– Чего? – повернулась она на меня, явно вняв не словам, а громкости голоса. Я редко его повышала. – Того, – отчеканила я и повторила: – Отпусти его. Ниночка отвлекалась лишь на две секунды, ослабив внимание и хватку, и музыканту хватило этого, чтобы перехватит инициативу – несколько ловких движений, и теперь уже он оказался сверху моей подруги. Получилось весьма пикантно: Ниночка лежала на спине, а Кезон сидел на ней, упершись коленками в пол и прижимая к нему распластанные выше головы нежные девичьи руки, пальцы которых кровожадно сжимались в явном желании удушить противника. Нинке всегда было без разницы, кто ее враг – мужчина или женщина; она воспринимала их одинаково плохо и методы для уничтожения применяла одни и те же. – Отпусти меня, смертник, – прошипела она, брыкаясь, и видно было, что Кезону приходится нелегко. – Кирилл, отпусти ее, – потребовала и я. – А ты успокойся, – велела я подруге, которая явно находилась в состоянии аффекта. – Отпусти, – сквозь зубы прошипела Нинка. – И я тебя прикончу, мразь блохастая! – Вот поэтому и не отпущу, – парировал Кирилл. – Я вас не то чтобы боюсь, девушка. Но выходить на сцену со светящимся фингалом или сломанными пальцами мне не хочется. – А с выдернутым кадыком – хочется? – взбрыкнула в очередной раз Нинка, но Кирилл все же удержал ее. Давай-ка, Катька, сфотай их в таком положении и тайком синеволосому пришли! Что ты несешь! Нинку надо успокоить, а не драконить! Кирилл оглянулся на меня с немой мольбой в глазах, и я решилась. Схватила стоящий в баре графин с прохладной водой и вылила на этих двоих, зажмурив глаза. Эффект неожиданности возымел действие. Кирилл отскочил в сторону, отряхивая воду с волос и лица. Нинка, как заклинание, твердя нецензурные слова, каким-то неведомым образом складывая их в связные предложения, тоже отскочила. Теперь белое платье не только было испачканным, но еще и мокрым. Наверное, Журавль вновь бы накинулась на Кезона, если бы тот не догадался достать из кармана джинсов бейдж, в котором на английском, справа от фото, было написано, кто он такой. Видимо, это был один из пропусков для музыкантов. Бейдж подействовал на Нину. Она повертела его в руках, удостоверилась каким-то образом, что он – настоящий и, выругавшись, пошла к бару. Я думала – за алкоголем, чтобы успокоить нервы, но Нинка выпила ледяной воды – целый стакан, залпом – и вытащила из морозилки лед, который зажала в ладонях – чтобы успокоиться. К тому же она обиделась на меня, зато вместо разъяренного дракона стала Снежной королевой. – Я опять не вовремя? – шепнул Кирилл. Ситуация его забавляла. – Есть такое, – кивнула я. – Кажется, я приношу тебе неприятности, Катя. Прости, – покаялся он вновь, но, не сдержав улыбки, прыснул в кулак. Я покачала головой. Вот чудак. Но даже злиться на него не в силах – он ведь ворвался в номер из добрых побуждений, решил, что мне угрожает опасность. Спустя несколько минут мы втроем сидели за столиком в гостиной. Я и Кезон – в креслах, а Нинка в халате, с мокрыми волосами единолично развалилась на диване. – Говорите, – сухо разрешила она. – Даю три минуты и вызываю ментов. – Это Кирилл. Наш сосед, – начала я спешно. – Мы с ним гуляли вчера. И я случайно выяснила, что он… – Трансвестит? – перебила меня подруга. – Музыкант. Один из «Красных Лордов». В женщину он переодевался только потому, что боялся – вдруг фанаты его узнают. Ты же видела, сколько их вчера было у отеля. – Мне нравится быть мужчиной, – встрял Кирилл. – Но фаны бывают просто бешеные. А Катя мне очень помогла. – Что он делает тут, а не в президентских апартаментах? – не обращала на него внимания Ниночка. – Мне нравится жить одному, – пожал плечами Кезон. – Ему нравится жить одному, – повторила я. – На сцене ты другой, – все же удостоила его взглядом Нинка. – Естественно. Я с тоннами грима, – с готовностью подтвердил Кирилл. – Сценические образы – это не шутка. – Я, конечно, знаю, что фаны нападают на своих кумиров, и кое-кому даже удается их убить, но мне и в страшном сне не могло присниться, что меня попытаются задушить. Причем такая милая особа. – Ты, обивка для мебели, – хмыкнула Нинка, – я – не твоя фанатка. Запомни своим орехом. – Вот это девушка, – присвистнул восхищенно Кезон. – Если бы у меня не было девушки. – У тебя есть девушка? – заинтересовалась Нинка. Про личную жизнь «Лордов» известно было крайне мало. – Ее зовут Геката, – ляпнула я. – Чего-о-о? – протянула Журавль, которая явно что-то заподозрила. – Гектор, что ли, твоя девушка? Кирилл с невинным видом пожал плечами, мол, я тут ни при чем. Нинка скривилась. А я, глядя на них, вдруг засмеялась. Засмеялась громко, весело, давая волю эмоциям и чувствам, неистерично, но от всей души. Не знаю, что произошло, но эти двое засмеялись тоже. Видимо, оба поняли глупость ситуации. Кезон даже в ладони захлопал, а Нинка хохотала, как Дед Мороз, только что себя по бокам от переизбытка чувств не била. Смех давал эмоциональную разрядку. Первой ржать прекратила Журавль. Она резко замолчала и сухо потребовала, чтобы ей рассказали еще раз все подробно. Говорить пришлось мне. Кирилл изредка что-то добавлял веселым тоном и изредка посматривал на наручные часы – неброские, но, как мне почему-то показалось, очень дорогие. – Вот оно что, – сказала Снежная королева, выслушав нас. – Опять подцепила музыканта и опять мне ничего не сказала. – Я собиралась, – возмутилась я. – Опять подцепила? – заинтересовался Кирилл. – А кого? – Кого надо, того и подцепила, есть тут один, – ничего не стала говорить ему Нинка, которая тет-а-тет относилась к Кезону не как к любимому музыканту, чьи песни она знала и фальшиво пела, а как к какому-то очередному типу, решившему с ней познакомиться – то есть никак и с долей призрения. – Жалко, что я не первый. Дамы, я откланиваюсь, – лучезарно улыбнулся Кирилл, в очередной раз глянув на часы. Он встал и направил стопы в сторону балкона, явно вновь намереваясь перелезть. При этом парень немного хромал – на ту ногу, куда ему заехала Журавль. – Мне пора. Концерт, все дела. Менеджер уже злится. А Гектор не любит задержек. – Пока, – почти с облегчением сказала я ему. – Коломенское – в силе, – подмигнул он мне. – Можем погулять втроем. Весело будет. Он открыл балконную дверь, запуская в номер осенний ветер. – Не смейся надо мной, – вдруг сказала ему вслед Нинка. Я удивленно на нее глянула. Кирилл обернулся и пытливо посмотрел на девушку. – Я, и правда, люблю вашу музыку. Даже если ты – первоклассный клоун, а твой длинноволосый дружок – отвратительный ублюдок. – Это я ценю, – кивнул Кезон совершенно серьезно и как-то даже изменился – неуловимо, но ощутимо. – Так и должно быть. Спасибо, Нина. Надеюсь, на концерте тебе понравится. И он ушел. Через балкон. Музыкант из знаменитой на весь свет группы, который оказался моим соотечественником. – «Корвалолу» мне, – слабым голосом сказала Нинка. – Нету, – развела я руками. – Тогда водки, – не растерялась подруга. – Совсем, что ли? – покрутила я пальцем у виска. И принесла ей еще один стакан ледяной воды, видя, что подруга явно не в себе. – Я в таком ауте, что даже почти забыла про стервятника, – чуть более окрепшим голосом созналась Журавль и вдруг завопила, схватив меня за руки: – Почему ты меня не остановила?! – Кто сможет остановить танк? – резонно осведомилась я. – Он даже сам себя остановить не в силах. – Я, по-твоему, танк?! – Танк в юбке. Очень милый танк, – улыбнулась я ей. – Мне не снится? Я, правда, била Кеззи? А мы эротично смотрелись, когда я на нем сидела? – с любопытством спросила Ниночка. – Ну, так, – уклончиво отвечала я. – Отчасти. – Почему ты нас не сфотографировала?! От Нинки никогда не знаешь, чего ждать. – Потому, – отрезала я. – Что ты несешь, Журавль?! Ты едва не покалечила звезду! Кстати, а другая звезда-то в порядке? – вспомнила я про Гектора. – Что у вас там вообще было-то? Нинка мигом помрачнела.