Часть 18 из 29 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Пятьсот шагов до цели! Штуцерные, то-овсь! Целься! — выкрикнул Алексей, пристраивая своё ружьё поверх ивовой фашины. — Пли!
Восемнадцать нарезных стволов выпустили свои первые пули. Быстрая зарядка! И теперь уже вся рота ждала общую команду.
— Триста шагов до цели! Рота, то-овсь! Це-елься! Пли! — Грохнул дружный залп сотни ружей, и на поле разом повалилось несколько десяток фигурок. — Огонь по готовности! — крикнул Егоров, засыпая порох на полку замка.
«Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — ударили картечью те три пушки, что прикрывали тыловую сторону укреплений.
— Пли-и! — послышалась команда подполковника Мекноба, и раздался залп сотен фузей уже егерского батальона.
Турки были шагах в ста пятидесяти.
— Пли-и! — скомандовал командир пехотинцев, и полковые шеренги, расставленные по сторонам редута, ударили ружейным огнём по наступающему неприятелю. Турки, побросав тела убитых и раненых, скатывались обратно, к подножию холма, а вслед им всё били штуцера и пушки. Какой-то важный осман со свитой и байрактером, размахивающим знаменем, пытался остановить внизу бегущих. Он даже рубанул пару убегающих своей кривой саблей. А около него уже сгруппировалось около сотни воинов.
— Курт, сбей того толстого с саблей! — Лёшка протянул руку, указывая своему лучшему снайперу цель. Немец пригляделся и помахал в ответ рукой, показывая, что он всё понял. Васька поставил перед ним на набитую землёй корзину их длинную дальнобойную винтовку. Курт, уперев понадёжнее сошки в землю, что-то там поправил на прицеле и взвёл курок. «Бах!» — раздался отрывистый хлопок, и важный осман, переломившись в поясе, упал на землю. Свита подхватила своего командира и вместе с сотней солдат бросилась бежать. Пушки бумкнули вдаль ядрами и затихли.
Всё, редут наш! В него с южной стороны уже заходили основные силы Вейсмана, Игельстрома и Потёмкина. Теперь просто так русских из этих укреплений было уже не выбить.
Турки в этот день ещё дважды пытались атаковать, но были отбиты с большим для себя уроном. Хорошо поработали здесь канониры и егеря с пехотными застрельщиками. До рукопашной доходило только один раз. В основном османам хватало одних пуль и картечи. К вечеру установилось относительное затишье. Солдаты поправляли повреждённые укрепления с южной стороны, на северную, обращённую к крепости, перетащили несколько мощных орудий. Сумели даже сюда закатить десяток полковых орудий. Теперь этими силами можно было отбить любой штурм, а накопив их, под прикрытием огня с возвышающегося над всем редута идти в общее наступление на Силистрию.
Пока главные события разворачивались у редута, в тылу армии Румянцева появился семитысячный отряд неприятельской конницы во главе с Черкес-пашой, который с ходу налетел на русский вагенбург. Обозные, состоявшие в основном из нестроевых солдат, укрылись за обнесёнными рогатками повозками, которые были выстроены заблаговременно в круг и смогли задержать около себя турок. Главнокомандующему пришлось срочно организовывать контрудар всей имеющейся у него кавалерией. Конница турок была отбита и отступила к западу, в сторону Туртукая. Генерал-фельдмаршал, убедившись в успехе своих войск с южной стороны Силистрии, послал туда для развития успеха ещё три пехотных полка и батальон егерей. Назревал общий штурм крепости.
В бою за Нагорный редут только убитыми русская армия потеряла 488 солдат и офицеров. Потери турок были гораздо большими, но они остались неподсчитанными. В особой роте егерей погибли командир седьмого отделения капрал Рябов и ещё двое рядовых. Серьёзное ранение получили двое солдат. С небольшими ранами было более дюжины, но все они решили остаться в строю.
Лёшка вместе с лекарем и тыловой командой готовил раненых к отправке в лазарет, когда к нему подбежал вестовой из штаба Вейсмана.
— Ваше благородие, его превосходительство просят вас тотчас же быть у него! Они со штаб-офицерами и с командирами подразделений у западной батареи изволят сейчас совет держать.
— Сейчас буду, — кивнул Егоров и обратился к Милорадовичу: — Живан, ребят со Спиридоновичем срочно в главный обоз отправляйте. Пусть там армейский лазарет найдут и наших раненых там всех чин чином разместят! Раны мы, конечно, со всем старанием обработали, но им ведь постоянный уход и покой нужен, а мы здесь с места на место бегаем. И размещай уже роту на ночь, чтобы хоть какие-нибудь удобства для отдыха у людей были!
* * *
Лицо Вейсмана было сосредоточенным. Он оглядел всех собранных командиров.
— Господа, только что пришла депеша от командующего армией. С юга, со стороны Шумлы, к нам приближается отборный османский корпус, по своей численности сопоставимый со всей нашей армией. С запада, со стороны Туртукая, нависает вражеская конница. Здесь, в Силистрии, стоит более чем тридцатитысячная армия турок. Генерал-фельдмаршал принял решение об отводе всех войск на свой левый берег Дуная. Обсуждать его решение я не хочу. Для того чтобы задержать турецкий корпус, идущий на помощь гарнизону осаждённой крепости, и дабы прикрыть всю нашу армию от удара на переправе, нам надлежит немедленно выйти ему навстречу и атаковать. Дело обещает быть жарким. Противник силён. Этот корпус под командованием Нумана-паши прислан султаном из самого Стамбула, и состоит он из опытных воинов ветеранов. В его состав входит, кроме того, ещё тысяча ялынкалыджи, которые поклялись драться с неверными только лишь на саблях и никогда не отступать. Но наш командующий верит в нас, он знает, что остановить противника под силу только лишь бывалым и храбрым воинам нашей дивизии.
Отто Иванович обвёл взглядом своих командиров и остановил его на Алексее.
— Поручик, ваша рота ко мне была прикомандирована временно. Вы и ваши егеря прекрасно себя проявили в этом наступлении. Не смею вас больше у себя удерживать, можете убывать с основной армией сейчас же!
— Разрешите, Ваше превосходительство! — Лёшка решительно смотрел в глаза Вейсману.
— Слушаю Вас, поручик, — кивнул тот. — Только попрошу говорить кратко и по существу, ибо времени у нас мало.
На Алексея со всех сторон с интересом смотрели офицеры дивизии. Все они были старше его годами и выше по званию.
— Ваше превосходительство, моя рота была придана вашей дивизии главным квартирмейстерством армии до конца наступления. Мы все вместе били турок, а теперь вы идёте и дальше в атаку, а нас же хотите отослать от себя прочь. Простите, господин генерал, но, как мне кажется, мои люди не заслужили от вас для себя такой немилости! — Егоров исподлобья, даже с каким-то дерзким вызовом глядел на барона.
Тот немного помолчал, как видно, обдумывая ответ, а затем иронично усмехнулся.
— Алексей, как я понял, ты хочешь сказать, что уж коли наступление моей дивизии ещё не закончилось, то и вас от неё отпускать грешно будет, так?
— Так точно, Ваше превосходительство, грешно, — подтвердил Лешка, кивнув. — Почтём за честь быть с вами до конца!
— Будь по сему! — согласился Вейсман. — Благодарю! Господа офицеры! Готовимся к скорому выдвижению! На сборы всем даю двадцать минут. Затем выходим в сторону Кючук-Кайнарджи походной колонной. Впереди казачьи и гусарские разъезды, авангардом и в прикрытии основных сил идут егеря!
Глава 4. Гибель русского Ахилла
— Рота, подъём! — скомандовал поручик, поднимая своих егерей.
— Понимаю, братцы, что устали, но нужно потерпеть, нам за спину заходит османский корпус. Дивизия идёт его бить. Если мы сейчас не отгоним турок, они со всех сторон тогда навалятся на наших!
Солдаты с кряхтеньем вставали с постеленных на землю пологов, тушили уже разведённые костры и выливали из котелков воду на горящие поленья.
— Эх! — вздыхал Василий. — А я-то и воды успел накипятить, думал, ужо крупу пора засыпать, ладно хоть сальца не настрогал, только лишь подсолить кипяточек успел. Остались мы, похоже, сегодня совсем без ужина.
— Не стони, Васятка, не тужься, а то вся мордаха под цвет волос останется, будешь вечно аки девица с алыми щеками щеголять, — поддел рыжего Афанасьева Цыган.
— Ладно зубоскалить, Федька! — буркнул, проходя мимо, насупленный Карпыч. — Из амущества свово ничего, глядите, здесь турке не оставьте. С твово звена и так вон один убыток, кто давеча-то котелок выкинул, а?!
— Дядь Вань, да он же ужо совсем непригодный был! — оправдывался командир разведчиков. — В ём в боку дырина вот такенная ведь была! — и он показал огромный кулак.
— Не такенная, а вот такусенькая! — не согласился старый унтер, показывая щепоткой пальцев диаметр отверстия. — А то вот я и не знаю, какая дырка от мушкетной пули бывает. Вынесли бы его к себе, опосля бы залудили, запаяли у Курта в евойной мастерской да пользовались бы далее. А теперь вот вам новый искать. А-а, никакой из тебя хозяин, Цыган, только бы хмыстать по кустам да по лесу! — махнул Карпыч рукой и поспешил дальше.
Наконец вся рота была выстроена у южного склона холма. Капралы и унтеры проверили наличие личного состава в подразделениях. В строю было сто два егеря. Не вернулся пока лекарь Мазурин, который в это время переносил с тыловым звеном раненых в армейский лазарет. Времени их ждать не было. Только что мимо роты на юг проскакали несколько разъездов кавалерии, а теперь подходил черёд выдвигаться и егерям. Позади уже строились в колонну пехотные батальоны, слышались окрики унтеров, солдатская перебранка да звяканье оружия.
— Рота! Передовое дозорное звено — двести шагов, боковые — сто, лёгким бегом ма-арш! — крикнул поручик, и егеря с лёгким топотом скатились с холма. У подножия темп движения снизили и дальше побежали экономной неспешной рысцой.
Шли по хорошо набитой дороге часов шесть. Дозорное звено уже трижды давало тревогу, и рота занимала оборону в поле или в перелесках. Но каждый раз эта тревога была ложной. От посланных на разведку кавалерийских разъездов к генералу спешили гонцы с известиями о противнике. И первыми, кто становился осведомлёнными, были егеря Егорова.
— Верстах в пятнадцати ужо турка! — прокричал казак, скачущий во весь опор впереди десятка. — К селу подходю-ют, ох и мно-ого!
— В десяти верстах османы! — оповестил гусарский вахмистр. — У Кючук-Кайнарджи на холмах они встают и костры там разжигают.
— Всё, стоит турка! На ночёвку устроился, — оповестил роту третий дозор.
— Кострами там вся долина заставлена. Пять-шесть вёрст до них от силы будет. Вы тут осторожнее, робяты, у них сипахи вокруг большими дозорами ходят. Мы вот с одним столкнулись в упор на лесной дорожке, кое-как потом разошлись. Вона двоих станичников обратно везем, — и урядник кивнул на тела двух посечённых казаков.
Верстах в семи от лагеря неприятеля генерал Вейсман дал своим войскам ночёвку. Костры было велено не разжигать. Солдаты перекусили сухарями, запив их водой из фляг. Спать ложились на земле. Утром на рассвете дивизия была поднята, и подразделения выстраивались в предписанные им боевые порядки.
— Солдаты! Там, впереди, тридцать тысяч турок. — Вейсман вытянул руку со шпагой, указывая в сторону возвышающихся над местностью холмов. — Но вы уже привыкли их бить, беря не числом, а умением! У нас сейчас один путь — это победить, разбить турок! Подмоги нам ждать не от кого. Чуть замедлимся и дрогнем — они нас раздавят всем скопом, а потом уже всех вырежут! Не дайте им это сделать! Бейте дружно, и победа будет за нами! В колонны становись!
Дивизия Вейсмана шла тремя колоннами. Турки, заняв окружающие высоты, поражённые, наблюдали, как пехотные коробки русских, общим числом своих войск уступающих им в разы, стремительно с ними сближаются.
— Ruslar deli! Şimdi onları ezeceğiz![4] — пробормотал удивлённый Нуман-паша. — Ударьте сначала по ним всей нашей конницей, а если они удержатся, то дайте несколько пушечных залпов и добейте янычарами и ялынкалыджи!
Егеря, как им и было предписано, двигались в рассыпном строю перед пехотными колоннами. Всё было давно отработано, каждый рядовой знал здесь своё дело. Вот впереди заклубилось облако пыли. Огромная масса всадников скатывалась с холмов навстречу.
— Колонны, стой! — скомандовал генерал. — Огонь сменными плутонгами! Первая шеренга — с колена, остальные — стоя, то-овсь!
Сотни фузей с примкнутыми к ним длинными штыками были взяты на изготовку.
— Пионеры, все фугасные заряды в ста пятидесяти шагах ставь! — крикнул Егоров. Вот и пришло для них время, хорошо, что их сохранили вот для этого случая. Четыре пионерских пары, скинув со спины свои особые ранцы, ставили сейчас фугасы на подрыв. Промеж них бегали самые опытные оружейники роты фурьер Курт Шмидт и рядовой Афанасьев Василий. Дело было непростое, следовало как можно более точно рассчитать длину огнепроводного шнура, чтобы подрыв заряда произошёл тогда, когда надо, и с максимальным эффектом. Все пионеры и так были в этом сведущими, навыки у них нарабатывались на полигонах, но контроль здесь всё равно бы не помешал.
— Семьсот шагов, шестьсот шагов до цели! — отсчитывал громко дистанцию Алексей. — Внимание, штуцерные, то-овсь! — и сам же совместил прицел на скачущем впереди всех всаднике. — Пли-и! — Восемнадцать штуцеров бухнули коротким залпом. «Бах! Бах! Бах!» — ударили вслед ещё штук пять штуцеров из тех, что были в наличии у полковых пехотинцев. А османская конница в это время уже выходила на рубеж в четыре сотни шагов. Того всадника, что только что скакал впереди всех, видно уже не было.
— Пионеры, назад! — рявкнул Егоров, перезаряжая свой штуцер «быстрой пулей». Слишком живо несутся сипахи, как бы не порубили ребят! И тут же отдал новую команду: — Фузейщики, то-овсь! Пли-и!
Грохнул протяжный залп из гладких стволов, и в промежутках между стелющимися облаками порохового дыма Лёшка разглядел фигурки несущихся в из сторону пионеров.
— Должны успеть! — пробормотал он, ставя курок штуцера на боевой взвод. — Рота, огонь россыпью по своему прицелу. Отходим к каре! Живее!
Сипахи накатывали огромной волной. «Ба-ах!» — раздался залп егерей батальона Мекноба, и послышалась дробь выстрелов полковых фузейных застрельщиков. Теперь уже все стрелки стремительно откатывались под защиту штыков своей полковой пехоты. Промедление — смерть! Это знал наверняка каждый из них.
Сто пятьдесят шагов до русских! Сипахи уже готовились накатить на их порядки. «Ба-а-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — в гуще конницы вдруг вспучились огромные взрывы. На сотню шагов вокруг гигантским веером разлетелись поражающие элементы фугасов. Словно бы восемь широких воронок образовалось в этой несущейся конной массе. А по ней уже били фузеи первых трёх пехотных шеренг.
— Гренадами бей! — рявкнул Лёшка и запустил что было сил свою поверх голов пехотинцев. «Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — раскатились гренадные разрывы. Расстояние до этих разрывов было критическое, десятки свинцовых шариков достигли и русских солдат, но на излёте они набивали лишь синяки. А вот в радиусе десяти-пятнадцати шагов эти восемь десятков ядрышек стоили коннице уже большой крови.
Кони, пробитые круглыми фузейными пулями в упор и посечённые гренадными осколками, вставали на дыбы и падали, подминая под собой седоков. На поле стояла дикая какофония из выстрелов, разрывов, криков, ржания и барабанного боя. Каре пехоты приняло на свои штыки несколько десятков самых отважных, а остальные, дрогнув, отхлынули стремительно обратно.
— Барабанщики, быстрый ритм! Бегом! В штыки! В атаку, ура! — выкрикнул Вейсман и сам бросился на противника в первых солдатских рядах. Это было невиданно! На османскую кавалерию с рёвом бегом неслись тысячи пехотинцев со штыками наперевес. Первая сотня кавалерии, не успевшая откатиться, была разорвана и исколота в клочья. Остальные развернули своих коней и бросились прочь. А вслед им бежали русские.
— Темпа не снижать! Барабанщики, бить атаку! Бего-ом! — кричал, размахивая шпагой, генерал, продолжая наступать в пехотных порядках.
Турки действовали по разработанному их командующим плану. Топчу окрыли огонь со стоящих на холмах батарей. Били они ядрами, и весьма неискусно, но вот если пристреляются, то мало не покажется никому!
— Занять батареи! — Вейсман повернул центральную колонну правее. Атаковали её всё так же бегом, чтобы у неприятеля не было возможности вести эффективный огонь на поражение.
book-ads2