Нинка же времени даром не теряла – она позвонила куда-то, и вскоре за нами подъехало такси. Матвей в него не сел, лишь проследил за тем, как мы погрузились в него и, кажется, запомнил номер машины. Видимо, «парень Нины» чувствовал, что действительно обязан присматривать за нами. Перед тем, как такси тронулось, он пожелал нам «отличной конференции» и «прекрасного выступления с докладом». Мы ничего ему не ответили. – Бесит, – недовольно сказала Ниночка, откинувшись на спинку сиденья. – Мне кажется, ты ему нравишься, – осторожно заметила я, с любопытством глядя в окно. Мы быстро ехали по относительно пустой автомагистрали, однако ничего интересного я пока не видела, но сам факт того, что я нахожусь в другом городе, да еще и встречусь с Антоном, меня будоражил. – Главное, что он не нравится мне, – отозвалась подруга беспечно. – А целуется он как? – хмыкнула я, вспомнив ее рассказ. – Мокро, – была крайне информативна Нинка. – Хуже, чем Келла? – Конеч… Радова! – вспылила она, и я прижала пальцы к губам, чтобы спрятать улыбку. Надувшаяся Нинка достала телефон, привела в нормальный режим и позвонила отцу, дабы отчитаться, что прилетела и едет в гостиницу. Иначе поступить свободолюбивая Журавль не могла – дядя Витя начал бы волноваться, а волнующийся дядя Витя – это крайне плохая его версия, как человека. Я последовала ее примеру, однако до Томаса не дозвонилась, как и до Леши с Нелькой, а потому, плюнув на все, послала простое сообщение, что, дескать, добралась. Зато Антон, которому я тоже написала, отреагировал сразу – он перезвонил, и хоть разговор наш был коротким, но мне было приятно, что он беспокоится обо мне. – Завтра вылетаю, – напомнил Антон мне тихо перед тем, как попрощаться, и я возликовала. – Я жду тебя, – счастливо улыбаясь, сказала я голосом совершенно счастливого человека. Вскоре и он окажется в самолете, чтобы завтра мы с ним могли увидеться. Ему лететь из Берлина до Москвы – два с половиной часа. Мы летели дольше. Нинка со смесью любопытства и брезгливости наблюдала за мной. – Любовные ути-пути, муси-пуси, – прогундосила она. – Аж тошнит от всей этой вашей розовой сгущенки, – и в подтверждение своих слов добрая подруга сделала вид, что сует в рот два пальца. Я закатила глаза. – Просто я соскучилась по нему. – Ах, соскучилась, – просюсюкала Журавль и по привычке подергала меня за щеки – я едва от нее отбилась. – Как это мило, когда два любящих сердца воссоединяются! У меня аж желчь из ушей течь начинает от умиления, и кровь из… хм, пусть из носа, – кинула она взгляд на зеркало заднего вида, в котором отражались глаза молчаливого, но все слушающего водителя. – Слышь, Радова, а ты от Тропинки в ад детей родишь? – вдруг задорно спросила подруга, явно пребывая в хорошем расположении духа. – Дети от рок-старс – это сильно. Над ними уже в детстве издеваться можно будет. Ирокезы там делать, нос прокалывать, прививать вкус к металу. Или ты его ближайшие лет десять наказывать будешь? – ткнула она меня локтем в бок с явным подтекстом. – Отстань! – сердито посмотрела на нее я. Подобные вопросы меня смущали. – А что? – ничуть не смутилась Ниночка. – Он выразительно поиграет тебе бровками, скажет своим невероятным опасным голосом: «Дорогая, пойдем в спальню», а ты взамен устроишь ему представление на пилоне, и баиньки. – И она опять захохотала. Всю дорогу – а это больше часа, когда мы не слишком быстро, но и не особо стоя в пробках, двигались по МКАД, обгоняя темные тучи, а затем и по улицам столицы, – Нинка подкалывала меня, смеялась, шутила, болтала обо всем на свете… А я смотрела в окно и едва заметно улыбалась. Сложно было понять, нравится ли мне Москва или нет – для этого нужно было выйти из машины и неторопливо пройтись по всем этим улицам, площадям, набережной, осмотреть достопримечательности, побывать на обзорной экскурсии, увидеть с высоты смотровой площадки и просто вдохнуть полной грудью ее воздух. Из окон автомобиля любой город кажется лишь картинкой, изображение на которой постоянно меняется: вот только что были новенькие, похожие на перья высотки, а вот уже монументальные гордые «сталинские» постройки; минуту назад проносились мимо известных музеев и старинных памятников, а вот уже модные торговые центры и салоны с блестящими вывесками. Но я точно могла сказать, что столица меня заинтересовала, и мне хотелось познакомиться с ней поближе. К конечному пункту нашего путешествия мы прибыли даже как-то незаметно для меня, и вскоре уже стояли перед входом в достаточно помпезное здание. В это же время пошел и дождь – мелкий, противный и холодный. К моему удивлению, отель, в котором забронировала номер Нинка, находился почти в самом сердце столицы, неподалеку от Красной площади, название имел длинное и загадочное и больше был похож на какой-нибудь недавно отреставрированный музей, построенный несколько столетий назад видными деятелями с уклоном в византийскую культуру. Величественный, с колоннадой и рестораном на крыше, он сразу меня пленил. Хотя сколько стоит номер в таком заведении, я даже представить не могла и с тревогой посмотрела на Нинку. Та себя чувствовала вполне в своей тарелке. По крайней мере, когда нас встретил самый настоящий швейцар, подхвативший вещи и препроводивший к стойке регистрации через шикарный холл, где нас встретила симпатичная и очень улыбчивая вежливая девушка, она не смутилась, а восприняла это как должное. Я лишь следовала за подругой и молчала, ошарашенная грандиозностью убранства. Время в этом месте, похожем на музей, словно замедлялось, и если снаружи кипела жизнь, было шумно и многолюдно, а в воздухе витали десятки разных эмоций, то внутри отеля все было иначе – уверенное сытое спокойствие роскоши мягко давило на сознание. Нас поселили на восьмом этаже, куда скоростной лифт доставил буквально за пару десятков секунд, и только уже в номере, который оказался не таким помпезным, а, скорее, стильным и современным, я обрела дар речи. Номер был как с картинки. Большой, уютный, выполненный в спокойных орехово-бежевых тонах и визуально поделенный на две зоны – гостиную и спальню. В гостиной стояли мягкий темно-шоколадный, с тонкими полосками диван, два таких же кресла напротив и круглый ажурный столик с между ними; в углу, около огромного, во всю стену, окна с тяжелыми песочными портьерами располагалась рабочая зона; в противоположной стороне высилась довольно внушительная барная стойка с высокими табуретами. На стенах, кроме ненавязчивых картин в стильных рамках, висел и огромный жидкокристаллический экран. Шаги скрадывал мягкий темно-золотистый, с непонятными геометрическими узорами, ковер. И даже воздух тут был каким-то свежим, приятным. – Как здесь здорово! – хриплым голосом сказала я и, словно сбросив оцепенение, подбежала к этому самому окну во всю стену, из которого открывался потрясающий вид на Москву, а Нинка, сбросив туфли, с радостным криком бросилась в спальню, на мягкую кровать – я видела через раскрытые двери, как подруга развалилась в подушках. – Божественно! – простонала она, упав посредине кровати и раскинув ноги и руки в стороны, и я вскоре присоединилась к ней. Спальня оказалась ничуть не хуже гостиной – интерьер был продуман до мелочей. Кроме двух огромных комфортных кроватей, туалетного столика, пуфиков, мини-бара и разных приятных мелочей вроде кофемашины, букета цветов, планшета для управления номером, в ней оказалась – о чудо! – и самая настоящая гардеробная. А за соседней дверью обнаружилась не просто туалетная комната с душевой кабинкой, а с шикарной огромной ванной, которая, правда, располагалась около самого окошка. Нинка, увидев это чудо, тотчас заявила, что собирается прямо сегодня принимать пенную ванну с бокалом шампанского в руках и, глядя на город, думать о бытии. – О каком еще бытии? – решила я для себя, что если захочу принять ванну, закрою жалюзи. – О своем, естественно. С Гектором, – подмигнула мне довольная-предовольная блондинка, слишком уж часто косившаяся на бар. – Ты сняла точно такой же номер, как и у твоих «Лордов»? – уточнила я на всякий случай. – Ты что, – искренне рассмеялась Нинка. – Мои, как ты выразилась, «Лорды» сняли такие шикардосные номера, что даже я не смогла бы оплатить их, потому что стоят они офигеть сколько. За такую цену можно на пару дней позаимствовать «Мону Лизу» из Лувра. Мы с ними просто оказались на одном этаже, – хитро улыбнулась она. – Классно я придумала, да? – Очень, – вздохнула я. – «Лорды» приезжают завтра рано утром, – информировала меня Нинка с блаженной улыбочкой, уставившись на фотографию рок-музыкантов в телефоне: шестеро рослых молодцов с устрашающим гримом и в сценических костюмах, которые более бы подошли для исполнителя роли Темного властелина из столицы Империи Зла. Кожа, латекс, заклепки, шипы, ремни, шнуровки, мрачные цвета, тяжелые ботинки и украшения – все это придавало музыкантам этакий темный опасный шик, если так можно выразиться. Они казались не совсем людьми, а пришельцами из какого-то иного мира, воспевающими непонятные для меня вещи, но завоевавшие любовь, иногда гипертрофированную, у поклонников во всем мире. Вокалист – ее несравненная любовь, два гитариста, бас-гитарист, барабанщик и тип, музицирующий на скрипке: вот и весь звездный состав Red Lords, которого ожидало несколько десятков тысяч поклонников, купивших билеты на их концерт. – Разве он не чудесен? – спросила Ниночка, глядя на высокого человека, стоящего чуть впереди остальных: черные длинные прямые волосы, солнцезащитные круглые очки на носу, закрывающие глаза, тонкие губы с опущенными вниз уголками, высокие скулы, неестественная бледность… Этот молодой мужчина не казался мне эталоном красоты, но было в его образе что-то действительно притягивающее, почти демоническое. А, может быть, всему виной была игра теней на породистом лице. В руке перед собой Гектор держал плеть – да так уверенно, словно собирался прямо сейчас отхлестать кого-нибудь по пятой точке, а потом еще и пинка добавил бы в наказание. – Не знаю. Твой Гектор больше похож на русалку, – съязвила я. – Распустил волосы. И взгляд такой, будто утопить собирается. Кстати, ты нормально относишься к тому, что у твоего парня могут быть волосы не только длиннее твоих, но и пышнее? Я думала, Нинка обидится на шутку, однако она вновь оглушительно расхохоталась. – А ты можешь, когда хочешь, Катюха, – заявила она. – Что могу? – растерялась я. – Предвидеть. Вообще-то Гектор снимается в фильме ужасов «Темный пруд». В эпизодической роли, правда, но какой! – всплеснула руками эта любительница всевозможных триллеров и ужастиков. – Это фильмец по книге одной, я ее читала – там один психопат в середине века убивал всех, кого ни попадя, и трупы прятал в пруду, с камешками на шее. Вроде как кормил чудовищное нечто, жившее в водичке. Потом его пасынок по куполу огрел от страха, увидев, что папаня делает, и психопат в этом же озере благополучно потонул, – с вдохновением, достойным поэта, рассказывала Ниночка. – А через сорок лет, как водится, в его дом въехала новая семья, и там с сыночком стали происходить странные вещи… Ожившее прошлое, духи, зомби апокалипсис местного значения, море кровищи, крутые спецэффекты – все как я люблю! И режиссер – сам Дженкинс! – Это еще кто? – удивилась я, не в силах оторвать взор от вида за окном. Никогда не думала, что сердце столицы можно увидеть так близко! – Боже, темнота, – простонала Ниночка. – Ничего не знаешь о мире искусства! Тони Ларкинз. Режиссировал «Гнилое сияние», «Сотня миль до твоей смерти», «Красный колодец» и «Искушение мертвеца». Между прочим, «Пруд» – сиквел к «Колодцу», там рассказывается про сына того пасынка, в которого пытался вселиться дух психопата и…. – Я ничего не хочу об этом знать, – замахала руками и я. – Кого там твой Гектор-то играет? Психопата? – Чем ты слушала? Я же сказала, что у него роль эпизодическая. Гектор там – первая жертва психопата, он потом тоже из мертвых восстал, – непонятно чему улыбнулась Журавль, а я лишь покачала головой и вновь уставилась в окно. В этот же день, после завтрака в номере, мы спешно посетили ту самую научную конференцию, где Нинка должна была выступать, что она и сделала, причем с блеском, получив даже какую-то награду за свои изыскания будущего юриста, специализирующегося на коммерческом праве. Конференция, честно сказать, была не слишком весела и проходила уныло и долго – как и полагается проходить серьезным мероприятиям такого уровня. Однако после нее мы с чувством выполненного долга отправились на прогулку. Я хотела посетить как можно больше известных мест, дабы, так сказать, соприкоснуться с историей, а вот Ниночка была настроена на шопинг в не менее известных торговых центрах, к тому же шел дождь, и большую часть времени мы проболтались там – я решила, что погулять смогу и немного попозже. Вечер мы заканчивали с шампанским и вкусным ужином, вновь заказанным в номер ликующей от собственного плана Ниночкой, и легли спать далеко за полночь, усталые, но довольные, предвкушающие каждая свою встречу. А в окна настойчиво бил дождь, который усиливался час от часу, и под утро над Москвой гремела гроза. Как оказалось, во всем был виноват какой-то там циклон, и если столицу только лишь «задело» его крылом, то во многих городах Европы шли непрерывные ливни, сопровождаемые сильным штормовым ветром. Ветер нес перемены. – …сильный ветер и непрекращающиеся ливни также стали причиной массовой задержки рейсов из ряда крупнейших европейских городов, – вещала утром ведущая новостей, глядя на нас с экрана ЖК-телевизора с самым сосредоточенным видом. Мы с Нинкой сидели в гостиной в одинаковых светло-синих халатах с логотипом отеля на рукавах и вкушали завтрак: вроде бы простые «утренние» блюда – омлет с беконом и сыром, тосты, свежие булочки, кофе, но все это было приготовлено и сервировано так умело, что еда казалась царственным угощением. Одновременно мы смотрели телевизор. А за окном было серо и дождливо, правда, гроза миновала, и теперь на московских улицах моросил мелкий холодный дождь. – Нарушено авиасообщение в аэропортах Бельгии, Франции, Нидерландов, – продолжала ведущая новостей, а я едва не облилась кофе. – Ухудшение погодных условий ожидают и в Германии в самое ближайшее время. По словам синоптиков, ситуация ухудшится еще больше, и тогда плохая погода сохранится над Европой в течение суток. Это может привести… Я едва не пролила на себя горячий ароматный кофе с пенкой. А если и рейсы в аэропорте Берлина будут задержаны?! Тогда ты увидишь Кея с большим опозданием. Или не увидишь вовсе. Я со стуком поставила чашку на столик. Подруга посмотрела на меня с долей иронии в голубых глазах, которые в непогоду казались отчего-то почти серыми. – Видишь, сама природа запрещает Антошику видеться с тобой, – фыркнула она. – Ваша пара – противоестественна. Богомерзка, – добавила она, но увидев мой грозный взор, пошла на попятную: – Чего ты на меня таращишься взглядом а-ля Иван Грозный? – улыбнулась блондинка весело. – Прилетит твой миленький, Катька, не парься. О, Лорды! – вдруг оглушительно крикнула она едва ли не мне в ухо. На экране действительно показывали тех, на чей концерт мы приехали. – Ой, подумаешь, – фыркнула я в великом раздражении, но добрая подруга закрыла мне рот, жадно вглядываясь в экран телевизора, будто бы не имела ни телефона, ни ноута, ни планшета, и видеть «Лордов» для нее было в диковинку. – …Популярный рок-коллектив «Red Lords» утром впервые прибыл в столицу – их личный самолет приземлился в одном из аэропортов, несмотря на неблагоприятные метеорологические условия, – вещала все та же ведущая, и в это время по экрану шли кадры из аэропорта. Сначала показывали огромный темно-серый самолет с названием группы и их символом на блестящем от дождя боку. Затем – непонятных шестерых личностей, которые спускались по трапу и явно не испытывали желания глядеть в многочисленные объективы камер.