Намаялась, должно быть, бедняжка, на концерте. Столько прыгать, орать и размахивать руками – там не только пить захочешь. – Как концерт? – улыбнулась я подруге, которая спешно забрала у меня куртку и накинула на плечи. – В фанке была мясорубка! Я в восторге! – с горящими глазами сообщила Ниночка. И, судя по всему, мясорубка ей пришлась весьма по вкусу. – Так, Катюха, – зорко огляделась подруга по сторонам. – Нам надо делать ноги. – Куда? Метро закрыто вроде бы. Нам бы такси вызвать. – Тут сейчас все такси вызывать начнут. И фиг уедем, – возразила Журавль. Она, явно уже имея какой-то план, схватила меня за руку и уверенно повела за собой, ориентируясь по одной только ей известным указателям и так же уверенно распихивая людей. Выглядела она сейчас как настоящая рокерша – этакий женский вариант Келлы. Мы добрались до переполненной стоянки, когда кто-то тоскливо заорал вслед: – Ниночка! Ты куда?! Мы оглянулись и узрели в толпе высокого мощного двухметрового парня с бородкой и пивным животиком, который обтягивала кожаная косуха. Наверное, это и был тот самый Веня. И на принца он никак не тянул. Скорее, на экскаватор дворца для принца. Зато хмурился сердито. И смотрел на Нинку осуждающе. – Горилла, – прошипела сквозь зубы подруга. Лицо ее перекосилось от отвращения. Видимо, с Веней тесный физический контакт, коий на концертах – дело неизбежное, блондинке совсем не понравился. – Ты от него что, убежала? – поинтересовалась я. – Ага. Я же ему свидание должна и все такое. Ар-р-р, это проклятье. На меня западают только уроды, – посетовала она и скомандовала, видя, что таран по имени Веня приближается к нам. Побежали! Журавль нагло отпихнула какого-то юношу и пустилась вперед, не отпуская при этом мою руку. Хоть я была в кедах, а подруга – в ботинках на платформе, бежала она куда быстрее, подгоняемая явным нежеланием остаться наедине с новым ухажером. А тот, между прочим, несмотря на габариты, двигался очень быстро и орал зычно: – Нина! Нина, постой! Остановись, я сказал! – Иди ты! – с задором выкрикивала та, вприпрыжку несясь к каким-то полутемным проулкам с фонарем-калекой. – Что мы тут забыли? – ловя ртом воздух и чувствуя, как начинает колоть в боку, спросила я. – Помойка, – только и кинула коротко подруга, зорко осматривая проулок. Один из автомобилей вдруг подал признаки жизни – мигнул нам фарой, и мы на последнем издыхании бросились к нему, пулей залетев в салон. – Поехали! – залихватски скомандовала Нинка, и Матвей, сидящий на водительском сиденье, ничего не говоря, газанул. Веня, которому до нас оставалось метров пять, грозил мощным кулаком и извергал тонны брани. Нинка прильнула к окну и скорчила бедному Вене рожу. – Это кто? – поинтересовался Матвей. Как я выяснила несколько позднее, расчетливая Ниночка сразу поняла, что добраться до отеля будет проблематично и договорилась со своим «парнем», чтобы тот забрал нас после концерта. Как она его на это уговорила – ума не приложу. – Человек, если ты в шары долбишься и не видишь, – нахально отвечала ему Журавль, расслабившись. Я, чувствуя себя неловко из-за очередных слов подруги, попыталась разъяснить Матвею ситуацию. Что, мол, очередной ненормальный поклонник. – Не оправдывайся, – одернула меня Нинка. Матвей, кажется, улыбнулся, глядя вперед, на ярко освещенные московские улицы, по которым и ночью неслось куда-то множество автомобилей. – В среду, на ужине с моими друзьями, будь добра, выгляди иначе, – ровным голосом произнес молодой человек. – А сейчас я как выгляжу? – наклонилась вперед, поближе к водительскому креслу Ниночка. – Безвкусно. Дешево. Вульгарно, – попытался припечатать ее Матвей, но она, вместо того, чтобы начать огрызаться, нагнулась еще ближе и положила ладони парню на плечи и ласково провела по ним. – Если хочешь нежности, поехали ко мне в отель, – откликнулся водитель. – Милый, будешь хамить, – нежно произнесла Нина. – Задушу! – тут Журавль ненадолго сжала его шею. Видимо, с силой. Потому что от неожиданности Матвей едва не выпустил руль. – Ты ненормальная! – воскликнул он. – Еще какая, – подтвердила с мерзкой улыбочкой Ниночка. – Хочешь жить без проблем – не распускай язык. До отеля, у которого, слава богу, никого из фанатов пока не было, мы добрались молча и, видимо, Матвей жалел, что согласился подвезти нас посреди ночи. Попрощался он только лишь со мной, но когда я обернулась, то увидела, как странно Матвей смотрит вслед Нине: с задумчивой жадностью. Оценивая. Все-таки он неравнодушен к Журавлю. Но говорить ей об этом я не стала. В номере, приняв душ и переодевшись, мы с подругой расположились в гостиной, с ногами усевшись на диван. Мелки смылись, однако волосы после них, мягко говоря, были не очень – казались сухими на ощупь. И пришлось наносить друг другу на головы специальное масло, которое не нужно было смывать. Нинка сидела сзади, перебирая мои пряди, и увлеченно рассказывала о своих ощущениях на концерте: – Это было супер, – говорила она восхищенно. – Даже несмотря на то, что солист «Лордов» – оживший отход. Но поет он все же потрясно. Хоть душонка-то поганая, а выкладывается на концертах, – вынуждена была признать подруга. – Не зря в сети на англоязычных форумах говорили, что у «Лордов» одни из лучших концерты. Божьи одуванчики! – воскликнула вдруг она. – Я до сих пор не могу поверить, что была на этом концерте! И у меня есть автографы, – расхохоталась Журавль счастливо. От эмоций она казалось пьяной. Навосхищавшись вдоволь, Нинка продолжила рассказ: – Народу в фанку набилось, как грешников перед воротами рая. Смотри! – приподняла она длинную свободную майку, продемонстрировав на бедрах пару синяков. Я изумленно ахнула. – Это я получила, когда толпа сзади напирать стала, – похвасталась подруга. – Я же стояла почти у самой сцены – спасибо Горилле и его дружкам. Подари им, Боже, алконавтам, по бутылке пива или даже по две, – смиренно добавила она, соединив ладони, как при молитве. – То есть тебе было все здорово видно? – полюбопытствовала я. – Более чем. К тому же Горилла вовремя отодвинул одного высокого перца, стоящего передо мной. Но хорошо, что я стояла не у самого ограждения. Эти идиоты, – Журавль фыркнула, – проломили его своими дубовыми телами. Одна девка ребро сломала – ее уводила охрана. А еще одна, – тут Ниночка не сдержала злорадного смеха и чуть сильнее, чем нужно, потянула меня за прядь, – поймала палочки Октавия и в обморок рухнула. От счастья. Вообще-то поймать их хотела я, но эта тупая стерва меня оттолкнула. Я ее, конечно, пнула под зад в ответ, но тут она шары прикрыла и чуть ли не на меня полетела. Горилла спас от расплющивания. – Видно было, что Нинку переполняют эмоции, которыми ей очень хотелось поделиться. И она продолжила: – С фанки, наверное, с десяток обморочных клуш вытащили. И куда только лезут, дохлые? – Ужас, – покачала головой я. – Не дергайся, – осадила меня Журавль, продолжая наносить на мои волосы масло. – Было настоящее пекло. Пить хотелось ужасно, а воды ни у кого не было. Потом уже охрана стала передавать бутылки. Мы долго сидели в гостиной. Нинка, вытащившая из бара шампанское, делилась впечатлениями, а я в основном слушала, изредка переписываясь с Антоном. Он между делом поинтересовался, была ли я на концерте, и спросил, понравилось ли мне. Я честно ответила, что было интересно. И добавила: «Но, знаешь, Антон, я думаю, вскоре «На краю» будет делать шоу, которые будут еще круче!:)» На это сообщение он долго не отвечал – был занят на репетиции. В какой-то момент Нинка замолчала и с бокалом шампанского двинулась на балкон, не озаботившись о верхней одежде. И минут десять стояла там, на холоде. Пришлось идти следом за ней. – Ты в порядке? – спросила я Нинку, заметив вдруг, как в темноте блестят ее глаза. Все-таки сегодняшний день стал для нее своего рода переломом. – В порядке, – сказала подруга чуть хриплым голосом: то ли от ледяного шампанского, то ли от того, что замерзла. А, может быть, была и другая причина. – Сегодня я прощалась, – неожиданно добавила она. – С «Лордами»? – потянула я ее за руку обратно в теплый номер. Журавль посмотрела на меня и улыбнулась грустно. – С детством. Я ведь знала, что так и будет, но когда внутри меня что-то щелкает – я сама себя не могу остановить, – призналась подруга, и ее слова сейчас были, наверное, одними из самых откровенных – даже со мной. – Концерт был улетным, да, Катюха? – она подняла почти пустой бокал и отсалютовала им. – Улетным-улетным, – поторопилась согласиться с ней я и утащила в номер. «Спасибо, что веришь в меня. Я бы хотел, чтобы ты верила и мне», – пришло сообщение от Антона. Я вздохнула. Вера – левая рука любви. «Мне пора идти спать:) Доброй ночи, Антон. Я тебя люблю». «Доброй, Катя. Ждать осталось недолго. Люблю», – получила его сообщение я, когда переступила порог темной спальни. И он сдержал слово. А Нинка недолго пребывала в минорном настроении. То, как я полила ее и Кезона из вазы, подруга не забыла и отомстила. Пока я, чистя зубы, переписывалась с Антоном, она налила в мою кровать воды и выключила в спальне свет, притворившись спящей. Я подвоха не заметила и с воплем вылетела из холодной мокрой постели. А подруга хохотала, как чокнутая. * * * Покинуть здание стадиона оказалось не так-то просто и самим виновникам торжества – шестерым участникам «Красных Лордов». Пока они были в грим-уборной, переодеваясь и приходя в себя после концерта, на котором каждый из них выложился на сто процентов, фанаты обступили все выходы, ожидая встретить кумиров. Кто-то неистово хотел автографы, кто-то – дотронуться до музыкантов, сделать фото, а кто-то просто мечтал увидеть вблизи тех, чьи песни стали чем-то большим, чем просто музыка. Парни давно привыкли к подобным ситуациям, и если раньше им нравилось такое бурное внимание со стороны фанатов к их персонам, то сейчас они считали это делом привычным и больше бесились, как, например, Марс, который всею своей душой был на вечеринке в закрытом клубе, которую организовали в честь RL. А вместо того, чтобы веселиться, он вынужден был сидеть в грим-уборной, попивая пиво, и глядеть на постную рожу Гектора и унылого Визарда, который после выступлений казался выжатым досуха. Кезон тоже не был слишком доволен тем, что они не могут покинуть стадион – его ждал Дэн, который обещал некий сюрприз. Он слишком долго не виделся с другом детства, чтобы пропустить эту встречу. Концерт в столице его родины прошел успешно – и не только потому, что все билеты были быстро распроданы. Все композиции, кроме, наверное, первых двух, отыграли отлично, без накладок, чувствуя дикую отдачу от зала. да и само шоу прошло успешно. Их провожали стоя, овациями и криками. Даже Гектор остался доволен и вышел на повторное выступление «Архитектора», которое просто разорвало зал на кусочки. Да и сердце Кезона тоже разорвало – он с трудом склеил его в гримерке, тяжело дыша от упоительного восторга и прыжков по сцене. Сцена забирала все силы, терзала, давила, но давно уже стала безопасным наркотиком, без которого Кезон не видел свою жизнь.