Перед проезжей частью пришлось остановиться — пешеходам мрачно горел красный свет. Даже пришлось немного отойти на тротуар — из-за многочисленных дождей дорога была единой сплошной лужей, и брызги грязной воды так и летели из-под колес пролетающих мимо авто. Рядом со мной стояло еще несколько человек: немолодой курящий мужчина, две бабульки, одна из которых держала за руку непослушного внука, явно желающего искупаться в луже, и паренек-эмо с большими наушниками на черных крашеных волосах. — Нет, Настя, — говорила я в трубку, не обращая внимания на окружающих, — я даже не знала об этом! У тебя новый парень на примете? А как ты… И в это время какой-то дурак на той стороне решил перейти дорогу, не дожидаясь зеленого. Он, не очень думая о возможных последствиях, неспешным шагом поперся через проезжую часть. И этого смертника едва не сбила ярко-фиолетовая машина, успевшая затормозить, но все же слегка задевшая парня. Он, естественно, упал на дорогу под громкое оханье бабок. Кажется, не пострадал. Зато в фиолетовую машину чуть было не врезались две другие. Все это произошло едва ли не за долю секунды. Люди вокруг зашептались, заволновались. — А чего там дядя в луже сидит? — немедленно заныл ребенок. — Я тоже хочу туда. — Помолчи, Саша, — поморщилась его бабушка. — Это плохой дядя. — Самоубивец, что ли? — неодобрительно спросила вторая старушка. — Развелось иродов… — Дурак он, а не самоубивец, — хмыкнул дядька. Эмо с очень сочувственным видом поглядел на жертву неудавшегося самоубийства и тяжело вздохнул. Он еще бы руку ему пожал в знак солидарности! Тем временем загорелся зеленый, и все поспешили перейти улицу. Из фиолетовой машины вылезла тетка в дорогом пальто и с красивой, только что уложенной у парикмахера прической. Она, заламывая руки, бросилась к пострадавшему, сидевшему на коленях прямо на асфальте. — Я вас не убила? — кричала она истерически. — Как вы?! Что с вами? — Смотреть нужно, куда бежишь, придурок! — были настроены не столь миролюбиво водители из других машин, которые чуть не попали в ДТП. — Вот же козел! — Женщина за рулем — вообще упадок общества, — вставил какой-то из мужчин в авто. — Не орите на пацана. — Со мной все в порядке, извините, — говорил чуть не рыдавшей от ужаса женщине в пальто парень, поднимаясь с асфальта. Кажется, его слегка шатало. Я, до этого, как и все, глядевшая на молодого человека со смесью жалости и испуга, вдруг поняла, что где-то слышала этот голос. И темно-зеленая куртка кажется знакомой… И фигура, и прическа… — Настя, я тебе потом перезвоню, — поспешно сказала я в трубку и тут же приблизилась к парню. — Ты! — обличительно ткнула в него пальцем я. — Это же ты, Антон! Эй, ты как? Это точно был он. Увидев меня, одногруппник даже попятился. Чего это у него лицо такое отстраненное? Наверное, от страха, как и расширившиеся зрачки (это я чуть позже углядела). — Мальчик, ты в порядке? — продолжала взывать к нему владелица фиолетовой машины. — Может, в больницу? — Нет-нет. Не надо, — кинул на нее затравленный или одурманенный взгляд тот. — Извините, я не хотел. — Ты, правда, в порядке? — сочувственно спросила я. — Вы его знаете, девушка? — обрадовалась женщина. — С ним все в порядке? — Э-э-э… наверное, — внимательно посмотрела я на вроде бы живого и не покалеченного парня, опустившего голову, как нашкодивший котенок. — Девушка, милая, присмотрите за ним, а то я на свадьбу к сестре опаздываю! — Конечно! С ним все хорошо. Кажется… — Вот, возьмите мой номер телефона, — сунула почему-то мне визитку она. — Если что, я оплачу медицинские услуги! Усевшись в свое красивое авто, она умчалась. А мы наконец оказались на другой стороне улицы. Я с жалостью посмотрела на Антона. Его куртка и штаны были мокрые и грязные. На ладонях виднелись ссадины. — Нигде не болит? — спросила я сочувственно. — Нет, — помотал головой он, все такой же, наверное, из-за случившегося, отстраненный. На раздумья мне хватило пары секунд. Почему бы не помочь человеку? — Пошли, чучело садовое, со мной, — как можно более решительно заявила я. — Ты чего, дальтоник? Цвета не различаешь, что ли, у светофора? Ну же, пошли. — Куда? — обронил он, но послушно пошел за мной. — Туда, — кивнула я в сторону своего дома. Только тогда, когда мы оказались на безопасной дороге, я вдруг поняла — этот чудик хотел совершить самоубийство! И единственная причина такого странного поведения этого парня — моя собственная лучшая подруга. Наверное. Мало ли какие у него еще неприятности в жизни есть? Я ведь о нем почти ничего не знаю, хоть мы и учимся в одной группе с первого курса… Я похолодела. Несчастные влюбленные — странные создания. Мало ли на что он способен? Ведь бросился под машину, хотя все обошлось. А если завтра он с горя таблеток наглотается? Или утопиться вздумает? А что, мост у нас высокий, хороший. Прыгай — не хочу. И как раз вчера по местному телеканалу показывали длиннющий репортаж о самоубийцах: по статистике, в год из жизни добровольно уходит около одного миллиона человек в мире. Жителей нашей страны — около пятидесяти пяти тысяч. За последнее десятилетие число самоубийств среди молодежи выросло в три раза, и одна из главных причин этого — неразделенная любовь. К тому же наша страна занимает первое место по количеству подростковых самоубийц. А, да и мужчины доводят это дело до конца куда чаще, чем женщины… К тому же считается, что большой процент ДТП с единственной жертвой — фактически суициды. Вспомнив все это, я похолодела и сжала руки в кулаки. Тропинин, ты что, дурак?! — Эй, — окликнула я однокурсника, — ты специально это сделал? Антон очень медленно кивнул. Расширившимися зрачками он глядел прямо на меня, склонив голову, и молчал. Мои страшные догадки подтвердились. Теперь надо во что бы то ни стало отвлечь его от грустных мыслей. Почему этим должна заниматься именно я, я в тот момент не думала. Просто хотела помочь парню. — Куда мы? — вновь спросил он тихо. — Пошли ко мне, одежду почистишь, — вздохнула я. — Я как раз недалеко живу. — Но… — попытался, было возразить этот неудачник. — Не бойся. У меня дома только брат. Вы с ним роста одного, он тебе одолжит одежду. — Я не хочу тебя беспокоить, — почти прошептал он. — Ты меня и так уже побеспокоил. Пошли-пошли. Мой дядя вчера вкусные пирожные сделал. Попробуешь. Ой, что же за чушь я несу? Леша действительно сделал пирожные. Но, думаю, этому Антону от такого заявления радостно не будет. — Пошли, — я улыбнулась во все зубы, хотя мне было страшновато. — Тут пару минут всего идти. И он пошел. Двигались мы странно. Я впереди, а он позади меня, ступая след в след. Ну прямо как собачка. Иногда я оборачивалась на него и пару раз видела, как он прикрывает закушенные губы ладонью. Ему плохо? Вот же Нинка гадина! Сама напортачит, а я разгребай! А ведь моя подружка сейчас сидит в салоне красоты — ей то ли новый дизайн ногтей делают, то ли прическу. Я же тут фактически психологом-спасателем работаю. Но все-таки как можно взять и оставить на улице несчастного человека, похожего на котенка со светлой шерсткой? — А вот и мой дом, — радостно изрекла я, указывая на родную двенадцатиэтажку. — Мы на последнем этаже живем. Вид с окна — закачаешься! Посмотришь сверху на мир, на реку, на городской парк, и жить хочется, — выделила я слово «жить» интонацией. Антон почему-то неуверенно улыбнулся. А я обрадовалась этому и сама не поняла почему. — Нас ждут препятствия, — честно предупредила я. — И путь наш будет далеким. Лифт сломан уже второй день, и идти надо пешком. Но если ты устанешь, мы остановимся и отдохнем, — коварно добавила я. Обычно никогда не говорю таким тоном, но около Антона во мне прямо-таки просыпается желание ехидничать. Или привлекать к себе его внимание? — Я не устану, — ответил он и поправил свои очки. — Ну и хорошо. А я устану. Я совсем не спортивная. Вот Нинка — другое дело, она… Ладно, не будем о неприятном, — я поняла, что сболтнула глупость про подружку. Ее сейчас вообще лучше не упоминать при этом потенциальном самоубийце. Господи, как он вообще до такого додумался? До квартиры мы добрались на удивление нормально. Он дошел, я доползла. Где-то на этаже третьем Антон заметил тяжелый пакет у меня в руках и по-рыцарски взял его. Я, честно говоря, думала, он надорвется вместе с этими книгами и мне придется нести и их, и одногруппника, но ничего страшного не произошло. Парень даже тяжело не дышал после двенадцатиэтажного забега и шагал легко и быстро. А я, когда мы оказались на нашей лестничной площадке, думала, что умру. — Вэлком, — открыла я перед ним дверь, и Антон, осторожно оглядываясь, зашел. — Не пугайся и не кричи, — участливо предупредила его я. — Чего? — удивленно произнес он. — Я сейчас в оборотня превращаться буду, — я засмеялась. — А если серьезно, то по всему коридору навешаны ужасные картины. И я, нашарив в темноте, включила свет. — Кто меня потревожил? — громовым басом разнеслось над нашими головами. — Убью на хре-е-еен! — Это что? — опешил Антон и стал оглядываться. — Это не что, а кто, — мрачно ответила я. — Один дурак, которому скучно просто так жить. Вообще это просто прикол такой — когда свет включаешь, слышится голос. Все пугаются — я не стала вдаваться в подробности. На самом деле постарался один из многочисленных папиных друзей. Это он так нас на прошлое первое апреля разыграл: свистнул ключи у Томаса-раззявы, пришел, когда дома был только Эдгар, и подсоединил к выключателю какие-то проводки и схемки. Брат его не выдал. Более того, помог: записал голос дяди Бори (так звали этого мужика) на компьютер и переработал его. После они уже вдвоем поколдовали над проводками, и получилось то, что получилось. Включаешь в коридоре свет — орут про хрен. Когда этот ор услышали мы с Нелькой, придя из кино, то от страха аж присели. Когда его услышал Леша, он подумал, что ошибся квартирой и выбежал вон из дома, испугавшись возмездия злых хозяев. Когда в гости заглянула бабушка, ей чуть плохо не стало, и она очень ругалась на ни в чем не повинного папу. Только на двоих человек на моей памяти этот проклятый голос не произвел впечатления. На родителя, который ввалился в квартиру в больших наушниках, на полной громкости слушая свой тяжелый метал (да-да, он слушает именно его, обожая как группы своей молодости, так и вполне современные). И на Нинку, которая даже не вздрогнула, услышав этот кошмар, — она только расхохоталась.