На поверхность вырвался, будто ядро, выпущенное из пушки, и раскрыл рот, став похожим на рыбу, выброшенную на песок. Но едва успел сделать полных вдох, больно отдавшийся в груди, как его накрыло пенной волной и потащило снова куда-то прочь от вожделенной цели — женщины, стоявшей на берегу. Гейл старался сейчас не думать о ней, понимая, что ему надо сосредоточится на спасении собственной жизни, но когда очередная огромная волна подняла мужчину на свой гребень, он успел мазнуть взглядом по берегу и тут же понял, его далеко отнесло от того места, где он в последний раз видел Мейгрид. Но удивиться или успеть обдумать происходящее не успел. Упал вниз вместе с гребнем волны. Впереди замаячили скалы и, едва вынырнув на поверхность сошедшего с ума моря, мужчина заметил приближающиеся скалы. Темные, они словно паруса призрачного парусника, приближались к нему. Неумолимые, с острыми рифами, торчавшими из воды, будто клыки чудовищного подводного монстра. Гейл с ожесточением заработал руками и ногами, стараясь отплыть как можно дальше от надвигающейся гибели, понимая, что очередная волна, подняв его на свой гребень, ударится о скалу, размозжив человека, будто гнилое яблоко. Усилия не прошли даром. Борьба со взбушевавшейся стихией вымотали мужчину. Он не мог применить магию, чтобы хоть как-то восстановиться, помочь себе, и полагался только на собственные силы, таявшие с каждой секундой, но не хотел и сдаваться. «Я не погибну, словно щепка!» — говорил он себе. Ведь впереди было еще так много хорошего. Жизнь только начиналась, он не успел столько совершить! Очередная набежавшая волна подняла Льюиса над поверхностью, обнажив внизу зубья острых камней. Он мысленно выругался перед тем, как камнем упасть вниз, увлекаемый стихией. Страшный удар выбил из легких остатки воздуха, и море снова сделало попытку утянуть человека на глубину. Отчаянно заработав руками и ногами, Гейл стал рваться наверх, а когда вынырнул в очередной раз, едва успел отдышаться, как его вышвырнуло на скалы. Мужчина уцепился руками за скользкую поверхность камня, срывая ногти и скользя по поверхности, поросшей водорослями. Не удержался, сорвался, и волны дернули его за собой, назад, прочь от берега. Но расслабляться не стал, понимая, что если сейчас не выплывает, больше не сможет повторить весь пройденный путь, не останется сил. У него была лишь одна попытка выжить, и для этого надо плыть, преодолевая волны, преодолевая себя, выбившегося из сил после неравной борьбы. До берега рукой подать, а волны затеяли с ним жестокую игру, словно в насмешку показывали близкое спасение и бурлили, не уставая твердить: «Не отпустим! Ты наш!» Льюис снова стал грести. Очередная волна подхватила его на свой гребень, протянула вперед, и мужчина взмыл на ней, словно птица. Но впереди были камни берега. Совсем не красивая галька пляжей, а огромные уродливые глыбы, скользкие и холодные. Волна обрушилась на берег, и Гейл снова заработал руками, пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы остаться на месте и не позволить себя утянуть назад в пучину. Снова и снова он цеплялся за камни, но море, будто страшный зверь, который еще не наигрался вдоволь со своей жертвой перед тем, как поглотить ее, раздавить, уничтожить, вцепилось в ноги, стараясь вернуть игрушку. Он игнорировал острую боль в правой ноге — от удара о камни там что-то разорвалось, противно хрустнуло, и мужчина уже не ощущал свою конечность, но при этом, не переставая, боролся. А затем море схлынуло, и Советник остался лежать среди камней. Встать не было сил, но он понимал, что очередная волна сможет утащить его в море. «Чертово болото!» — мысленно выругался и пополз, пробираясь меж камнями, напоминая себе неуклюжую ящерицу, если такие только встречались на этой земле. Ногу прострелило болью, напомнив мужчине, что не все ладно, но он, не останавливаясь, продолжал двигаться вперед. За спиной шумели волны, очередная окатила до головы, уцепилась, словно руками, за ноги и ожесточенно потянула за собой, назад, но Гейл не сдался. Вцепился пальцами в камни, удержался на месте, а когда море схлынуло, стал пробираться дальше, вперед, туда, где темным провалом в скале темнела какая-то пещера или грот. Он почти не чувствовал холода и боли до той самой поры, пока не оказался в относительной безопасности. Упустившее жертву море, словно живой монстр, бесновалось у входа в пещеру. Жадно тянуло руки-волны и плевалось пеной, осознавая, что жертва ушла. Сейчас в глазах Льюиса, с трудом избежавшего смерти, водная стихия действительно была чудовищем, жутким и беспощадным. Громадные волны бились у входа в пещеру, разбивались, проникая внутрь. Мужчина лежал в воде, но хотя бы не было вездесущего дождя и ветра, с раскатами молнии и криками грома, на которые он не обращал внимания, пока боролся за жизнь. Сейчас он видел эти вспышки и ужасался размерам волн, что неслись к берегу под свист ветра и ужасающие раскаты. Очередная вспышка осветила вход в пещеру, и Льюис увидел, что среди камней, прибитые волнами, застряли части его несчастной лодки. Как они оказались здесь, он не совсем понимал, да и не хотел сейчас думать об этом. Главное, что выжил. Не ушел на дно, кормить рыб, но та, что высматривала его на берегу под дождем и ветром, вряд ли знает об этом. Скорее всего, сейчас она думает, будто он погиб. Что могла увидеть его Мей, только разбивающуюся о скалы лодку и его тело, выброшенное за борт, а после поглощенное волнами, идущее на дно камнем? «Буря уляжется, и я выберусь!» — сказал он себе. Тело мелко подрагивало от холода, а правая нога была бесчувственна, будто бревно. Гейл изловчился и потянулся к ней, провел рукой и взглянул на ладонь, догадываясь заранее, что увидит. Вспышка молнии на долю секунды позволила человеку рассмотреть пятно крови на мокрой ладони. Советник выругался. — Так не пойдет! — произнес сквозь сжатые губы и стал поспешно стягивать с себя одежду. Ее можно было только разве что выжимать, никакого тепла она не давала, но и без нее было необычайно холодно, будто сейчас стояло не лето, а середина зимы. А потом мужчина понял, отчего так мерзнет. Он потерял слишком много крови и если сейчас не остановит ее, то к утру умрет в этой пещере, и Мей вместе с Джейн, наденут черные платья. — А Мей совсем не идет черное! — пошутил он вслух и стянул рубашку. С ногой провозился больше, чем думал. Несколько минут только обматывал рану, не решившись ощупать ее в темноте. Нога то и дело простреливала болью, зло и остро. Пришлось стиснуть зубы и стараться не сильно мычать. Льюис позволил себе эти неприличные джентльмену и просто мужчине звуки, благо, рядом не было ни одной дамы, чтобы укорить его за отсутствие выдержки. Просто завязал на ране рубашку и затянул потуже, а после натянул назад мокрую одежду на голое тело, отчего сперва стало еще холоднее. Гейл отполз дальше в темноту в поисках относительно сухого места. Сидеть задом в луже было выше его сил, и пока еще мог двигаться, стоило это сделать. А когда оказался возле темной стены, прижался к ней спиной и закрыл глаза, скрестив руки на груди и поджав к себе здоровую ногу. У входа в пещеру продолжало бушевать море, но теперь Льюису оно было не опасно. Замерзшее тело постепенно согрелось, но не настолько, чтобы не подрагивать, и он понимал, что это просто обманчивое ощущение, а когда потянуло на дрему, сопротивляться не стал. Ходить он не мог, любое движение теперь отдавалось болью в изувеченной ноге, и мужчина попросту расслабился, предавшись своим мыслям о том, как уже завтра вернется к своим женщинам и сможет снова обнять свою Мей, хотя уже заранее знал, как она испугается, увидев его в таком виде. Как именно станет выбираться, пока не думал. Не было сил и возможности оценить, куда его занесли волны. И, засыпая, он видел только силуэт девушки, стоявшей на тропе недалеко от берега, где продолжали с остервенением налетать на берег волны, чтобы, разбиваясь, с воем и шуршанием, уйти прочь. Все, что происходило с ним дальше, он почти не помнил, до того самого момента, пока не увидел лицо матери, склонившееся над ним, но даже и тогда, в самый первый миг, ему почудилось, будто это обрывок сна, вырванный сознанием. Но Джейн Льюис казалась такой живой, и в ее глазах, наряду со счастьем, он читал страх и ужас, только не совсем понимал, что они означают. Только позже он понял, насколько мать неважно выглядит. Ее лицо было осунувшимся, но во мраке пещеры это, конечно же, не было заметно. Он увидел только, когда она вытащила его на берег и осмотрела с головы до ног, задержав взгляд на поврежденной ноге. Затем подняла глаза и посмотрела на сына. — Я уже думала, что потеряла тебя! — произнесла она. Гейл улыбнулся, и тут же понял, что его губы сухие и покрыты мелкими трещинками. Он едва смог поднять руку, чтобы прикоснуться к своему лицу, слишком горячему и сухому, со спутанными прядями волос, облепившими кожу. Стало понятно, что в таком состоянии он находился не один день. Скорее всего, он промаялся с лихорадкой в этом гроте, послужившем ему спасением и едва не ставшим природным склепом. Если бы мать не нашла его... если бы он не пришел в себя, разбуженный звуком ее голоса. Слишком много «если бы». — Сколько дней ты искала меня? — спросил он еле слышно. — Я уже отчаялась! — ответила она, не давая точного ответа. — Сколько? — попросил он с нажимом. Удалось с трудом, и мужчине показалось, что его голос почти прежний, а мадам услышала лишь тихий хрип с невнятными словами. — Мы после поговорим! — произнесла она. — Сейчас мне надо думать, как вытащить тебя отсюда. Ты не сможешь плыть, да и прибой будет мешать, — она склонилась к сыну, прикоснулась рукой к его лбу, убирая пальцами налипшие пряди. — Где Мей? — внезапно спросил Льюис. Вспомнилась одинокая фигурка на скале. Его невеста, его Мейгрид, непризнанная принцесса, дочь Виктора и билет короля к вожделенному трону. Она была его единственной надеждой на правление. — Ее нет! — ответила мать и почему-то отвела глаза. — Где она? — в едином порыве, Гейл приподнялся, оперившись на руки. Под ладонями шелестело море, яркое солнце заглядывало в проем грота и слепило глаза, а Джейн Льюис выжимала юбки с одной только целью, чтобы подвязать их выше. Она огляделась по сторонам, высматривая что-то понятное только ей одной, а затем повернула лицо к сыну. — Не трать напрасно силы. Нам нужно выбраться отсюда, и я очень рассчитываю на твою помощь! Сама не справлюсь! — Я к вашим услугам, мадам! — пошутил сын, решив оставить разговор о невесте до лучших времен. Он чувствовал своим нутром, что с леди Грэхем что-то случилось и, скорее всего, ее нет на острове, иначе, а в этом Гейл не сомневался, девушка была бы вместе с Джейн. Хотя был вариант, что юная красавица и думать забыла о своем женихе и сидит в домике, сложив руки. Сгинул и ладно, но в такое мужчине верилось с трудом. Ему казалось, что он уже знает Мейгрид, и весьма не хотелось ошибиться в себе и в ее чувстве к нему. Но вот мадам Джейн нашла то, что искала. Льюис сперва удивился, заметив, как женщина тащит найденную меж камней доску. И даже не доску, а нечто с остатком остова его лодки. Ей было невероятно неудобно и тяжело, но женщина только сжала губы и делала свое дело, пока не оказалась рядом с сыном. — Не самое лучшее плавсредство, но нам не приходится выбирать! — догадался Льюис. Мадам улыбнулась. Она прошлась по сыну внимательным взглядом, спросила: — Много крови потерял? Если бы он знал ее чуть хуже, ему могло бы показать, что миссис Льюис все равно, что и как с ее сыном. Она выглядела собранной и, кажется, совсем не переживала из-за его состояния. Плохого состояния. — Прилично. Я слаб и, кажется, сломал ногу! Джейн кивнула, а после потянула доску с куском носа лодки вперед. Он натуги ее ноги подкосились, а на лбу вздулись жилы, словно у циркового тяжеловеса. Льюис когда-то видел такого, попав на представление бродячего цирка, кажется, век тому назад. Но не стал делиться своими мыслями с матерью. Ей и так тяжело, да и не время острить. Но вот доска плюхнулась на воду и мадам повернулась к сыну. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего, но Гейл понимал, что произойдет дальше. — Ты должен мне помочь! — почти приказала она. — Я постараюсь! — ответил Советник, и мать вмиг оказалась рядом. Обхватила руками, помогая встать на ноги. — Отсюда только один выход! — пояснила она, хотя Гейл это уже понял и без ее слов, когда осмотрелся. Вставали долго и мучительно. Ногу прострелило болью, заставив мужчину зашипеть. Ему пришлось опереться на плечо матери, а после и вовсе едва ли не повиснуть на ней, пока входили в воду. Там уже Льюис вцепился в доску и поднял свое тело, устроившись на ней верхом. Крошечный нос того, что когда-то было лодкой, смотрел вперед, уголком. Льюис усмехнулся, но тут по лопнувшей коже нижней губы потекла кровь. Мадам Джейн толкнула сына, лежавшего на доске, вперед и сама уцепилась за край доски, отчаянно заработав ногами. Обогнуть скалы оказалось делом трудным. Гейл помогал матери, как только мог, но в итоге понял, что своими действиями только мешает ее стараниям выбраться из моря. Почти два часа они пробарахтались на волнах, упорно толкавших бедную доску с ее пассажирами то назад к гроту, то утягивая в глубину моря, а когда, наконец, оказались на берегу, испещренном обломками скал, и Джейн, и Льюис распластались на отмели, раскинув руки в стороны и глядя в синее небо, насмехавшееся над их потугами солнечными лучами, что щекотали кожу и слепили глаза. Рядом билась о камни доска. Еще труднее оказалось выбраться к тропе. Пришлось пробираться вдоль берега, и мадам Джейн, почти тащившая на себе сына, время от времени останавливалась, чтобы перевести дыхание. — Давай я попробую сам! — попытался было возразить Гейл, когда мать снова подставила ему свое плечо. Пока она отдыхала, он осторожно присел на камень, стараясь не упасть в воду. Его нога разболелась, но мужчина старался не показать виду, насколько ему больно и даже пытался улыбаться, но только Джейн видела то, что так старательно хотел скрыть от нее сын. — Перестать говорить ерунду! — возразила она и посмотрела на сына. — Своим ходом ты будешь добираться до тропы еще неделю, а нам надо как можно скорее заняться твоей раной. Гейл не стал противиться, понимая правдивость слов мадам Джейн, и принял ее плечо. На тропе, взобравшись на ее начало, они снова отдохнули. Над морем расцветал закат, похожий на яркий бутон мака. Он пламенел, погружаясь в синюю бездну, а Гейл никак не мог заставить себя встать, понимая, что безмерно устал. Мужчине хотелось просто закрыть глаза и остаться там, где он находился в данный момент, но Джейн Льюис не позволила. Растолкала сына и велела: — Вставай! Сонно моргнув, Советник короля сделал над собой очередное усилие, но поднявшись, поскользнулся и едва не упал, врезавшись плечом в каменную стену. — Черт! — прошипел от боли мужчина. В глазах Джейн мелькнула боль. Она как никто другой чувствовала то, что сейчас происходит с сыном, но понимала, что им стоит идти дальше, и нет времени на стоны. Ей некогда было жалеть его. Только не теперь. Пришлось закрыть сердце и стараться не думать о том, какую муку испытывает ее сын. — Пойдем! — она снова предложила свое плечо, и странная пара из высокого черноволосого мужчины и изящной дамы в мокром, видавшем виды, платье, медленно стала подниматься на вершину скал, туда, где, возвышаясь над морем, стоял маленький домик в мире, лишенном магии. Путь наверх отнял еще больше времени, чем дорога вдоль обрывистого берега. Гейл злился на свою беспомощность, понимая, что будь у него прежняя сила, сейчас не мать тащила бы его на своем горбу, а он ее, но выбирать не приходилось. Стараясь не думать о Мей и о своей больной конечности, он, сжимая зубы, прыгал по тропе, напоминая себе безногого калеку, а вожделенная вершина казалась недоступной, словно звезды. К дому выбрались только к полуночи. Уставшие, голодные и почти выбившиеся из сил, они повалились на пороге, пытаясь отдышаться. Мадам Джейн первая встала на ноги и открыла двери, а после помогла сыну забраться в дом и успокоилась только тогда, когда Гейл лег в кровать, находившуюся на первом этаже. Поднять его на второй у нее уже не было сил. — Спасибо тебе! — произнес Льюис, упав на подушки.