Хоть Лескова и была сильной и проворной, но Нинка все же оказалась сильнее и вновь очутилась сверху, попытавшись схватить Лескову в захват – правда, ничего не получалось из-за обтягивающего платья, да и соперница крепко вцепилась в ее волосы, а потому голову блондинке пришлось склонить к Алине, дабы не лишится прядей. Обе девушки не слишком хорошо соображали, что делают. Обоюдная ненависть пьянила почище алкоголя. На какое-то мгновение они обе замерли. – Отпусти меня, – прошипела Алина, морщась от боли. – Бегу, – выдавила тяжело дышащая Нинка, – трусы на ходу роняя… – Я твои трусы сейчас запихаю тебе в рот, – пообещала зловеще Лескова, пытаясь вырваться – не получалось. К чему бы привели столь сильные, почти яростные объятия, осталось загадкой, ибо дверь в туалет неожиданно открылась, и на пороге появились девушки – те самые, из компании глядевших на Алину и Нину молодых людей. Фразу про трусы они расслышали и в обалдении уставились на лежащих на полу Лескову и Журавль. В глазах подруг они страстно обнимались прямо на кафеле. – Ой, продолжайте, – пролепетали девушки, неправильно поняв ситуацию. – Что там? – заглянули в женский туалет и парни, сопровождающие их – мужской находился напротив. – Да тут… – растерялись девушки, не зная, что ответить, зато молодые люди тотчас все поняли. Раздались удивленные голоса и смех. Нина и Алина же как-то мгновенно отлепились друг от друга – растрепанные, тяжело дышащие, злые. У Алины саднило скулу – все-таки Журавль здорово ударила ее, наверное, до синяка, у Нины было порвано платье в двух местах: на юбке появился впечатляющий разрез, а декольте стало слишком уж откровенным. Да и губа была разбита. Алина стрелой устремилась к выходу. – Пошел вон, – грубо оттолкнула она рыжеволосого парня. Тот только присвистнул. – Что глаза ломаем? – раздраженно осведомилась Нина, тяжелым взглядом окидывая всю компанию. Настроение у нее было хуже некуда. Второй раз они сцепились с Лесным Чудовищем, и второй раз их обламывают. Ну, хоть на видео никто не снимал, и то хорошо. А наподдала Лесковой она знатно. – Извините, – вновь стали оправдываться девушки, так и не поняв, что это была всего лишь драка. – Мы в туалет хотели. Много выпили и… – Без подробностей, – скривилась Журавль, рассматривая себя в зеркале. Волосы она быстро привела в порядок. Лицо – тоже. А вот с платьем было проблематичнее. Пришлось заколоть места, где ткань порвалась, булавками, дабы не выглядеть откровенно провокационно. И после гордой походкой, не обращая ни на кого внимания, Ниночка направилась к барной стойке, решив «накидаться», как говорила Ирка. Настроение у нее было гаже некуда. Девушки проводили ее удивленным взглядом и разошлись по кабинкам. – Тут так и занято? – удивленно спросила одна из них спустя несколько минут. – Какая разница, – пожала плечами ее подруга. – Пойдем к парням. Едва они ушли, как кабинка распахнулась и из нее вышла довольная Веста. Она даже и не думала, что станет свидетелем такой сцены. «Чокнутые девки», – подумала Веста с ухмылкой, вышла из туалета и, обогнав подруг, скрылась в густой толпе. Девушки же, вернувшись к друзьям, долго обсуждали увиденное, и черноволосый парень в солнцезащитных очках услышал много всего интересного. Подозрения его подтвердились – к большому восторгу, и вскоре его усилиями всю тусовку облетели невероятные слухи о новой ступени во взаимоотношениях Алины Лесковой и Нины Журавль. * * * Ниночка расположилась за барной стойкой, злая на весь мир, задумчиво глядя в ярко-голубой фирменный коктейль и мешая его трубочкой. Изредка ее губы беззвучно шевелились, словно она шептала слова проклятия. На хорошеньком лице поселилась мрачная тень. В глазах разлилась ярость, делая их еще более яркими. Бармен посматривал на Нину, явно считая, что клиентка не в себе, но ничего не спрашивал. Журавль пила, о чем-то думая и болтая босой ногой в воздухе. Пока она шла к бару, умудрилась запнуться, вновь подвернуть ногу и теперь вдобавок ко всему еще и хромала. Ее туфли гордо стояли на соседнем стуле. Еще пара бокалов – и Нинка вдруг сделалась совершенно иной: мягкой, милой, послушной и податливой. Она уронила белокурую голову прямо на стойку и принялась разговаривать сама с собой. Бармен и туфли выступили в роли вынужденных слушателей. Сначала Ниночка рассказывала о том, как здорово она отдыхала на море, и какие ракушечки там она нашла, как бегала по голубеньким волнам, после зачем-то переключилась на мультик про пони, обстоятельно поведала о каждом из героев, а затем стала жаловаться на Матвея, который хитростью поцеловал ее. – И я ему поверила, – хныкала она, подперев щеку кулачком, – пришла, а он стал меня целова-а-ать, представляешь? Целовать, – она почмокала губами в воздухе, – и все такое… – Что – такое? – спросил порядком уставший сотрудник клуба. – Ну, такое, – сложила на груди ручки лодочкой Ниночка, и взгляд бармена в который раз уцепился за неоднозначно порванное платье. «Приставал к ней кто-то, что ли?» – подумал он, решив, что клиентка пала жертвой чьего-то гнусного домогательства, а после решила напиться. Да и немудрено – девка красивая, на таких всегда западают уроды. – Ты его знаешь? – осторожно спросил он. – Напиши на него заяву. – Заяву на Матвейку? – похлопала глазами Нина. – Что такое заява, зайчик? – Заявление. В полицию. Раз он приставал к тебе. Вот что за придурок? – посетовал бармен. – Аж платье порвал. – У меня везде платье порвано, – сказала тоненьким голосочком Нина и продемонстрировала разрез на бедре, заставив бармена сглотнуть. И вдруг заплакала, жалея и себя, и наряд, и вообще всех на свете. Приступ алкогольной доброты захватил ею полностью. Она пыталась обуться и плакала, рассказывая туфлям, как ужасен этот мир. – Вот животное, – покачал головой парень за стойкой. – Слушай, тебе бы домой, а? Ты уже порядочно выпила. – Домой? – задумалась Нина. – Домо-о-ой, – протянула она и всхлипнула еще горше. – Что такое? – появился за стойкой еще один работник клуба, порядком уставший от клиентов и шума. – Да вот девчонка напилась, – шепотом поведал ему бармен. – Тип к ней какой-то приставал жестко. Видишь, все платье порвано? – Домо-о-ой, пора домо-о-ой, – пропела Ниночка, ничего не слыша. Мысли ее приятно путались. Клонило в сон. – Тебе точно пора домой, – согласился бармен. – Отвези меня домой, милый, – заявила она, глотая крупные редкие слезы, которые стекали вместе с тушью по щекам. – Сама не доедет, ей бы такси, – шепнул коллега. – Или чтобы приехали за ней. – Ты адрес свой помнишь? – вздохнул бармен, порядком ошарашенный, что успел стать «милым». – Ниночке нельзя домой, милый, – выдала девушка сквозь слезы. – Папочка будет ругаться. Пусть Ниночку заберет ее парень. – Позвони ее парню, – посоветовал бармену коллега. – Пусть за своей девчонкой приезжает. У нас и без нее проблем хватает. – Вы такие милые! – громко сообщила в это время Журавль и схватила бармена за руку. – Бедненький, – посмотрела она ему в лицо, – ты такой страшный. Но я тебя все равно люблю! И она засмеялась весенним колокольчиком. Молодые люди переглянулись. – А ты можешь позвонить своему парню? – спросил коллега бармена. – Где твой телефон? – Вот мой любименький телефончик, – с грохотом выложила его на стойку Нина из сумочки. У нее задрожали губы. – Я хочу домой, – вновь приготовилась она плакать. – Скоро поедешь, – пообещал бармен и принялся искать номер гипотетического парня, дивясь странному списку контактов. Кто там только не встречался! И Косорылая, и Умертвие, и Туповозка, и Земноводное, и даже Лицо Клизмой, которые затерялись среди обычных имен и фамилий. – У нее тут тысяча контактов, – раздраженно бросил бармен, которому Журавль уже порядком поднадоела – даром, что красотка, но с головой проблемы. – Где тут ее парень? Эй, – потормошил он по плечу Ниночку, которая начала засыпать. – Как твоего парня-то зовут? – Рыло, – пробормотала она. – Что за Рыло? – почесал затылок бармен. – Может быть, какой-нибудь Рылий? – предположил его коллега. – Издеваешься? – раздраженно буркнул бармен. – Что за имя такое? И вообще, донской рылей – это музыкальный инструмент вроде бы… – Может, его в честь инструмента назвали, – не прекратил подшучивать второй парень. – После того, как моего племянника назвали Цезарь, я уже ничему не удивлюсь. – В честь салата? – усмехнулся бармен, листая записную книжку в телефоне. – В честь салата, да, с креветками. В честь императора, вестимо. Так что у нас в семье растет Цезарь Петрович. – Нашел! Есть! – радостно воскликнул бармен и тотчас замолчал, оглядевшись по сторонам – клиентов рядом не было. – Есть у нее в записной книжке некто Рыло С. Сейчас позвоню. Пусть забирает свою ненаглядную. И бармен с легким сердцем и без задних мыслей, несмотря на очень позднее время, стал названивать таинственному Рылу С. Ответил неведомый Рыло С. не с первого раза. Голос его был хриплым и недовольным. И каким-то напряженным.