– Хорошо… Инга… ну, Инга была звездой. Знаменитый папа и собственные способности. К тому же красавица. Точно русалка, золотистые волосы до самых колен, такое редко увидишь. Когда она их подстригла, мы плакали. Спорт она любила больше своей красоты, а с такой косищей выступать нелегко. Все прочили ей олимпийское золото. Ну, а потом, травма и… все. – Травма была настолько серьезной, что пришлось проститься со спортом, навсегда уйти из школы? – Почему уйти, – пожала Лена плечами. – Она могла тренировать, тем более что отец здесь первый человек, никаких проблем… Но она-то мечтала о другом. И сломалась. Начались пьянки-гулянки, отношения с родителями испортились, но отец за нее боролся. Мысль о том, что его дочь скатывается на дно, была для него непереносима. Мне кажется, он бы легче перенес ее смерть. Мысль кощунственная, но… не я одна так думала. – И что было дальше? – С Ингой? Не знаю. В школе она не появлялась. Кто-то где-то видел ее в очередной пьяной компании. Потом она уехала из города, примерно на полгода. Вроде бы поступила в институт в Москве, но ходили слухи, что никаким институтом не пахнет и папа отправил ее принудительно лечиться. – Она что, была алкоголичкой? – насторожилась я. – Нет, не думаю. Выпивала, конечно. Дело-то не в этом: отец в городе звезда, а дочь шляется с кем попало и… в общем, портит репутацию. Где-то в начале октября Инга неожиданно появилась в школе, как раз перед моим днем рождения, веселая, выглядела отлично. Сказала, что выходит замуж. И в самом деле, через несколько дней сыграли свадьбу в нашей столовой, народу полгорода. Молодые уехали, в Киев по-моему, и в следующий раз я видела Ингу уже на похоронах родителей. Мы всей школой ходили. Помнится, кто-то рассказывал, что с мужем она уже развелась и даже переехала… – А замуж она выходила в положении? – нахмурилась Женька. – Не знаю… – растерялась Лена. – Не похоже… и о ребенке я ничего не слышала. – Дело в том, – подружка решила внести ясность, – что у Инги восемнадцатого октября шесть лет назад родилась девочка. Она оставила ее в роддоме. А теперь девочку похитили, и подозревают в этом преступлении Ингу. – Постойте, но ведь чепуха получается. Свадьба была сразу после моего дня рождения, то есть после тринадцатого октября. – Шестнадцатого, – подсказала я. – Вот именно. А на Инге было платье, в котором девятимесячную беременность скрыть невозможно. – Может, корсет? – выдвинула предположение Женька. – Даже если корсет. Женщина за два дня до родов. Лицо, походка. А представьте, что ей целый день ходить затянутой… Чушь. – Что же это получается? – растерялась я и сама себе ответила: – Инга не может быть матерью Лельки? И в роддоме с нами пошутили? – Всему должно быть объяснение, – спокойно кивнула Женька и обратила взор на Лену: – У меня вот какой вопрос. Предположим, Инга ждала ребенка. Предположим, отец, чтобы не афишировать это, отправляет ее к родственникам, пустив слух, что дочь учится в Москве. Допустим, она родила тайно, в другом городе, позволил бы он ей оставить ребенка в роддоме? – Трудный вопрос, – задумалась Лена. – Конечно, дочь, прижившая ребенка неизвестно от кого, – это было бы для Трусова трагедией. Надо знать, как к нему относились в школе, да и в городе. Он хотел быть безупречным, хотел гордиться своей семьей. С другой стороны, как человек старой закваски, он вряд ли позволил бы оставить внучку в роддоме. Не знаю… В такой ситуации сложно прогнозировать, что победит: нормальные человеческие чувства или амбиции. – Но ведь, в конце концов, родить без мужа – дело довольно обычное, почему же придавать всему этому такое значение? – не удержалась я. – Вы не понимаете. Это сложно объяснить… Такое могло случиться с кем угодно, но только не с его дочерью. Он был помешан на дисциплине, он мог выгнать из школы за незначительный проступок, он был человеком без единого темного пятнышка. По крайней мере, он хотел быть таким, а жизнь словно нарочно преподносила ему сюрприз за сюрпризом. – Лена замолчала, и мы некоторое время сидели молча, стараясь разложить все по полочкам. Не знаю, как Женьке, а мне это не удавалось. В день своей свадьбы Инга не была беременна. Выходит, нас в самом деле ввели в заблуждение, и Инга вовсе не мать Лельки. Но кому это нужно? Еще кое-что меня смущало: Инга, по рассказу Лены, блондинка, а неизвестная Людмила, увезшая Лельку, брюнетка. Лично я не встречала блондинки, которая решилась бы перекрасить волосы, вот если наоборот… Впрочем, обстоятельства могут быть разные… и все же… – А после похорон родителей ты видела Ингу? – оторвал меня от размышлений вопрос Женьки. – Месяца два назад. Случайно, в кафе на набережной. Она меня не узнала или не пожелала узнать. Выглядела шикарно. Настоящая красавица. Думаю, дела у нее идут неплохо. Когда она покинула кафе, села за руль серебристого «Део». Мы с Женькой переглянулись: серебристый «Део» – это уже кое-что, его мы видели на даче, и женщина, увезшая Лельку, была на такой машине. – На номер внимания не обратила? – без всякой надежды спросила я и получила ошеломляющий ответ: – 861 – год отмены крепостного права, единственная дата из истории, которую я запомнила. Номера местные. После такого заявления у нас было только одно желание: кинуться к телефону и позвонить в милицию, но Женька сдержала порыв и задала еще один вопрос: – В кафе она сидела одна? – Нет. С мужчиной. Старше ее, высокий, в хорошем костюме, бородка, волосы красивые, с ранней сединой – в общем, выглядел интересно. Я его хорошо рассмотрела, сначала думала, Ингин муж, но потом решила – нет. На повышенных тонах говорили, и уехал он на «Мерседесе», белый, кажется «двухсотый», номер не помню. Мы посидели, открыв рот, затем торопливо простились с Еленой. – Как тебе сведения? – пролепетала Женька, когда мы отъехали от спортшколы. Волнение здорово сказывалось на нашей способности соображать, позвонить из спортшколы мы не догадались и теперь высматривали телефон-автомат. – Этот с бородкой на белом «Мерседесе» да еще с ранней сединой… Я моргнула и наконец поняла, кого Женька имеет в виду. Святые угодники, да это ж Игорь Дунаев! Открытие произвело впечатление, я притормозила возле тротуара и уставилась на подружку, не в силах вымолвить ни словечка. Ее слегка потрясывало, но способность молоть языком она не потеряла. – Чуешь, что тут закручивается? – Нет, – честно ответила я. – А напрасно. Подключай творческое воображение. Игорь не только знал, кто мать ребенка, он с ней встречался. Примерно два месяца назад. И говорили они на повышенных тонах. Что-то между ними произошло, и она похитила ребенка. Теперь соображаешь? – Не очень, – вздохнула я. – Да что ж ты такая бестолковая? – посетовала Женька. – Кое-что у меня не складывается, – принялась я рассуждать вслух. – Прежде всего, как Инге удалось узнать, где ее ребенок? Сведения эти держат в тайне… – А папочка, заметная фигура в городе? – Одно другому противоречит. Сначала ребенка оставляют в роддоме, а потом героически добывают координаты его местонахождения. – Почему героически, все могло произойти по обоюдному согласию. – Слушай, ты хоть знаешь, как детей усыновляют? Люди в очередях стоят, чтобы иметь возможность стать родителями, а женщина, отказывающаяся от новорожденного, подписывает бумаги и сразу же лишается всех прав. Ее долго отговаривают от подобного шага и раз сто предупреждают о последствиях. Но если, несмотря на это, она бумаги подписывает – все, шансов узнать, где ребенок, нет. У него другое имя, фамилия и отчество. А в нашем случае всем этим занималась тетка Игоря – думаю, она позаботилась, чтобы у близких ей людей в будущем никаких проблем с бывшей мамашей не возникло. Если ты хочешь убедить меня в том, что кто-то где-то выкрал бумаги… это уже детектив. – А если так: Инга родила, не сообщив об этом родителям, а отец, узнав, что у него есть внучка, забил тревогу… – И что? Пойми ты, никаких прав на ребенка он не имеет, так же как мать. – Хорошо, тогда так: узнав о чудовищном поступке дочери, не надеясь вернуть внучку, он каким-то образом, используя все свои связи, узнает, где ребенок, чтобы иметь возможность видеть девочку хотя бы издалека и следить за ее судьбой. – Теперь это не детектив, а мелодрама, – вздохнула я. – Допустим, все так и есть. Трусов рассказал дочери, где ребенок. А Инга, переезжая с места на место и не очень печалясь о девочке, два месяца назад вдруг объявилась здесь и встретилась с Игорем. При этом беседа шла на повышенных тонах. Верка обо всем этом знать не знала… – Это-то тебе откуда известно? – фыркнула Женька. – Рассказывал ей Игорь или нет о встрече с Ингой, гадать не берусь, а вот одно точно: появление блудной мамаши их не удивило. Вывод: нечто подобное они ожидали, по крайней мере Игорь, и наше вмешательство стало здорово его раздражать. – Вопрос прежний, – кивнула я, – зачем Инге понадобился ребенок? – Деньги, – сверкнув глазами, заявила Женька. – Конечно, деньги. У нее неприятности, Нижний пришлось спешно покинуть. И тогда она вспоминает о девочке. Удочерили ее состоятельные люди, надо заставить их платить. Обычное дело, шантаж: вы мне деньги, а я помалкиваю о том, что ваш ребенок – приемный. Представь, к Лельке подходит тетя и говорит что-нибудь типа: «А ты знаешь, что мама и папа тебе не родные?» Да Верку инфаркт хватит. Они ж до сих пор пытаются все держать в секрете. – Но в милицию о пропаже ребенка заявили… – Были напуганы и не уверены, что Лельку похитила именно мать. А когда сомнения отпали, стало поздно. Все сходится. Эта подлая баба их шантажирует, а Игорь пудрит нам мозги, надеясь с ней договориться. На Ингу, судя по отзыву людей, ее знавших, это похоже, я имею в виду шантаж. Она эгоистична, на ребенка ей наплевать, и ей очень нужны деньги. – И что же нам делать? – выслушав подругу, задала я вопрос. – Понятия не имею, – задумчиво ответила она. – Боюсь, не сделать бы хуже. Предположим, Игорь с ней договорился и надеется, расплатившись, вскорости получить Лельку. А если мы позвоним в милицию, сообщим о номере «Део», они начнут шуршать, вполне возможно, сорвут Инге всю игру, и, как поступит она в этом случае, судить не берусь. – Что же тогда, не сообщать? – растерялась я. Женька пожала плечами, потом, уставившись в одну точку, посидела некоторое время без движения и сказала: – Вот что, торопиться в таком деле не стоит. Вдруг повезет, и Лелька вернется домой, тогда все это расследование будет ни к чему. – Расследование, – фыркнула я. – Сплошные нестыковки. Лелька родилась восемнадцатого октября, а шестнадцатого ее мать еще не была беременной… – Ленка могла напутать… – А что она еще напутала? – Ладно, поехали домой, – отмахнулась подружка. – У меня от мыслей голова болит. – У меня тоже, – пожаловалась я. – Хочешь, я «зебру» испеку? А ты мужу обед сварганишь. Я рассказ написала, по-моему, неплохой. – Про собаку? – заводя мотор, спросила я, зная Женькины пристрастия. – Нет, про кота. Хотела бы знать твое мнение. «Зебру» Женька испекла, а вот рассказ прочитать не успела. Только мы устроились за столом, как раздался телефонный звонок. Я сняла трубку и с удивлением услышала голос Игоря Дунаева. С удивлением, потому что после нашего последнего разговора не ожидала, что он вдруг мне позвонит. – Анфиса, – нервно спросил он, – Роман на работе? – Да. А что случилось? – испугалась я. – Ты не можешь к нам приехать? Сейчас? – Могу, конечно. Мы будем через двадцать минут. – Мы? – У меня Женя…