«Даже не вздумай, – говорил Кот. – Это мое». Пока хозяева прохлаждались на отдыхе, он жил на даче приходящей домработницы, которая согласилась поухаживать за ним – щедрый от случая к случаю дядя Витя приплатил домработнице за это неплохую сумму, втайне надеясь, что на даче Кот сбежит и пропадет с концами. Тот, однако, пропадать не желал. Со вздохом Виктор Андреевич накормил консервами Кота и с орехами в руках направился в гостиную – смотреть телевизор, когда услышал, как открывается входная дверь. Ниночка вернулась домой. – Так-так-так, – уставился Журавль на дочь, поднимая туфлю, которая едва не угодила в него. – Родного отца чуть не зашибла. – Я не нарочно, папа, – отозвалась устало девушка. – Не надо было в темноте прятаться. – Я не прятался, – насупился Виктор Андреевич. – Ну, бродить, – отмахнулась Ниночка. – Я что, не имею права бродить по собственному дому? – взревел Виктор Андреевич, но, вспомнив, что домашние спят, понизил голос. – Имеешь-имеешь, – буркнула девушка и пошатнулась – когда шла от Кати, неудачно наступила на какой-то камень и подвернула ногу. Камень она с силой отбросила в кусты, напугав собачников неподалеку. – Пила? – тотчас пытливо уставился мужчина на дочь. – А если и пила? – отвечала Ниночка с вызовом. Иногда отец казался ей поехавшим. Да что и говорить, весь мир казался ей поехавшим – кроме нее, разумеется. – Что пила? Сколько пила? С кем пила? – мигом завелся подозрительный Виктор Андреевич, которому сейчас только и нужен был повод за что-нибудь уцепиться. – Я так и знал, что ты не к Кате своей едешь, а к этому голодранцу! – К какому голодранцу? – закатила глаза девушка. – Знаю, к какому. К малышу! – все слышал Виктор Андреевич и сделал неправильные выводы. – Который тебя не забудет. Вместе пили, да? – Папа! – взвизгнула Нина. – Что ты мелешь! И она, выхватив из рук отца туфлю, вместе с ней убежала в свою комнату. – Ты обещала, что у вас с этим расписанным под хохлому Зелибобой ничего нет! – поспешил дядя Витя следом за дочерью. – Не смей с ним встречаться! – завел он старую песню, на ходу роняя орехи и не замечая этого. Потому немудрено было, что Журавль-старший наступил на них и едва не упал. – А, черт возьми, – выругался он. – Почему все разбросано? Скоро в этом доме начнет плесень на потолке расти… Нина! Будь он трижды граф, да хоть царь египетский, нам это отребье панковское не нужно в родословной! И я… – Договорить мужчина не успел. Нинка захлопнула дверь прямо перед носом родного отца, свирепая, как тысяча чертей. На Виктора Андреевича она тоже злилась. Папочка, решив заграбастать денежки тетки Эльзы, разрешил ей делать вид, что она встречается с Рылом! Нет бы, как настоящий отец, стукнуть кулаком по столу и сказать грозно, что его дочь – не продается. И чтоб ноги Рыла в их доме не было! И пригрозил бы лишить ее всех денег, забрать мобильник и шмотки из бутиков, выгнать из квартиры, в конце концов. А он стал потакать во всем! И мать ни слова против не сказала вначале. И эта сумасшедшая старая жаба – запала на Синего… Едва Журавль вспомнила его, как непроизвольно сжала кулаки. Катя оказалась права. Нина была слишком гордой, чтобы признать виноватой себя, а потому винила других с каким-то болезненным упоением, словно боясь сказать самой себе: «Это моя вина». Гордыня никогда не скажет слов прощения и не простит сама. Светловолосая девушка прижалась спиной к двери, слыша, как в коридоре разоряется отец. Взгляд ее упал на собственный письменный стол, на котором около принтера лежало детское пластмассовое колечко. Тигрицей Нинка бросилась к колечку, схватила и бросила о стену. Колечко ловко отскочило и полетело в лицо разъяренной девушки – та чудом успела увернуться, а не то ходить бы ей пару недель с фингалом под глазом. От переполняющих эмоций Нинка зарычала. Дядя Витя озадаченно почесал маковку. – Немедленно открой! – потребовал он, весьма озадаченный поведением дочери. Нина, конечно, не была сахарным ангелочком, но обычно вела себя иначе, зная его взрывной нрав и вообще всячески манипулируя. – Как ты смеешь вести себя так с отцом? Угрозы на Нинку не действовали. – Говори, что случилось? – занервничал Виктор Андреевич, стуча по двери. Та вдруг распахнулась. – Отнеси в прихожую, – сунула в руки озадаченного отца туфлю Ниночка, и дверь вновь захлопнулась. Мужчина растерянно поморгал, не зная, что и сказать. – Что случилось, Витя? – вышла в коридор сонная Софья Павловна. – Соня, она совсем обалдела! Пришла, наорала на родного отца и закрылась в комнате, – стал рассказывать раскрасневшийся Виктор Андреевич, жестикулируя и махая туфлей. – А там рычала. Представь себе! – Оставь девочку в покое, – посоветовала ему супруга, увернувшись от острого каблука, и забрала туфлю себе во избежание травмоопасных ситуаций. – Она уже взрослая. – Не знаю, как для тебя, – нравоучительно произнес Виктор Андреевич, – а для меня мои дети навсегда останутся детьми. Которых я должен наставлять на путь истинный! Может быть, у нее с гармонями проблема? – спросил он Софью Павловну. Та весьма выразительно посмотрела на мужа, покачала головой и отправилась в спальню. Виктор Андреевич, последний раз глянув на дверь комнаты Ниночки и решив устроить с ней завтра содержательную беседу, дабы больше отцу дерзить не смела да и вообще вела себя подобающе, отправился следом за супругой. И пока думал, как бы половчее наказать дочь, дабы неповадно было держать отца за круглого идиота, заснул. Нинка тоже заснула быстро – упала на кровать, обняв подушку, закрыла глаза и тотчас отправилась в царство Морфея. Снов она не помнила, но проснулась не то чтобы в хорошем настроении, но энергичная и какая-то бодро-злая. Она привела себя в относительный порядок и с остервенением принялась распаковывать сумки и раскладывать вещи, после вообще перетряхнула весь свой обширный гардероб и чуть ли не до блеска вылизала комнату, а затем, к немалому удивлению всей семьи, принялась за уборку всей квартиры, надо сказать, немаленькой. – Это все мои методы воспитания, – сказал, сидя на диване, довольный Виктор Андреевич, с одобрением наблюдая, как дочь энергично носится по всему дому со шваброй в руках и нехорошо горящими глазами. Он был свято уверен, что такое поведение вызвано его профилактической беседой. – Это какие же? – спросила Софья Павловна, гладя лениво разлегшегося посреди дивана Кота. – Все просто, моя дорогая. Разговор между отцом и дочерью, – поднял указательный палец вверх глава семейства, не подозревая, что хитрая дочь в который раз обвела его вокруг пальца. – Искренний разговор. Поздно осознав, что не стоило так разговаривать с отцом, который наверняка затаил обиду, Нинка, закапав глаза специальными каплями, пришла на покаяние первой, смиренно сложив руки на груди, попросила прощения и выдавила даже пару слез. Кипевший от негодования дядя Витя тотчас успокоился и великодушно простил дочь, для порядка полчаса прожужжав у той под ухом о правилах поведениях членов семьи и взаимоуважении между оными. Нина его не слушала, вставив незаметно в ухо наушник, и только лишь кивала изредка, а после убежала тратить свою кипучую энергию на продолжение уборки. В руках у нее все так и горело. – Она на ведьму похожа, – необдуманно сообщил Сергей, видевший, с какой яростью трет кафель сестрица. При этом она еще и шипела что-то злобное, и обычно хорошенькое тонкое личико казалось перекошенным. Видели бы ее сейчас все эти многочисленные поклонники! Только вот Нина Журавль была не тем человеком, который позволит застать ее врасплох. – Скоро все молоко в доме скиснет, – продолжал Сережа зловредно. – Ма, па, как я выгляжу? – провел он рукой по модной прическе. Сестра действительно напоминала ему сейчас ведьму, у которой вместо помела была швабра – с таким озлобленным лицом занималась она уборкой; словно и не пыль уничтожала, а врагов. Изредка она начинала хохотать, и это впечатлительного парня пугало. Нинку он вообще побаивался с детства, когда она однажды едва не макнула его головой в унитаз. На море она тоже попыталась проделать этот трюк – хоть сестренка и была стройна, аки тростинка, силища в ней была неимоверная. – Как ты говоришь о сестре, – незамедлительно отреагировал дядя Витя. – Извинись, идиот! – Она же не слышала, – вяло возразил Сережа. – Я зато слышал, – нахмурился Виктор Андреевич. – А я, смею заметить, дорогой мой оболтус, ваш отец. И еще часа полтора дядя Витя с упоением капал на мозги сыну, который, вообще-то, назначил свидание девушке и теперь не мог уйти из дома, потому как хитростью Нинки и Ирки не обладал и даже пытался спорить с отцом, желая доказать свою правоту. Нинка в это время, громко и фальшиво распевая песни известной метал-группы, играющей у нее в наушниках, продолжала убираться. После она, чувствуя, что кипучая злая энергия в ней так и не улеглась, позанималась на велотренажере, покачала пресс и долго потом отмокала в ванной, усталая, но отчего-то довольная. После Ниночка, сгоняв на улицу и накупив сладостей, включила онлайн-трансляцию реслинга, в котором шла борьба за очередной чемпионский пояс. Правда, ее ждало полнейшее разочарование – любимец проиграл, и в итоге пояс достался какому-то долговязому ослу с улыбкой не слишком полноценного члена общества. – Холера! – стукнула о стену кулаком Нинка и обнаружила, что сломала ноготь. – Да что за день такой! Катилось бы оно все в могилу! – И она крепко, по-матросски, выругалась. Тут на ее несчастье, в комнату весьма некстати заглянул дядя Витя. – Что за слова? – хищно раздувая ноздри, спросил он. – Какие слова, папочка? – подняла на него невинный взгляд ангельских голубых глаз девушка. – Повторять уж не буду. Не для женских ушей, – фыркнул Виктор Андреевич, который сам частенько крепко бранился. – Тогда я не понимаю, о чем ты, – похлопала длинными ресницами Ниночка. – Это, наверное, Сережка играет в свою приставку втихушку, – сдала она без зазрения братца, который из-за опоздания рассорился с девушкой и вернулся домой ни с чем, злой и обиженный на весь мир. – Наверное, он и ругается. Или персонажи в игре. – Я ему эту приставку сейчас на голову надену, бездельнику, – пообещал доверчивый Виктор Андреевич, который был крайне против бесполезного, как он считал, проведения времени за компьютерными играми и Интернетом. – А ты что делаешь? – заметил он, что перед Ниночкой стоит открытый ноутбук. – Читаю, – мило улыбнулась та, лихорадочно закрывая вкладки с реслингом, почти не глядя на экран. – С компьютера? – въедливо уточнил дядя Витя. Как обычно, ему нужно было все знать. – С компьютера, – наугад открыла его дочь одну из книг в интернет-библиотеке, не глядя, на что именно щелкнула мышью. – Этой книги нет в печати, есть только электронная версия, папа. А прочитать очень хочется… Для меня это важная книга. Знаешь, есть такие книги, которые дарят опыт. – И она улыбнулась отцу самой светлой своей улыбкой из арсенала образа девочки-ангела, потерявшей на этой земле грешной крылья. – Надо же, когда я был в твоем возрасте и учился, днями и ночами не вылезал из библиотеки, – сказал Виктор Андреевич, подходя к дочери и садясь рядом с ней на кровать. – Корпел над знаниями. А что было делать? По некоторым профильным предметам на весь курс приходилась одна книжонка и то ее не давали на руки, а преподаватели спрашивали по ней. Нинка лишь хмыкнула – по словам мамы, в юности отец отличался крайне буйным нравом и учебе предпочитал веселье и студенческие тусовки в общаге. Витя Журавль много прогуливал, дрался и пару раз был на грани отчисления из института, зато умудрялся хорошо учиться, проявляя нехилую сообразительность и ловкость ума, которые во взрослой жизни и помогли ему стать преуспевающим бизнесменом. – А вот у вашего поколения просто золотые условия, все знания мира – под рукой, успевай только клювом по клавиатуре щелкать, – продолжал глава семейства Журавлей. – Вас бы в наше время, ох, и запели бы… Что читаешь, дочь? – пытливо уставился он в экран, желая увидеть там имя и текст какого-нибудь маститого писателя. Однако его ждало большое удивление. Нина механически прокрутила страничку вверх, и глаза ее отца полезли на лоб. – «Счастливое материнство», – с удивлением прочитал обалдевший Виктор Андреевич. – «Клуб молодых родителей». Книги, которые, значит, опыт дарят? Соня! – заорал он, тотчас потеряв все свое благостное расположение к миру. Лицо Журавля пошло красными пятнами. – Соня, немедленно иди сюда! «Ну все, приехали.*Запрещено цензурой*, – подумала хмуро Нинка. – Окончательно тронулся». – Ой, папа, это не то, что ты думаешь! – сказала она как можно более спокойным тоном. – Пожалуйста, успокойся. – Успокоится?! Да я с вами только на том свете успокоюсь! – воздел тот руки к потолку. – Что случилось? – появилась на пороге Софья Павловна, утомленная деятельным супругом. Следом за ней появились Сережа и Ирка, которая собиралась на какую-то вечеринку. – Твоя дочь несет тебе подарок! – торжественно объявил дядя Витя. Голубые глаза его метали молнии. – Какой подарок? – удивилась хозяйка квартиры. Она смотрела крайне интересный сериал и недовольна была тем, что ее отрывают от важного момента в серии. – Закатай-ка подол, – велел Виктор Андреевич Нинке, одетой в длинную свободную футболку и шорты. – Зачем? – не поняла она. – Чтобы подарок показать! В подоле! – вскричал Журавль-старший. – Вы знаете, дорогая семья, что она тут читает? Справочник для будущих матерей! Готовится, так сказать! Говорит, информация ей эта нужна позарез! Софья Павловна в изумлении уставилась на дочь. Насколько ей было известно, Ниночка меньше всего на свете хотела быть матерью. – Это случайность! – следом за отцом покраснела от гнева и Нинка, проклиная все на свете. – Что за бред, папа! – Я Синего наркомана в своей семье не потерплю, так и знай! – заявил он упрямо. Келла мерещился ему за каждым углом. – А мне нравится такая версия зятька, – хихикнула невпопад Ирка, которую барабанщик изрядно веселил. Да и сложен он был весьма неплохо.