Американские поселенцы пили его в диких количествах – пока не решили, что виски им нравится больше. Эпоха сухого закона в США началась с моды на ром, но дешевый напиток приносил мало прибыли, и бутлегеры переключились на контрабанду канадского виски. В 1934 г. снова возрождается интерес к рому: в Голливуде открывается ресторан, где подают тропические напитки на его основе. Послевоенная зачарованность мира Южно-Тихоокеанским регионом и его культурой – «тики» – помогла подпитывать это увлечение. Новые всплески популярности «тики» пришлись на 1960-е гг., на середину 1990-х гг. – и на нынешнее время. Но ром всегда играл вторую скрипку по отношению к великому триумвирату крепких напитков – виски, джину и водке. Это отражается и в его относительно слабом влиянии на литературную питейную культуру. От позорного начала до «счастливого питья» морских волков Когда европейские поселенцы начали прибывать на Карибы со своими мушкетами и перегонными аппаратами, выяснилось, что здесь проблематично добыть сырье для изготовления виски, вина и пива. Со временем им волей-неволей пришлось переключиться на сахарный тростник, который рос тут в изобилии. Производство рома неизменно сопутствовало работорговле, процветавшей в Трансатлантическом треугольнике с конца XVI до начала XIX в. Наряду с рабами, патокой и промышленными товарами его перевозили по торговым путям, соединявшим Африку, Америку и Европу. Вот почему ром издавна ассоциируется с жизнью мореплавателей. Этот широко распространенный и доступный напиток «по умолчанию» стал любимым у добропорядочных моряков и пиратов, действовавших в Карибском бассейне. Этимология слова «ром» (rum) неясна. Возможно, его впервые стали делать на плантациях сахарного тростника на острове Барбадос. Когда обнаружилось, что патока, побочный продукт производства сахара, может давать спирт в ходе брожения, эта клейкая субстанция, прежде считавшаяся бесполезной, быстро стала жидким золотом. Йо-хо-хо, и бутылка рому! Писателем, сформировавшим в нашем сознании классическую систему образов пиратской культуры, стал Роберт Льюис Стивенсон, автор «Острова сокровищ» (1883). В этом знаменитом романе есть всё: карты, где клад отмечен крестиком; сундуки с награбленной добычей; флаги с черепом и костями; одноногие моряки с попугаем на плече; изгои на пустынных островах. Слово «ром» встречается в тексте более 70 раз. Издание 1911 г. с иллюстрациями Ньюэлла Конверса Уайета стало классическим для многих поколений читателей. Во времена Стивенсона ром считался грубой разновидностью спиртного (капитан и его ближайшие помощники пьют изысканные вина; так же поступал и сам автор). Ром – символ безрассудства, саморазрушения, тяги к насилию, всего того, что воплощают персонажи-пираты. Вспомним, как занемогший Билли Бонс умоляет Джима притащить ему «кружечку рома»[54], несмотря на запрет врача: «Все доктора – сухопутные крысы… Я жил только ромом, да! Ром был для меня и мясом, и водой, и женой, и другом. И если я сейчас не выпью рому, я буду как бедный старый корабль, выкинутый на берег штормом». Грог спасает жизнь Грог, знаменитый напиток мореплавателей (и предшественник современного дайкири), изобрел в 1740 г. английский адмирал Эдвард Вернон по прозвищу Старый Грог: он носил непромокаемый плащ из фая (англ. grogram). Ром, разбавленный лимонным соком, использовали для профилактики цинги. К тому же он спасал моряков от обезвоживания: тогда еще не умели долго сохранять воду свежей. Ром и война за независимость США К началу XVIII в. колонии в Новой Англии прямо-таки купались в роме: теперь поселенцы гнали его сами. На каждого жителя, включая женщин и детей, приходилось в среднем по 13,5 л в год. Недовольные тем, что из-за этой торговли страдают их собственные прибыли, британские власти приняли в 1764 г. так называемый Сахарный закон, который, по сути, облагал налогом всякий груз патоки, ввозимый из колоний, не принадлежащих Британии. Это подорвало процветающую ромовую экономику Новой Англии. Понятно, что данная мера лишь воспламенила революционные страсти. Тропические грозы Американец Харт Крейн, поэт-модернист эпохи сухого закона, очень любил коктейль «Май тай»[55]. Крейн был сыном кливлендского фабриканта, выпустившего на рынок леденцы Life Savers («Спасатели»): печальная ирония судьбы, учитывая, при каких обстоятельствах поэт умер в 32 года. В 17 лет Крейн уехал в Нью-Йорк, якобы готовиться к поступлению в университет. Однако на самом деле он был намерен «стать одним из самых выдающихся поэтов Америки». Хотя властный отец без устали призывал сына заняться «настоящим делом», амбициозному юноше вскоре удалось опубликоваться в нескольких престижных литературных журналах, включая Little Review. Подобно многим американским поэтам XX в., Крейн проводил немало времени за выпивкой, впрочем, прекрасно совмещая ее с сочинительством и даже полагая, что алкоголь облегчает переход в состояние, необходимое для передачи его уникальных видений (пусть его строки порой и напоминали невнятные прорицания оракула). Не имея постоянной работы, Крейн в 1917–1924 гг. постоянно скитался между Кливлендом и Манхэттеном. Личная жизнь Крейна была весьма беспорядочной. Он связывал собственную гомосексуальность с призванием поэта, используя отчужденность, которую ощущал, в качестве топлива для литературного творчества. Краткая, но бурная связь с датским моряком Эмилем Опффером стала источником вдохновения для поэмы «Странствия», написанной в 1924 г. и воспевавшей искупительную силу любви. Возможно, любовь поэта к Карибам (и рому) зародилась в 1926 г., когда он недолго жил на Кубе. В его стихотворении «О караибский остров!» упоминаются крабы, золотые дублоны, черепахи и ураганы. В 1927 г. он писал своему другу Ивору Уинтерсу: «Ром оказывает на меня странное действие. От него я чувствую себя безвинным». У родителей Крейна был коттедж на острове Пинос[56] близ кубинского побережья, где он написал большинство лирических стихов для сборника «Мост». В стихотворении «Катти Сарк» ром выступает как средство, помогающее справиться с болью утраты: Он исторгал левиафаний шепот, и ром гремел в нас, словно речь Платона… В 1929 г. Крейн уехал в Париж, где прославился своими пьяными выходками. Отказавшись оплачивать счет в кафе, он подрался с официантами и угодил в полицию. А вскоре вернулся в США, где и завершил работу над «Мостом».