Елизавета потрясла перед моим носом газетой. — Полюбуйся. Свежий номер «Желтухи»! Фото на обложке. Я перевела взгляд на снимок. Улыбающийся во весь рот Вадик стоит у кровати, держа в руках поднос, на котором маячат две фигурки мимиков. — Что тебе не нравится? По-моему, вполне симпатично получилось. Насколько я понимаю, ради таких публикаций и затевалась вчерашняя катавасия. — Текст почитай, — каменным голосом приказала пресс-секретарь звезды. — Вслух! Странное дело, даже не желая исполнять распоряжения Елизаветы, вы ей подчиняетесь. Я откашлялась и принялась озвучивать содержание колонки: «Вадим Полканов, любимец публики, наше все, красавец и секс-символ, принял участие в благотворительной акции. Артист приехал к смертельно больному ребенку и привез ему в подарок дорогие игрушки, героев мультсериала „Чаща“, пресловутых мимиков, от которых фанатеет половина детей страны. Хорошо, когда наши звезды, получающие по десять тысяч долларов за съемочный день, готовы потратить четыреста баксов на умирающего мальчика, отрадно понимать, что Полканов не чужд милосердия. На этой звонкой ноте репортер хотел бы завершить рассказ. Но! Но возник вопрос, не имеющий никакого отношения к несчастному пацану. Вадим, вы что, изменили телеканалу, который дал вам путевку в жизнь? Более не хотите работать с ним? Почему я так подумал? Все просто, господа, дело в рекламе. На телеканале, лицом которого артист Полканов является не один год, в том месте, где снимают основную массу плохо сляпанных сериалов, где главные роли с блеском исполняет Полканов, на этом достойном канале демонстрируют мультик „Лес“ с героями вивиками, от коих сошла с ума вторая половина детей страны, а мимики действуют в „Чаще“. „Лес“ и „Чаща“, вивики и мимики — это нешуточная борьба двух телеструктур. Вадиму следовало преподнести парнишке вивиков, но он сейчас, обратите внимание на поднос, передает больному мимиков. Хочется верить, что Полканов творческий человек, он существует во внерекламном пространстве, искренне посочувствовал больному мальчику, сам забежал в магазин и купил те игрушки, которые ему просто понравились, не думал ни о чем, кроме того, как поддержать мальчика. Очень хочется верить, что все произошло именно так. Очень хочется! Но не верится! Полканов переходит на другой канал. Скандал только начинается. Будем следить за его развитием». Колонка закончилась, я смутилась: — Извини, Лизонька, я перепутала вивиков и мимиков. Но ведь ничего страшного? Это всего-то пластиковые фигурки. Лиза села на унитаз. — Великий и ужасный в гневе, Майя Мирская в истерике, канал «…квартира», полагаю, в полнейшем восторге. У нас контракт, в котором четко прописано: Полканов не имеет права рекламировать никакую продукцию, кроме той, что предоставляет съемочное объединение. — Это просто игрушки, — растерянно повторила я. — Для тебя да, но для тех, кто связан с телевидением, нет, — устало произнесла Лиза, — сейчас начнется! Уже стартовало! У меня телефоны раскалились от звонков журналистов, всю почту засыпало. Даже «Вести кроликозаводчиков» отметились. Всех волнует, меняет ли Вадик канал и чем это объясняется? — С ума сойти, — воскликнула я, — какая разница, где снимают Полканова? Зрителю нужен продукт! И потом, насколько я поняла, Вадик занят в разных проектах. Мне Мирская сказала, что канал, где я веду шоу, очень хотел заполучить Полканова… Слова застряли в горле. Внезапно я поняла: Майя нагло обманула меня, Вадим просто захотел пожить в моем доме, Мирская выполнила его желание. То, что при этом пришлось наврать мне, спеть песню про то, как сложно уговорить Полканова сниматься, начальницу отдела сериалов совсем не смутило. — Прессе нужны горячие новости, — перебила меня Лиза. — Простая цепочка: о Вадике написали в журнале, народ захотел увидеть актера и поспешил к экранам. Чем больше тупиц схватилось за пульты, тем дороже минута рекламы в программе и жирнее бабло канала. Полканов стал звездой, его много снимают, если газеты дают с ним интервью, ежедневники быстро раскупаются. Корреспонденты пишут — Вадик на виду, он селебрети, поэтому о нем дают публикации, и благодаря им Вадим постоянно снимается. И так до бесконечности. Что подарил Вадюша, мимиков или вивиков, — это стратегический вопрос. Лиза встала. — Ладно. Извини. Ты ни при чем. Я сама виновата. Следовало проверить лично, каких монстров возьмет в руки Полканов, а не полагаться на другого человека. Мне стало неудобно. — Лизочка, прости. Честное слово, я не думала, что из-за игрушек может получиться скандал. Елизавета отвернулась. — Нормальный человек не заморочится ерундой, ну если только ребенок маме истерику устроит: он просил вивиков, а ему приперли мимиков! Забудь. И не с таким я справлялась. Просто у меня предохранители сгорели. Увидела «Желтуху» и в истерику кинуло. Проехали. Но ты теперь моя должница. Если попрошу об услуге, непременно поможешь. Иес? — Ну, конечно, все что хочешь, — опрометчиво пообещала я и прикусила язык. Ох, не следовало произносить эту фразу, мало ли какая идея осенит пресс-секретаря звезды. — Отлично, — повеселела Елизавета и убежала. Я пошла одеваться с неприятным чувством, которое можно выразить коротким предложением: «Дашутка, ты дура!» Глава 24 Кузя оказался прав. Болтливость Светланы Кусковой превысила все мои ожидания. Мне еще не встречалась женщина, которая тараторила бы быстрее спорткомментатора, ведущего в прямом эфире трансляцию чемпионата мира по хоккею. Не успела я войти в крохотное ателье, как навстречу мне кинулась щуплая дама, одетая, несмотря на май, в объемный пуловер и черные, слишком плотные для разгара весны брюки. — Здравствуйте, здравствуйте! Вы Дарья! Откуда я это знаю, если мы говорили исключительно по телефону? Клиенты приходят с пакетами, а у вас пустые руки. Я теперь Роману прямо говорю: «Не люблю тебя, и это нормально». Мне не стыдно! Он меня возродил! Егор! Да, да, да! Хотите чаю? Можно одновременно наш каталог посмотреть. Юбку шьем за один день! «Карандаш» самая модная форма, «тюльпан» устарел. Сядем в кабинете! Сотрудников нет! И в таком ритме без остановки Светлана горланила около двух часов. Мне лишь изредка удавалось вставить вопрос, на который незамедлительно следовал исчерпывающе подробный ответ, снабженный массой ненужных деталей. Если отмести весь мусор, вырисовывалась интересная картина. Светлана вышла замуж по приказу матери. Супруга Кускова не любила, детей от него не хотела, но мамаша сломала дочь. Она постоянно повторяла: — Надо, чтобы было как у всех, мужик и ребенок. Иначе ты неполноценная. Очнись, доча! Тебе тридцатник стукнул, старой девой во дворе называют, мне перед соседями стыдно. Чтобы матушка не конфузилась при виде тех, кто живет с ней в одном доме, Свете пришлось натянуть белое платье и родить Романа. Ничего хорошего из этого брака не получилось. Муж пил, распускал руки, изменял жене, и вот оно, счастье, в конце концов он умер. Светлана была так рада своему освобождению, что на поминках, хлебнув водки, пустилась в пляс. Матери уже не было в живых, а свекровь не могла остановить невестку. Вдова ей прямо в лицо заявила: — Кончилась твоя власть. Я теперь свободна! Расплевавшись с родней мужа, веселая вдова начала наконец-то жить по своему вкусу. Света всегда хорошо зарабатывала, она замечательная швея, трудолюбия у Кусковой хватает. Кроме того, она не пьет, не курит, никогда не подводит клиентов, единолично владеет ателье и не считает копейки. Ей хватает и на приличную еду, и на симпатичную машину, и на отдых у теплого моря. Миллиардами Светлана не ворочает, но не желает расширять свое дело. Зачем? Огромные доходы приносят такие же хлопоты, а портниха намерена жить на полную катушку, заводить романы с мужчинами, путешествовать, баловать себя. Раз в три месяца Кускова непременно куда-нибудь едет. Ну, допустим, на четыре дня в любую европейскую столицу. Если грамотно составить маршрут, то можно посмотреть кучу достопримечательностей, а на авиабилеты существуют скидки, перевозчики устраивают акции, за двести евро подчас можно слетать в Париж и обратно. В счастливой жизни дамы было лишь одно неудобство. Его звали Роман. Мать не любила сына. Принято считать, что женщина, увидев в руках акушерки новорожденного, обливается слезами счастья и в ту же секунду начинает испытывать к ребенку бескрайнее обожание. Только алкоголички, наркоманки, проститутки, психически ненормальные бабы не радуются появлению на свет малыша. Конечно, есть те, кто отказывается от своих детей, даже не захотев посмотреть на них. Встречаются моральные уроды, которые издеваются над крошками, морят их голодом, бьют. В нашем мире хватает зла. Но существуют и вполне обычные женщины, не способные горячо полюбить сына или дочь. Нет, нет, они заботливые матери, их отпрыски всегда накормлены, хорошо одеты-обуты, отправлены в школу, мамы следят и за их оценками, и за поведением, ругают в меру, хвалят за успехи, помогают. Но мало кто знает, а чаще всего, никто, ни подруги, ни коллеги по работе, ни члены семьи не догадываются, что вся эта идиллия происходит из желания спрятать свое безразличие к чаду. Общество осуждает «кукушек», все вокруг с чувством повторяют: «Дети наше все», а та женщина, что не испытывает к малышу никаких эмоций, считает себя, мягко говоря, сволочью. Ну как же так? Подружки умиляются своим младенцам, постоянно рассказывают о них, демонстрируют фото, хвастаются их успехами, а кое-кто просто не понимает: что хорошего в орущем существе, которое не дает тебе спать по ночам, постоянно болеет, требует неусыпного внимания, траты денег и сил? Потом, когда человечек подрастает, он начинает хамить маме, считает ее дурой, не желает слушаться, творит глупости. Опять ей нет покоя. Не зря же есть пословица: «Маленькие детки спать не дают, от больших сам не уснешь». И лет через двадцать, если вам повезет, «крошка» начнет дружить с вами. Два десятилетия своей молодости и зрелости отдать воспитанию ребенка? Зачем? Чтобы получить стакан воды в старости? Не лучше ли прожить этот срок в свое удовольствие, а потом купить кулер и поставить его у кровати? Кто сказал, что все женщины обязаны любить детей? Но не принято озвучивать вслух подобные размышления. И любая, даже самая самоотверженная мама порой испытывает желание хоть на пару денечков избавиться от горячо любимого чада. Иногда очень хочется надавать затрещин обнаглевшему подростку, но об этом тоже не говорят, потому что в обществе считается: слова «женщина» и «прекрасная мать» синонимы. А те, кто не испытывает безбрежной любви к малышам, моральные уродки. Поверьте, это не так, и не надо стыдиться того, что вы не желаете производить на свет младенца. Просто скажите честно: — Ребенок не входит в мои планы. Да, Катя, Маша, Лена, Таня ходят с колясками, а мне этого не надо. Вот только основная масса тех, кто с удовольствием прожил бы в одиночестве, рожает детей, потому что этого требуют от них мама-папа, муж-свекровь или подруги-коллеги-соседки. Светлана принадлежала к вышеописанной категории. Рому она воспитывала правильно, никогда не обижала, но… почти каждый день ругала себя за то, что не может искренне любить мальчика. Свете не хотелось тратить денег на сына, они ей доставались не в подарок. Но Кускова наказывала себя, покупая сыну дорогие вещи. Мать не испытывала радости при мысли, что ей придется брать мальчика с собой в поездку. В принципе Рому можно было оставить в Москве, но портниха всегда и везде ездила вместе с сыном, повторяя про себя: «Ты плохая мать, имей совесть, не демонстрируй ребенку свои истинные чувства». Кускова очень открытый человек, она никогда не таит на душе камня и лучше прямо выскажет человеку в лицо свои претензии, чем затаит обиду и будет подличать исподтишка. Света предпочитает выяснять отношения в честном бою, наверное, поэтому у нее много друзей. Но вот о своих проблемах с Ромой Света молчала и слыла замечательной матерью. Роман рос очень хорошим, беспроблемным мальчиком и обожал маму, от чего Свете было еще хуже. Вырасти сын безобразником, она могла сказать себе: «Ну да, я равнодушна к сыну, но и он хорош, двоечник-хулиган». Ан нет, мальчик приносил из школы исключительно отличные оценки и всегда, даже став старшеклассником, прислушивался к советам матери. Он был замечательным ребенком, а Светлана ощущала себя змеей подколодной, хладнокровной гадиной, которая не способна на любовь к собственному отпрыску. Пару лет назад у Кусковой начались проблемы со здоровьем, головные боли, тошнота, температура по вечерам. Портниха бросилась к врачам, бегала безрезультатно по кабинетам, пила горстями прописанные, совершенно не помогающие ей таблетки, пока один доктор не посоветовал обратиться к психотерапевту, дал Свете координаты Егора Булгакова и сказал: — Он решит вашу проблему. Швея послушалась, через семь месяцев занятий она ощутила себя другим человеком, и сейчас в ее душе поселились мир и покой. Вот! Завершив рассказ, Светлана схватилась за телефон. — Давайте дам вам номер Егора Владимировича, он гений. Его метод называется «театротерапия». Будете репетировать роль, затем сыграете в пьесе, и, уж поверьте мне, вам станет легко и свободно! Я постаралась вернуть беседу в нужное русло. — Света, с вами занималась Ирина Соловьева, можете что-нибудь о ней вспомнить? Только что откровенно болтавшая о своих проблемах швея сделала строгое лицо. — Почему вы спрашиваете? Я решила тоже быть честной. — Во время групповой терапии люди рассказывают о своих сокровенных проблемах. Насколько я знаю, у Соловьевой были сложности с дочерью? — Вы ее спросите, — холодно предложила Светлана. — Что в группе происходит, там и остается. О себе я вам правду говорю, о других нет. Даже не пытайтесь ничего узнать. — Не могу побеседовать ни с Ирой, ни с Катей, они исчезли, — сказала я. — Единственный человек, который может помочь их найти, — это вы. Ирина никому никогда ничего о себе не рассказывала. Мы думаем, что ее и девочку похитил отец Екатерины. Если знаете его имя, скажите, пожалуйста. Светлана схватилась за сердце, заохала, заахала, бросилась ставить чайник, выпила кружку очень сладкого чаю, слегка успокоилась и зачастила: — Ну ладно. Егор Владимирович нам внушил: никаких ля-ля о товарищах по группе, если я язык распущу, то и обо мне кто-нибудь спеть может. Соблюдай закон, и его соблюдут в отношении тебя. Но Ирка у нас недолго была, и она на сеансах молчала, значит, я не нарушу правило. Ирка ко мне в гости прибегала, мы беседовали по-дружески. Я поговорить люблю, посплетничать, языком с удовольствием чешу, но, если попросите меня молчать, я могила! Сейф! Но она же пропала? — Уехала вечером к отцу Кати и не вернулась, — подтвердила я, — на следующее утро исчезла и девочка. — Ирка не ездила к отцу Кати, — выпалила Светлана, — его нет, отца этого. — Он умер? — предположила я. — Не, — буркнула Света, — девочка родилась от анонимного донора. Я уставилась на Кускову, а та затараторила с удвоенной скоростью. На первых занятиях Егор Владимирович попросил собравшихся вслух обозначить проблему, которая привела их к нему. Светлане очень хотелось поскорее избавиться от своих болячек, поэтому она выступила первой и в красочных деталях живописала свои отношения с Романом. Остальные участники вдохновились монологом Светы и на следующих сеансах рассказали о себе. А вот Ира зажалась, ее что-то испугало. — Испугало? — перебила я Светлану. Кускова кивнула: — Точно. Вот только не понимаю, что именно. Сначала-то она нормально сидела, ну нервничала немного, так всем не по себе было. Никогда раньше мы не встречались, а сейчас придется секреты открывать. Но все справились, а Ирка нет. Шел пятый сеанс. Последней она осталась, мы ждали, а Соловьева молчала, хотя настал ее черед признаваться. Тогда Егор Владимирович завел разговор о всякой ерунде, о книгах, у него отец их собирал, открыл шкаф в кабинете, показал самые ценные издания. Меня маленькие книжечки потрясли! На одной полке стояли томики размером со спичечный коробок, переплеты шикарные, с драгоценными камнями, красота невероятная. Трогать их Булгаков не разрешил, пояснил: — Коллекционные вещи требуют особой заботы, лишний раз их тревожить не стоит. Я всегда надеваю специальные перчатки, форточку закрываю, если надо раритет достать. Сейчас вам историю изданий расскажу. Очень интересно было, мы все увлеклись, а вот Ирина затряслась и вообще говорить перестала.