– Конечно, – кивнули мы с Женькой и зашагали к «Фольксвагену». – Надо звонить в милицию, – разволновалась подружка. – Серебристый «Део» – уже кое-что. Может, его еще кто видел и номер запомнил. А эти олухи сначала собаку проворонили, теперь машину… Ничего доверить нельзя… – Я никак не реагировала на Женькины слова, и она спросила обиженно: – О чем задумалась? – О серебристом «Део», – ответила я. – Помнишь, на даче такой проезжал, Верка еще беспокоилась, вроде бы видела его раньше в городе, помнишь? – Нет, – созналась Женька, что делало ей честь, обычно она, и зная, и не зная, обо всем осведомлена лучше всех. Я начала рассказывать, а подружка кивать, таким образом мы достигли машины и через несколько минут уже тормозили напротив дома Дунаевых. Я с опозданием вспомнила, что во двор к ним заехать нельзя, а оставлять машину здесь очень не хотелось, потому что знак «Стоянка запрещена» только что порадовал глаз. – Зря на машине поехали, – буркнула я, а Женька недовольно нахмурилась: – Ничего с твоей тачкой не сделается. – Хорошо ей говорить, свою-то она давно разбила. Дверь нам открыла Наталья, должно быть, мы ее разбудили: лицо заспанное, глаза красные, точно она перед тем, как уснуть, долго плакала. – Как дела? – спросила Женька, а она зашептала: – Проходите, Верочка только-только прилегла. «Скорая» приезжала, давление у нее подскочило до 180, сделали уколы, теперь спит. – О господи, – испугалась я, – только этого не хватало. А где Игорь? Простой вопрос поверг Наталью в смущение, она вдруг покраснела и торопливо произнесла: – По делам отлучился… – По каким таким делам? – насторожилась я. – Я не знаю… – Врать Наташка не умела и теперь чувствовала себя скверно, хмурилась и отводила глаза. Чудеса. – А мы кое-что узнали, надо в милицию звонить, думаю, Лельку увезли на серебристом «Део». В милиции наш рассказ особого впечатления не произвел. В какой-то момент я вдруг поняла, что мы здорово действуем на нервы стражам порядка своим самодеятельным расследованием. Роман Андреевич, кстати, тоже нервничает, а между тем нам без конца повторяют, что с родной милицией надо сотрудничать. – Ничего они не сделают без нашего чуткого руководства, – покачала головой Женька. – Прошляпят все царство небесное… – У них людей мало, а преступлений много, – решила я вступиться за блюстителей порядка. – А-а, – отмахнулась подружка. – Давай к Ромке заедем, может, он заставит их шевелиться… – Ромке можно позвонить. Женька покосилась на Наталью, а потом выразительно посмотрела на меня: – Лучше заехать… – Чего ты темнишь? – спросила я уже на улице. – Верка спит, чего нам здесь сидеть? Надо Лельку искать, под сидячий камень вода не течет… А куда это Игорь смотался, как думаешь? – Понятия не имею. – Что у него за таинственные дела, от которых Наташка краснеет и глаза прячет? – Тут я чертыхнулась и назад повернула. – Ты чего? – удивилась Женька. – Сумку забыла. – Ну и бог с ней, все равно сюда возвращаться. – Да там ключи от тачки… – Я потрусила к подъезду, и Женька за мной. – Иди к машине, – посоветовала я. – Какая разница, что с тобой идти, что рядом с ней ждать. Через пять минут я решила, что это судьба, потому что внимание на почтовый ящик обратила глазастая Женька. Я и про свой-то ящик через день вспоминаю, потому прошла мимо, даже не взглянув в ту сторону, а вот Женька взглянула, остановилась и сказала: – Там что-то есть. И даже тогда я не придала ее словам особого значения. Мы поднялись в квартиру, за это время Наталья успела умыться и, судя по запаху с кухни, приготовить кофе. Дверь открыла сразу. – Ты знаешь, где у них ключ от почтового ящика? – накинулась на нее Женька. – Вон на гвоздике висит. Женька схватила ключ и выскочила из квартиры, а через минуту вернулась с конвертом. Конверт был подписан печатными буквами, обратный адрес отсутствовал. Судя по штампу, письмо отправили из почтового отделения номер семнадцать, это в трех шагах от Дунаевых. Особо не церемонясь, Женька вскрыла конверт и извлекла листок бумаги. Буквы печатные, неровные, точно писал ребенок. Женька начала читать вслух: «Вера Андреевна, пожалуйста, не беспокойтесь за ребенка, ей ничего плохого не сделают». – Да что же это такое? – всхлипнула Наташа, а мы совершенно обалдели, не зная, то ли радоваться, то ли печалиться. Наталья пошла будить сестру, а мы покинули квартиру. – Скажи еще, что тут нет семейной тайны. Что за дурак мог сотворить все это? – злилась подружка. – Спроси что-нибудь попроще. Лишь бы только Лельке в самом деле ничего не грозило… Из первого же автомата я позвонила мужу, рассказала о серебристом «Део», о том, что он, скорее всего, тот самый, который мы видели на даче за несколько дней до похищения, ну и о письме, конечно, тоже. Письмо Романа Андреевича особенно заинтересовало. – Вера Андреевна? – переспросил он. – Так и написано? – Да. – Чудеса… – Почему чудеса? – насторожилась я. – Потому что у девочки еще отец есть, отчего бы не написать: Вера Андреевна и Игорь Васильевич или граждане родители, а если они силы экономили, то ни к кому конкретно не обращаться… – Что ты имеешь в виду? – удивилась я. – Ничего. Чудеса, говорю, да и только. – А твой муж прав, – садясь в машину, заметила Женька. – В самом деле чудеса, ведь получается вот что: вы, мол, Вера Андреевна, не беспокойтесь, а об Игоре Васильевиче речи нет. Что-то тут не то… – Надоела ты мне с этими семейными тайнами, – отмахнулась я. – Бог с ними, семейными тайнами, скажи-ка мне лучше: ты Верку сколько лет знаешь? – Ну, года четыре, наверное. – Наверное… – передразнила подружка. – А поточнее? – Поточнее тебе лучше знать: ты нас и познакомила. – Не буду спорить… Она в «Вечерку» пришла сразу после декретного отпуска, а до этого работала в районной администрации. – И что? – Пока ничего. Давай ко мне заедем, надо позвонить в несколько мест. – Давай лучше ко мне, – жалобно попросила я. – Пока ты звонишь, я обед приготовлю. – Боишься, что наш бравый подполковник похудеет? – Конечно, боюсь. – Тады ладно, – кивнула Женька. Обед я приготовила, а Женька все еще сидела возле телефона. Закончила говорить с кем-то и посмотрела на меня. – Ну что? – Вроде всех обзвонила, – почесав нос, сказала она. – Интересная штука получается… – Какая еще штука? – Никто из общих знакомых не видел нашу Верку беременной. Честно говоря, соображать я начала не сразу. Постояла, открыв рот, и по прошествии нескольких минут охнула: – Вот это да… Ты думаешь?.. – Думаю, – кивнула Женька. – Похоже на правду, – вынуждена была я согласиться. – Тогда реакция родителей на появление тети Люды понятна, да и ясно становится, кто и по какой причине умыкнул ребенка. Наша Лелька – приемная дочь Дунаевых, а настоящая мамаша вдруг объявилась после шести лет отсутствия и решила вернуть ребенка. – Ага, причем Игорь с Веркой, скорее всего, знают, кто она такая, и Игоря мы не застали дома, потому что он ищет эту самую мамашу.