Голова Марка Калмановского как-то странно дернулась. – А твоя ведьма догадлива. Недаром я ее никогда не любил. С рычанием Дымчатый кинулся на него; Марк прицелился, и тут я кинулась Калмановскому в ноги. Пистолет рванулся вверх. Следующим движением я дернула Марка под себя и уселась на него верхом. – Помоги мне связать ему руки, – попросила я Дымова. – Веревка где-то здесь… Толстой бечевкой я связала Калмановскому руки и вытерла лоб рукой. – Кажется, теперь все. – Я думал, ты к нему в ноги бросилась – умолять о прощении. – Какое прощение, Дымчатый! – вытерла я слезы тыльной стороной ладони. – Это прыжок кобры называется. Буду я Калмановскому в ноги кланяться, – уже приходя в себя, фыркнула я. – За кого ты меня принимаешь? – Пардон-с! Я посмотрела на Калмановского. Он лежал со связанными руками, закрыв глаза. То ли в обмороке, то ли притворялся. Я поддела его ногой, но он никак не отреагировал. Мы вышли на улицу. И тут что-то зашипело, и яркий сноп пламени взметнулся к небу, поглотив дом и Марка… – Прощай, Марк! – прошептал муж. В его глазах стояли слезы, хотя он изо всех сил пытался скрыть их. И я хорошо понимала Дымчатого: Марк был ему старым другом, роднее любого родственника и ближе брата… – Документы! – и я схватила мужа за руку. – Мы их так и не нашли. – Они здесь, – похлопал себя по груди Дымчатый. – Я их взял, когда ходил за винтовками. Я знал, где находится тайник у Баринова. Он мне как-то давно показывал его: на случай, если его убьют или что-то случится с ним и его женой – где находятся деньги. Это было еще до переезда жены и детей в Лондон. С тех пор ничего не изменилось. Мы шли к воротам не оборачиваясь. Молча, на расстоянии друг от друга. Ворота были сорваны с петель и валялись на земле. Мой джип стоял на старом месте. – Подожди! – остановила я Дымчатого. – А если его заминировали? Он посмотрел на меня странным отсутствующим взглядом. Какое-то время он молчал, а потом отвел глаза в сторону. – Не думаю, – наконец мягко сказал он. – Вряд ли они думали, что мы выберемся живыми из этого переплета. Вряд ли… – Ты прав, – cогласилась я. И тут Дымчатый прижал меня к дверце машины. – Но ты не сказала: почему ты, несмотря на все обиды, которые я тебе причинил, бросилась помогать мне. Почему? Его глаза смотрели на меня в упор. – Потому что я люблю тебя, и жизнь без тебя не имеет для меня никакого смысла. В ответ муж взял мое лицо в свои ладони и так крепко поцеловал, что мои губы сразу сладко заныли. – Поосторожней, Дымчатый, – рассмеялась я. – Ведь мне еще вести машину. – А что ты хочешь сейчас больше всего? – М-м-м. Надо подумать… Наверное, жареной картошки с мясом и нашу широкую кровать, где мы раньше занимались любовью сутками напролет. Он посмотрел на меня, хитро прищурился, но ничего не сказал. Еще до того, как я открыла дверь ключом, я уловила в нашей квартире запах жареной картошки и мяса. – Дымчатый! – обернулась я к мужу. – Это что еще такое? – Сюрприз, – усмехнулся он. Дверь распахнулась, и на пороге стоял улыбающийся Колокольцев. Рядом с ним с независимым видом, подняв хвост, стояла Дашка. – Все готово! Владимир Николаевич! Как вы и заказывали. С возвращением, Инна Викторовна. Я бессильно прислонилась к косяку двери. – Володя! Это что еще такое? Да Колокольцев же повязан с ними со всеми! Он был у меня в квартире… – Это я попросил Алексея проверить все тут: нет ли взрывных устройств, «жучков» и прочей гадости. – Да… но… – от волнения я чуть ли не заикалась. – А как же он сюда попал? Или ты дал ему ключ? Широко улыбаясь, Лешка достал из кармана связку ключей и потряс ею. – Обижаете, Инна Викторовна. Универсальная отмычка в действии. Я охнула. – Слушай, ну ты и помощника себе выбрал! Он и хакер, он и взломщик – словом, мастер на вcе руки. – И cпециалист прекрасный, – cказал Дымчатый, обнимая его за плечи. – Но что мы все так и будем стоять в дверях? Прошу к столу. Кто-то умирал по картошке. – Я пойду, – cказал Лешка, блестя стеклами очков. – Дела… – Слушай, Леш! А куда ты исчез? Пропал внезапно, как в воду канул? Колокольцев бросил на моего мужа быстрый взгляд. – Вообще-то это я посоветовал ему на время скрыться ото всех. Я страшно испугался за Лешку, что он во что-нибудь влипнет и наломает дров. – Понятно. Я подошла к Лешке и поцеловала его в щеку. – Спасибо за все. – Да что… я ничего. Всего лишь выполнял свою работу. Но я была благодарна Лешке за то, что он не предал Дымчатого, а остался с ним рядом до конца. Лешка ушел, и мы остались одни. – Картошка остывает, – напомнил муж. – Слушай! – помедлила я. – Мне нужно сказать тебе еще кое-что. – Ну! Давай, а то я умираю с голоду. – Тогда, когда мы с тобой встретились в первый раз… после нашего расставания я забеременела и сделала аборт. – Инка! Зачем? – Ты же уехал… – Блин! И что, мне теперь с этим жить? Проклинать себя за то, что уехал и не давал о себе знать. Я никогда не прощу самого себя! Его лицо осунулось, и смотрел он на меня тоскливым несчастным взглядом. – Володя! – я подошла к нему и провела рукой по его волосам. – Тебе не придется проклинать самого себя. У меня задержка, Дымчатый. Вот уже два месяца. Я не хотела тебе этого говорить, пока не удостоверилась в том, что беременна. Да пусти же! – охнула я. – Задушишь. Но Дымчатый крепко обхватил меня руками – сгреб в охапку и, счастливо улыбаясь, просопел в ухо: – Слушай, а может, пункт насчет нашей широкой кровати пойдет первым номером, а?