В течении всего пребывания на Святой Елене он неоднократно повторял в том духе, что не будет убивать себя сам, но и бороться, чтобы продолжить свое бесцельное существование, не будет. Начиная с середины марта 1821 года, Наполеон почти не вставал с постели и практически не принимал ни пищи, ни лекарств. 1 апреля Наполеон все-таки согласился принять Арнотта, английского военного доктора. За тот месяц, что Арнотт совместно с Антоммарки наблюдал императора, последний успел оценить ум и порядочность доктора и даже несколько привязался к нему. В середине месяца на консилиум, кроме Антоммарки и Арнотта, были вызваны д-ра Томас Шортт, Чарльз Митчелл, Метью Ливингстоун и Френсис Бертон. Никто из этих четверых императора не видел, и все поставили совершенно разные и неубедительные диагнозы. Наполеон пожелал, чтобы после смерти был тщательно изучен его желудок. Он считал, что умирает от той же болезни, что и его отец, скончавшийся в возрасте 38 лет, и хотел защитить сына от такой наследственности. Сердце и желудок были запечатаны в серебряные сосуды со спиртом, но английское правительство запретило вывоз их с острова, и сосуды были помещены в гробницу вместе с телом. К сожалению, единственный сын Наполеона, Наполеон-Франц-Иосиф-Карл, рос болезненным мальчиком и скончался в 1832 году в возрасте 21 года. Сразу после его смерти поползли слухи об отравлении, но никаких реальных или косвенных подтверждений этому не обнаружилось. 461 тот же день, 3 мая, была проведена консультация д-ра Антоммарки с д-рами Арноттом, Шорттом и Митчелом в присутствии Бертрана и Монтолона. Доктора пришли к выводу, что необходимо массировать воспалившийся бок одеколоном, разбавленным водой. Наполеон заметил на это Маршану: «Какие потрясающие результаты мы получили от медицинской науки! Какая консультация! Массировать бок одеколоном с водой! Отлично! Что же касается остального, то мне нет до него дела». 462 4 и 5 мая Наполеон почти не приходил в сознание; у него начинался бред и он произносил много невнятных слов. Маршан с остальными присутствующими разобрал только «Франция… мой сын… армия». Именно их и следует считать последними словами императора.