С редактором разговаривала уже Нинка, которая выхватила трубку, поняв, что я этого сделать не в состоянии. Я же сходила до бара, налила себе стакан холодной воды, ибо губы во время короткого разговора пересохли. Однако плюнула и взяла бутылку коньяка, смело сделав глоток. Однако я здорово сглупила – коньяк был такой ядреный, что я не смогла проглотить его и так и держала обжигающий напиток во рту, пока ко мне не подошла Нинка. Только тогда я с трудом проглотила коньяк и вместо расслабляющего тепла почувствовала неприятную горечь и скривилась, как от лимона. – Ну, молодец, – уставилась на меня подруга довольно-таки ехидно, скрестив руки на груди. – Выставила меня идиоткой. Полноценной такой. Теперь эти безмозглые, мало того, думают, что меня зовут Конина, так еще будут считать, что я ограниченная! Двух слов связать не могу. – Что?! – вдруг разозлилась я. И голос вмиг вернулся, став крепким и громким. – Да знаешь что, Журавль! Ты совсем обалдела?! Втянула меня в очередной дурдом, и еще и недовольна?! Тебе надо было, ты бы и брала трубку! И вообще, с какого перепуга ты отправила с моего телефона что-то?! – Катечка, чего ты так нервничаешь? – засюсюкала подруга тотчас, видя, что я не в духе. И, кажется, на лице ее было написано некоторое замешательство. – Малышка, это же всего лишь радио! – Всего лишь? Да я чуть не рехнулась, пока разговаривала с твоим радио! Ты могла хотя бы предупредить меня! – вопила я. В довершение всего в приступе гнева я смахнула на пол злосчастную бутылку, которая, слава богу, не разбилась – так, немного коньяка вылилось на пол. Нинка тотчас подняла ее и поставила на место. И даже вытерла салфетками разлитый коньяк, хотя подобные поступки были для нее большой редкостью. Я же в это время уселась на диван, злая на весь мир. Все накладывалось друг на друга: глупость подруги, звонок с радио, расставание с Антоном и погода в Европе, не давшая нам встретиться. Нинка заботливо принесла высокие стаканы с каким-то прозрачным напитком и порхнула за диван, решив побыть моей личной массажисткой. Она положила мне руки на плечи и стала усиленно массировать их. Я отодвинулась. – Катюша, не дуйся, – стала доброй, милой и пушистой Журавль. – Ты такая молодец, что взяла трубку! И представилась мной! Я так тебе благодарна, моя ты лучшая подружечка. – Она обняла меня сзади, едва не придушив. – И теперь я встречусь с Гектором… Подруга счастливо засмеялась и потянулась к одному из стаканов. Я последовала ее примеру – после коньяка рот все еще «горел». Напиток, принесенный Нинкой, был странноватым на вкус: свежим, сладким, но с горчинкой, как будто бы что-то довольно терпкое разбавили газированным тоником. – Это что? – не самым довольным голосом осведомилась я. – Мартини и тоник, – подмигнула мне подруга. – Чтобы Катриночка немножко расслабилась. – Не подлизывайся, – сердито буркнула я, впрочем, уже отходя от случившегося. Да и сердиться на нее долго было невозможно. – Почему ты мне не сказала сразу? – Сначала я забыла, – честно призналась Журавль. – А потом решила поржать. Видела бы ты свою моську, Катька! Ладно-ладно, чего ты, – широко улыбнулась она мне, поняв, что я вновь начинаю злиться. Когда нужно было, Ниночка умела быть обаяшкой. – Когда ты успела послать сообщение с моего телефона? – спросила я устало, откидываясь на мягкую спинку дивана. – Когда у тебя ночевала. Мы переделывали отчет по практике, а ты уснула. Я лишь кивнула. Отчет по августовской практике мы сдавали уже во время учебы, в сентябре. И, как оказалось, весь наш поток эти самые отчеты сделал неправильно – не по той форме, а руководитель практики, довольно-таки легкомысленный преподаватель, сообщил нам об этом за два дня до защиты, велев срочно переделать. Переделывать пришлось половину субботы и все воскресенье, и делали мы это с Нинкой вдвоем у меня дома. Доделывала отчет, правда, подруга одна – из-за полубессонной ночи накануне, в воскресенье, проведенной за разговорами с Антоном, я отключилась часов в восемь. А Нинка, врубив радио, чтобы было не так скучно, продолжила корпеть над отчетом. Тогда-то она и услышала про конкурс. И тогда же она поняла, что вот он – ее долгожданный шанс встретиться с Гектором один на один. Журавль тотчас отправила сообщение со своего телефона, ответив на вопросы ведущих, и, дабы повысить шансы, схватила и мой телефон. Хотя, конечно, Нинка понимала, что таких же желающих поучаствовать в конкурсе, как и она, немало и с вероятностью в девяносто девять целых девять десятых процента ей ничего не светит. Однако Нина Журавль была не из тех, кто легко упускает хоть и призрачную, но возможность осуществить желаемое, и ее мозг тотчас стал искать ответы на сложный вопрос: «Как выиграть встречу с самим Гектором?!» Кто ищет, тот всегда найдет. Нинке помогла случайность. Через несколько дней она как прилипшая сидела около компьютера, слушая все ту же программу через Интернет, когда в ее комнату заглянула Ирка. Старшая сестра хотела взять у Нины какое-то платье и, услышав голоса по радио, вдруг сказала: – О, Мурзик. Надо же, выбился в люди. – Какой Мурзик? – не сразу поняла Нинка, крайне недовольная в тот момент. – Взяла платья и выметайся. – Макс Мурзик, фамилия у него такая была, – пропустила грубость сестры мимо ушей Ирка. – Со мной на экономическом учился. На два года старше. Забавный парень. Под гитару пел. – Погоди, – повернулась к сестре Нина. – Ты о ведущем? У него другая фамилия. – Так он ее поменял. Взял фамилию жены, – была в курсе всего старшая сестра. – Оно и понятно – диджею Мурзику только на «Мур-мяу радио» и работать! – и она рассмеялась. – Так значит, вы знакомы. Он был твоим поклонником? – прищурилась Нина. – Да какое там, – отмахнулась ее сестра. – Так, пересекались в универе да на паре тусовок студенческих. – И какой он? Мерзкий? Противный? – Нормальный, – пожала плечами Ирина, которая к людям была более терпима и снисходительна, нежели ее младшая сестра. – Веселый, компанейский. Голос, опять же, классный, поставленный. Девчонки за ним бегали. Но, как говорится, человек не без изъяна! Погоди, что я тебе расскажу, – уселась на Нинкину кровать Ирка, огромная любительница сплетен. – Сама недавно узнала, когда встреча выпускников была! Ниночка моментально навострила уши, понимая, что в деле выцарапывания мечты ей может быть полезна любая информация. И она не прогадала. – У этого Мурзика в Москве есть жена – дочка какого-то богатого хмыря. Он с ней романтические фоточки в инстаграме постит, в соцсети выкладывают, каждый день в твиттере о своей неземной любви к ней строчит. То они на пляже селфи делают, то в каком-нибудь суши-баре целуются, то он ей сотню роз дарит – в общем, все карамельно. Смотреть тошно. Прям такие влюбленные, куда деваться. Но на встрече выпускников девчонки такое рассказали, – понизила голос Ирка, – закачаешься. – Какое? – подалась к сестре Нинка, пожирая ее глазами. – В нашем городе у Мурзика есть вторая семья! – выдала Ира почти торжественно. – Прикинь?! Его несколько раз видели с девушкой и ребенком. – Может быть, родственница? – предположила заинтересовавшаяся Нина. – С родственницами в губы не целуются, – авторитетно заявила Ирка и, пока шла радиопередача, пересказывала сестричке те или иные доводы, говорящие в пользу того, что Макс Мурзик – подлый изменник, имеющий в каждом городе по семье. Получив столь ценную информацию, Ниночка моментально придумала план, достаточно дерзкий, но эффектный, по ее мнению. И он, на удивление, сработал. Журавль не нашла ничего лучше, как начать шантажировать этого самого ведущего через соцсеть, зарегистрировав фейковую страничку, причем на мужское имя. При этом Ниночке помогал один из друзей младшего брата – он сделал так, что ее IP нельзя было вычислить. Ведущий Макс как-то чересчур сильно впечатлился и, испугавшись разоблачения, сказал, что требование выполнит. К тому же Нинка поставила вопрос так: если Макс помогает ей заполучить главный приз в розыгрыше – встречу с Гектором, то тогда она еще и приплатит ему деньжат. Причем все это она провернула так аккуратно, что ведущий радио сам предложил ей оказать какую-нибудь услугу взамен молчания. – Он сначала мне денег дать хотел, а когда услышал, что я хочу всего лишь победить в конкурсе, обрадовался, – поведала мне подруга, допивая коктейль. – Ты шантажировала человека, – слабым голосом произнесла я, выслушав всю эту эпопею. Так вот почему она все это время ходила такая хитрая! – И что? – пожала плечами Нина. – Разве я виновата, что у него две семьи, и он скрывает этот факт от первой жены и ее богатого папочки? Сам виноват. – Ну да, конечно! – всплеснула я руками. – А ты наказываешь его за проступки! – Может быть, я как современный Воланд, – подмигнула мне подруга, видя, что я в относительном порядке и больше не хочу крушить все на свете. – А я тогда что, твоя свита? – мрачно посмотрела я на нее. – Ты моя Катечка, – вновь засюсюкала Нинка, явно пребывая на седьмом небе от счастья. – Знаешь что, современный Воланд, – внимательно посмотрела я на подругу, не зная, плакать или смеяться, – завязывай с подобными вещами. То, что у тебя получилось – скорее исключение из правил. А то гляди, все обернется, как с твоим приворотом, – намекала я на Келлу. Подружка только отмахнулась от меня. – Но почему они позвонили именно на мой телефон? – поинтересовалась я. – Потому что для своих махинаций в конкурсе этому идиоту потребовалось, чтобы от меня было отправлено сообщение с ответами. Мол, неважно, под каким номером оно придет, важен сам факт наличия. Я так понимаю, у них там есть схемка для выигрыша «нужных» людей. Я про себя возмутилась такой нечестности, но промолчала. – А так как я отправляла сообщение и от тебя, то назвала твой номер, – поведала дальше Журавль. – Себя мне светить не хотелось. – И поэтому ты засветила меня?! – Ты же не шантажировала его, так что все нормально, – была убойной логика у Нинки. – И ты не боялась, что этот Макс тебя обманет? – Опасения были, – отвечала девушка, – но сумму-то за выигрыш я перевела ему только частично. Вторая половина – после встречи с Гектором. Но, Катька, у тебя такое лицо было улетное, когда тебе позвонили с радио, я думала, сдохну со смеху, – напоследок сказала Нинка. – А как ты имя Кезона напутала… Вот умора! Она звонко смеялась, а мне же оставалось только головой качать. И надеяться, что у моего Антона нет таких сумасшедших фанаток. После ужина открытий Нинка отправилась на какую-то очередную косметическую процедуру, я же осталась в номере – то ли от алкоголя, то ли от пережитого разболелась голова. Я разговаривала по телефону с Антоном, до сих пор раздосадованным из-за отмены рейса. Он злился, я успокаивала его и пыталась немного подбодрить. Не вдаваясь в подробности, я рассказала ему о том, что Нинка встретится с Гектором, и Антон, хмыкнув, заявил, что ему очень жалко его. – А вдруг Нинка покорит сердце этого Гектора? – предположила я в шутку. – Катя, – в усталом голосе Тропинина слышалась легкая ирония. – Твоя подруга слишком самонадеянна. Максимум она покорит не его сердце, а… – Тут Антон замолчал. – А что? – не поняла я. – Да так, – уклончиво отвечал парень. – И мне кажется, Журавль не должна забывать о Келле. – Ты хочешь, чтобы они были вместе? – удивилась я. – Я? Я не желаю своим друзьям зла, Катя, – отвечал Антон. – Но было бы справедливо, если бы она по нему страдала. – Потому что он по ней страдает? – поинтересовалась я ангельским тоном. Представить страдающего Келлу мне было не по силам. Кейтону, кажется, тоже. – Ей было бы полезно, – отвечал он. – И давай говорить о тебе, Катя, а не о твоей подруге.