— Хорошо, — немного подумав, сказала я, — а по поводу картин — их кто-нибудь оценивал? Ведь, чтобы украсть эти картины, нужно сперва о них узнать, потом узнать их стоимость. Рыночную, так сказать. Я, конечно же, понимаю, что они бесценны, — быстро договорила я, вспомнив выпады Федора Аполлинарьевича по поводу этих картин. — Их выставляли один раз в нашем музее. Был у них однажды такой заезд по частным коллекциям, — ответил Сергей Иванович. — Потом все заглохло, но картины выставлялись, и поэтому о них известно и у наших искусствоведов, и… и, наверное, у преступников. — Следователь, наверное, искал ваши связи и среди преступников, — сказала я. — Да, искал. И не нашел. Зато нашел мою связь с пресс-секретарем губернатора и сразу поскучнел, — сказал Сергей Иванович. На этом наш разговор и закончился, а я приняла два решения. Точнее, одно: ехать. Но в два места. Когда все вышли из кабинета, я закурила и задумалась на тему, куда ехать в первую очередь. Получалось, что в музей. Влетела в кабинет Маринка. — Ну что делать будем? — спросила она меня. — Предлагаю купить бутылку чего-нибудь легкого, но не кислого и после работы поехать к тебе. Нам нужно отдохнуть после всего, что было. — У меня другая программа для отдыха, — сказала я. — И какая же? — с подозрением поинтересовалась Маринка. — Едем сперва в музей, потом в драмтеатр. — А надо? — Маринка поморщилась и жалобно посмотрела на меня. — Если хочешь, можешь остаться, — равнодушно ответила я. — Я возьму с собой Ромку. — Рано ему еще серьезными делами заниматься, — солидно ответила Маринка. — Молод мальчик. — Значит, решено. Глава 10 Наш музей живописи был основан давно. И здание у него старое. Глядя на него снаружи и изнутри, казалось, что если здесь и есть что-либо, сделанное в последние двадцать лет, так это только омоновцы, охраняющие здание. Мы с Маринкой спросили, как нам пройти к директору, пошли по длинным светлым коридорам, уставленным старой мебелью и увешанным картинами. Директор, как ему и положено, должен был находиться за дверью с большой вывеской «Секретарь». Секретарь за дверью обнаружился, а директор, как нам сказали, уже три дня как уехал в Москву за деньгами на ремонт. — Он их должен привезти в чемодане? — решила пошутить Маринка, но старая тетка, работавшая здесь секретарем еще, наверное, во времена если не царя Гороха, то Иосифа Виссарионовича точно, подозрительно прищурилась на нас и холодно спросила, а чего, собственно, нам угодно? Пришлось показывать ей удостоверение, бить Маринку под столом ногой и улыбаться, улыбаться, улыбаться. Много наулыбаться мне не дали. Секретарша, выслушав мою просьбу, покрутила морщинистыми пальцами диск телефона, сказала в трубку несколько фраз и положила трубку на место. — Вам нужен искусствовед, — сиплым голосом недовольно и все еще настороженно проговорила она. — Пройдите в кабинет номер тридцать три. Там, увидите, сидят наши девочки. Поговорите с ними. Мы вышли. Маринка выдержала только два шага и сразу же начала мне объяснять, какая противная тетка эта секретарша. Я молчала, думая о других тетках, с которыми нам еще предстоит встретиться в тридцать третьем кабинете. Кабинет мы нашли довольно-таки быстро. Дверь в него была приоткрыта, и мы, заглянув туда, увидели трех дам, пьющих чай и заедающих его сушками. — Продолжение следует, — проворчала Маринка. — Сейчас нас отфутболят еще в какой-нибудь кабинет. И будем ходить до ночи. А потом нас просто выгонят. Я постучала в косяк и вошла. Здесь, однако, оказалось все намного проще, чем у секретаря. Во-первых, нам сразу же предложили чаю, во-вторых, у нас спросили о личной жизни и позавидовали, что мы такие молодые и не замужем. А в-третьих, услышав про фамилию Траубе, дамы сперва замерли от неожиданности, выдержали паузу и потом разразились веселым смехом. — Ну и заинтересовались вы, однако, этим монстром! — громче всех смеялась самая полная дама. Я не упоминала до сих пор их имен, потому что имена я как-то и не запомнила, да и оказались они все настолько похожими, что совершенно не зацепились в памяти ни за что. То ли все Марьиванны, то ли Анны Петровны. В общем, как-то так. Все три дамы были примерно одного возраста и одной комплекции. — Траубе — художник средний, а амбиции у него гораздо выше средних, — сказала полная Анна Петровна (или Марьиванна, не суть важно). — Таких, как он, всегда было много и будет много, — подхватила вторая Марьиванна. — А вот коллекция живописи у него неплохая, как обычно и бывает у средних художников, — подвела итог третья. — Вы картину Кандинского называете неплохой? — наивно спросила Маринка, и тут все три дамы напряглись. Я буквально физически это почувствовала и тоже насторожилась. В чем же дело? — Кандинский — это величина, — сказала первая. — Это имя, — согласилась вторая. — А коллекция у Траубе неплохая, — уклончиво закончила третья, и я совсем запуталась. Понимая, что дамы что-то недоговаривают и не хотят говорить, пока по крайней мере, я спросила, с кем бы можно было поговорить о коллекции Траубе поконкретней. Дамы погрузились в многозначительное молчание, потом исподволь начали переглядываться между собою, и наконец самая толстая, Анна Петровна (или Марьиванна, все равно же я не запомнила), произнесла: — Вы, девушки, обратитесь к Ивану Петровичу. Он у нас раньше работал сантехником. Мы с Маринкой переглянулись. — А сейчас кем он работает? — медленно спросила я. — Не знаю, — Марьиванна пожала плечами, — знаю только, что у него магазин антиквариата на проспекте — «Египетский сад», знаете? Я кивнула. — Вот он вам как опытный… — дама хихикнула, — опытный искусствовед все и расскажет. Мы с Маринкой выходили из музея в странном настроении. Маринка первой высказалась, будучи не в силах сдерживать переполнявшие ее эмоции: — Это как же понять-то? — воскликнула она, ступив за порог музея. — Сантехник — и вдруг искусствовед? — Наш народ талантлив, — уклончиво ответила я, — так во всех книжках пишут. — Знаю, читала, — подхватила Маринка. — Но насчет сантехника что-то здесь непонятно совершенно. Мы погрузились в «Ладу» и поехали на проспект. Салон «Египетский сад» был открыт, и директор находился в своем кабинете. Наверное, ему не было необходимости ездить в Москву за деньгами. Деньги ему привозили прямо в кабинет. Директором магазина оказался сорокалетний джентльмен в хорошем темно-сером костюме. Короткие волосы были уложены профессионально и, кажется, даже не только с помощью фена, но и кое-каких и прочих парикмахерских ухищрений. Сам джентльмен сидел в глубоком деревянном кресле и курил тоненькую сигару. — Вы ко мне, девушки? — приветливо спросил он. — По какому делу? Какой у вас бизнес? Я подала ему свое удостоверение. Джентльмен удивленно посмотрел в него, потом перевел взгляд на меня. — И что? — спросил он. — Мы, возможно, ошиблись, — сказала я, — или нас неправильно информировали. Нам нужен Иван Петрович. — Ну да, это я, — кивнул джентльмен и взглянул на меня уже с интересом. Если вы не поняли, я поясню: с деловым интересом. До этого момента я для него почти ничего не представляла. Так по крайней мере было написано у него в глазах. У него было написано, а я прочитала. — Вы? — переспросила Маринка. — А нам сказали, что вы, извините, работали сантехником! Джентльмен удивленно взглянул на Маринку и рассмеялся. Лед был сломан. — Сантехником? Да, работал! И не только им! — Иван Петрович прикрыл глаза ладонью. — Я еще, помнится, когда-то и баранов пас и… да мало ли что было. Иван Петрович нажал кнопку на телефонном аппарате, и тут же вошла приятная молодая женщина. — Три кофе, пожалуйста, Леночка, — сказал он, — и — немножко коньяку. Девушки сумели найти ко мне подход, — и Иван Петрович весело рассмеялся, но глаза его настороженно скользнули по мне. Как я поняла, расслабляться он не собирался. Он хотел узнать, что нам нужно. А то, что нам от него было что-то нужно, это читалось и без очков. Однако не каждый же посетитель напоминает директору и хозяину антикварного магазина о его прошлом. Тут было о чем подумать. Леночка быстро принесла кофе и маленькую бутылочку коньяка. — Спасибо, — поблагодарил ее Иван Петрович, и Леночка вышла. — Ну что же, девушки, рассказывайте, каким ветром вас сюда занесло! — Иван Петрович жестом предложил нам коньяк. Маринка согласилась, я отказалась. Он налил и себе в чашку с кофе буквально несколько капель. — Нам нужна ваша консультация, — сказала я и попросила разрешения закурить.