— Если в Монтане действовал именно Дарк, то, вполне вероятно, он уже мертв. — Тогда бы все сложилось. Сразу выплыла бы связь с убийством Стар. Робин мог что-то слышать, Дарку нужна была его жизнь. Отсюда мы и плясали бы. Мне бы зацепку теперь… — Банковские переводы. — Я уже звонил в банк. Менеджер сказал: «Предъявите постановление суда, а просто так мы информацию о клиентах не выдаем». Этого и следовало ожидать. — Еще бы. «Фёрст юнион» — серьезный банк. А ты высоковато прицелился. Надо было не с менеджера начинать, а к кассиру подкатить. Уок вскинул бровь. — По-твоему, я не владею приемами давления? Знаешь, сколько отцов скрывают доходы, чтобы с них алименты нельзя было стрясти? Я в таких случаях иду к кассиру. — И срабатывает? — Не всегда. Я прошу об услугах и сама оказываю услуги. Такова адвокатская жизнь. Короче, Уок, ты в Кейп-Хейвене всех знаешь как облупленных. Сообразишь, на кого можно надавить. * * * Опустив голову, ни на кого не глядя, игнорируя приветствия, Уок шагал по Мейн-стрит. Остановиться пришлось, когда на пути выросла Элис Оуэн с собачонкой под мышкой. — Не подержите ее, Уок? Мне нужно заскочить… — Я тороплюсь. — Буквально одну минуточку! Убогое ощеренное существо оказалось в руках Уока, Элис Оуэн шмыгнула в «Деликатесы». Сквозь стекло витрины было видно: она зависла у прилавка, треплется с продавщицей — не иначе, заказывает трендовую соевую мерзость из новенькой кофемашины, приглядываясь к сырам по двадцать баксов. Уок посмотрел на собачонку, на ее крошечные клычки. Перевел взгляд на Элис — она уже болтала с Бри Эванс. Он скосил глаза на полицейский значок. Вот его жизнь — череда дней, не отмеченных ничем, кроме уверенности, что все поступки инспектора Уокера правильны и безрезультатны до отвращения. Уок поставил собачонку на асфальт, отстегнул и выбросил в урну поводок. Пучеглазая сучка вытаращилась на Уока — не могла взять в толк, что это с ней делают. Постояла, поджимая лапки, косясь по сторонам — этакий огромный, неведомый мир! Затем что-то сообразила, а может, в ней проснулся дикий предок, и она, сначала робко, затем все увереннее, затрусила по Мейн-стрит. Уок прошел к пустырю, и там, вдали от чужих глаз, помассировал себе руки, с усилием расправил плечи. Да, теперь так и будет: знай глотай таблетки да приноравливайся к прогрессирующим проблемам с концентрацией. Он стоял возле аккуратненького коттеджика. Не видел, чтобы там трудились рабочие, вообще не знал про капитальный ремонт. Само имя всплыло в его заторможенной голове не ранее чем через час после того, как он попрощался с Мартой. Марта укатила домой, Уок засел перечитывать показания свидетелей, и вот… Ди Лейн. С Дарком она познакомилась в банке «Фёрст юнион»; она работала там кассиршей, сколько Уок помнил. Внезапно сообразив, что не имеет нового адреса Ди Лейн, он стал звонить Лии Тэллоу. Сердце упало, когда Лия, просмотрев базу данных, объявила, что Ди Лейн по-прежнему живет на Фортуна-авеню, в своем — точнее, Дарковом — старом доме, из которого Дарк хотел ее выселить, да передумал. Дом и участок совершенно преобразились. Оконные рамы и крыльцо — абсолютно новые. Стены свежевыкрашенные, так и сияют. На лужайке, некогда плешивой, хорошо взошла газонная травка, на клумбах растут цветы, каких Ди Лейн раньше не сажала. Калитка и забор отремонтированы. Ни следа былого запустения, сплошные поводы для хозяйской гордости. Ди открыла прежде, чем Уок успел постучаться. С натужной улыбочкой посторонилась, давая ему дорогу. Внутри без изменений, только коробки со скарбом были давно распакованы, фотографии и прежняя мебель возвращены на прежние места. Ди Лейн пошла на кухню варить кофе, Уок — якобы в уборную, а на самом деле на второй этаж. Заглянул в комнату старшей девочки. В глаза бросился вымпел с символикой Йельского университета. Конечно, до поступления еще далеко; впрочем, говорят, обе дочери Ди Лейн на редкость способные. Дальше по коридору — комната младшей. Свеженький ремонт, обои в розовых тонах, новое покрывало на кровати. Нельзя сказать, что потрачены неприлично большие деньги; и, однако, для младшенькой куплены отдельный телевизор и компьютер. Младшая, старшая… Уок ведь знал имена обеих девочек. Теперь никак не вспомнить. Он спустился на первый этаж, вслед за хозяйкой прошел во двор и уселся за столик. — Я знаю, что у тебя в мыслях, — обронила Ди Лейн. — Хорошо, что Дарк тебя не выселил. Я очень рад. Шел вот к тебе и думал: наверняка дом уже сковырнули ради миллионных прибылей — а он на прежнем месте… Ди цедила кофе и глядела в сторону горизонта так, словно океан возник несколько минут назад, а не открылся ее взорам по причине почвенной эрозии. — Вид хорош. — Великолепен. Я еще не привыкла, каждое утро глаза тереть приходится, пока соображу, что всё — наяву. Просыпаюсь рано, часов в пять. А по вечерам сижу, гляжу на закат… Вот ты когда-нибудь наблюдал закат над океаном? — Конечно. Ди стала курить, затягиваясь глубоко и судорожно, словно сигарета была единственным действенным средством от истерики. Уок знал, что она сделала, Ди знала, что Уок знает; но ни тот, ни другая пока не произнесли всех реплик, назначенных им в этой скучнейшей из пьес. — Итак, в ту ночь, когда погибла Стар, ты была с Дарком. Ди Лейн вздрогнула, как если б Уок на сцене понес отсебятину. — Мы ведь это уже обсуждали. — Верно. — Неважно выглядишь, Уок. Переутомился? Усилием воли он унял тремор, сунул руку под столешницу, свободной рукой достал и надел солнечные очки, даром что как раз надвинулось облако. — Той ночью Дарк пришел к тебе. Напомни, чем вы занимались. — Трахались, — произнесла Ди Лейн без намека на эмоции. Еще недавно Уок от такого заявления покраснел бы — теперь лишь печально улыбнулся. Понятно. Ди не питает ненависти к Дарку. — Вкалываешь всю жизнь… — Ди не сразу выпустила дым очередной затяжки — подержала во рту. — Налоги платишь, детей растишь… Муж изменяет — его бы, кобеля, грохнуть; так нет — терпишь. Чужого ни цента не берешь… — Уок отхлебнул кофе, слишком горячего, чтобы ощутить вкус. — Известно тебе, сколько я в год зарабатываю? — Недостаточно. — Бывший алименты не платит. Это справедливо, по-твоему? Скрывает доходы, чтобы не тратиться на девочек, которым дал жизнь. — Ди говорила, глядя в пол. — Дети Стар Рэдли… Они… — Их мать мертва. — И чего тебе неймется? — Ди запустила пальцы в волосы, и Уок отметил, как сильно выступают вены на тонком ее запястье. — Подозреваемый есть? Есть. Зачем усложнять? — Ты, конечно, не интересовалась у Дарка, где он на самом деле провел ту ночь. Ди запрокинула голову, приоткрыла рот, выпуская в небо колечко дыма. — Он тебе хоть гарантии какие-нибудь дал? — Не понимаю, о чем ты. — Ди глядела на Уока, чуть не плача. — Я мог бы официально вызвать тебя для дачи показаний. Знаешь, что бывает за лжесвидетельство? Пожалуй, и впрямь удалось бы уличить Дарка, но одна только ложь насчет алиби, без других улик, на ход дела практически не повлияла бы. Ди закрыла глаза. — У меня ни родителей, ни братьев, ни сестер. Случись что со мной — девочки останутся одни в целом мире. Нет, Уок не разлучит детей с матерью. Цена несоразмерно высока — ему ли, говорившему с Хэлом, наблюдавшему жизнь Дачесс и Робина, этого не понимать? — Я прошу об услуге, Ди. Может, ничего и не выйдет, но сейчас мне необходимо твое содействие. Ди Лейн не стала уточнять, что за услуга, — просто кивнула. Уок чуть погладил ее пальцы; она же уцепилась за его руку и не отпускала, словно могла выжать себе прощение. 31 Ночь от ночи ее сон становился все более поверхностным, поэтому, едва расслышав легкий стук, она вскочила, натянула джинсы и свитер. Робин крепко спал в позе эмбриона, усвоенной им в семейной комнате больницы «Ванкур-Хилл». Она шагнула к окну, сделала неприличный жест, нашарила кроссовки, крадучись спустилась на первый этаж и выскользнула в ледяную ночь.