За ранним взлетом последовал период быстрого падения. К концу жизни он часами просиживал за любимым столиком в кафе San Remo на Макдугал-стрит, торгуя своими стихами, чтобы на вырученные деньги заказывать джин. Последняя его книга, вышедшая уже посмертно, называется «Моя жизнь и мои любови в Гринвич-Виллидж» (1954); собственно, ее сделали за Боденхейма другие: записав, отредактировав и собрав вместе его пьяные бормотания. Непросыхающий вундеркинд эпохи джаза Романтизации джина поспособствовали также Фрэнсис Фицджеральд и его жена Зельда, типичная флэппер. Прославленный американский писатель стал хроникером духа эпохи со всеми ее излишествами. Умер он рано, в 44 года: эта преждевременная кончина стала как бы кульминацией долгих лет безудержного пьянства. К тому моменту, когда Фицджеральд в 1916 г. окончил Принстон, его пристрастие к алкоголю уже успело сформироваться. В 1920 г. вышел его дебютный роман «По эту сторону рая», принесший оглушительный успех. А вот сам автор вскоре приобрел репутацию пьяницы, который имел обыкновение, явившись на вечеринку, кидаться пепельницами и выкрикивать оскорбления. Позже Эрнест Хемингуэй опишет его в «Празднике» как легковеса: «Считать Скотта пьяницей было трудно, поскольку на него действовали даже ничтожные дозы алкоголя». Популярный в конце XIX – начале XX в. «Джин-рики» (джин со льдом + содовая + сок, выжатый из половины лимона) являлся любимым напитком Фицджеральда. В «Великом Гэтсби» есть сцена, где герои в удушающе-жаркий летний день «долгими жадными глотками» пьют этот коктейль. Первое издание «Гэтсби» вышло в 1925 г. Вначале книгу сочли провальной, она удостоилась неоднозначных отзывов, а количество проданных экземпляров едва перевалило за 20 000. При жизни Фицджеральда это его произведение не пользовалось особой популярностью, однако теперь «Гэтсби» – один из самых любимых читателями американских романов: уже много лет ежегодно продается свыше полумиллиона экземпляров. Среди тех, кто сразу распознал в этой вещи шедевр, был Т. С. Элиот. Он писал Фицджеральду: «Мне кажется, это первый шаг вперед, сделанный американской прозой со времен Генри Джеймса». По воспоминаниям современников, любимым джином Фицджеральда был Gordon’s. Писатель превозносил алкоголь как топливо, питающее творческий процесс: «Когда пьешь, чувствительность обостряется. У меня повышается эмоциональный накал, и я вставляю эти эмоции в текст… Все мои истории, написанные в трезвом состоянии, какие-то глупые». Однако в конце концов количество перешло в качество: в 1933–1937 гг. Фицджеральд восемь раз попадал в больницу, где лечился от алкоголизма. Его писательская карьера претерпела череду неудач, и в 1937 г. Фицджеральд перебрался в Лос-Анджелес, где работал сценаристом для кинокомпании MGM. В ту пору ему приходилось содержать душевнобольную жену и помогать дочери, которая училась в Колледже Вассара. Фрэнсис Кролл Ринг, секретарь Фицджеральда, вспоминала, как запихивала бутылки из-под джина в мешки для картошки и сбрасывала их в овраг, заросший кустарником. Фицджеральд умер от инфаркта 21 декабря 1940 г., в голливудской квартире своей любовницы. Его неоконченный роман «Последний магнат» опубликовали уже посмертно, в 1941 г. Универсальный растворитель В отличие от виски или текилы, джин редко пьют неразбавленным. Если Ларкин употреблял его в составе легендарного коктейля G & T, то писательница Джоан Дидион предпочитала разводить его кипятком. В предисловии к сборнику эссе «И побрели в Вифлеем» (1968) она поведала о своем лекарстве от творческого ступора: «Я пила джин с горячей водой, чтобы притупить боль, и принимала декседрин, чтобы притупить действие джина». А вот Рэймонд Чандлер был неравнодушен к «Буравчику». Его любимый рецепт этого коктейля описан в «Долгом прощании» (1953), где детектив Филип Марлоу вспоминает, как Терри Леннокс, когда они вместе пили в баре «Буравчик», заметил: «Они тут не умеют его делать. Смешают сок лайма или там лимона с джином, сыпанут сахара, добавят биттера – и уверяют, что это “Буравчик”. Только вот настоящий “Буравчик” – это джин и лаймовый сок Rose’s[32], один к одному, больше ничего. Никакое мартини с этим делом не сравнится». «Рамос»: Джин с содовой Шипучий джин «Рамос» был излюбленным питьем еще одного знаменитого южанина – драматурга Теннесси Уильямса, автора прославленной пьесы «Трамвай “Желание”» (1947). Бармен Генри Рамос, придумавший этот рецепт в Новом Орлеане еще в 1888 г., считал, что нужно встряхивать стрейнер целых 12 минут, дабы получилась пена нужной густоты и объема. «Рамос» (шипучий джин) 1½ унции лондонского сухого джина белок 1 яйца ¾ унции сахарного сиропа ½ унции свежевыжатого сока лайма ½ унции смеси молока и сливок (1:1) 3 дэша[33] воды, настоянной на апельсиновом цвете 2 унции содовой 1 кружок апельсина Поместить в шейкер джин, яичный белок, сахарный сироп, сок лайма, молоко со сливками и воду, настоянную на апельсиновом цвете. Энергично встряхивать не менее 1 мин. Процедить в стакан «коллинз»[34] (без льда), затем добавить содовую. Удалить избыток пены из шейкера. Украсить кружком апельсина и тут же подавать (с соломинкой). Мартини всё ближе В эпоху сухого закона, когда производить джин было относительно легко, традиционный мартини – с джином (не вздумайте использовать вместо него водку!) – обрел популярность. В дальнейшем этот напиток станет главным американским коктейлем середины XX в. У мартини, прямо скажем, никогда не было недостатка в знаменитых поклонниках… Генри Менкен, журналист и литературный критик, даже впадает в несколько поэтический тон, когда именует мартини «единственным американским изобретением, которое по совершенству не уступает сонету».