— Потом их у нас украли, — сказала Жанна Альбертовна. — Ограбили сейф, где хранились реликвии нашего рода. — Это случилось еще в Ереване? — Нет, до войны и после эвакуации моя семья жила тут, в этом городе. — В Питере? — Тогда он назывался Ленинград. — И почему уехали? — Так получилось. Во время войны наша семья уехала в эвакуацию, потом вернулась, бабушка и дедушка остались, а мы с мамой и папой снова уехали. Уже в Ереван, на родину моего папы. — Значит, драгоценности были похищены в Ленинграде? — Да, но много-много лет назад. — Можно уточнить, когда именно? — Моя бабушка еще носила эти украшения, — задумчиво сказала Жанна. — Сохранились фотографии, где она в них. И ее сестра тоже. Моя мама их носила, это я вам уже тоже сказала. А вот уже мне эти драгоценности носить не пришлось. Разве что в самом раннем детстве, когда мама давала их мне померить и поиграть с ними. — Выходит, эта пропажа случилась во время войны? — предположила Кира самый очевидный вариант. Конечно, во время войны и не такие пропажи случались. Но Жанна Альбертовна имела свое мнение на этот счет. Она даже обиделась на подруг. — Неужели я так старо выгляжу? — Нет, но… — Я же вам говорила, что в детстве играла этими драгоценностями. Пропажа случилась после войны, — ответила женщина. — Потому что я хорошо помню: больше всего бабушку всегда расстраивало то, что они сумели сохранить семейные реликвии во время войны, во время эмиграции и во время голода и послевоенной разрухи. А вот когда в стране наступило относительное благополучие, мы их лишились одним махом! Но, увы, никаких подробностей этого дела Жанна Альбертовна не знала. Но бралась уточнить их у своих более пожилых родичей, которые должны были хорошо знать подробности семейной трагедии. — А этот рисунок, если вы не возражаете, я бы хотела оставить на время у себя, — сказала она на прощание подругам, показывая на браслет с виноградными листьями. — Потому что я могу чего-то не запомнить или ошибиться. Детская память носит избирательный характер. И отличается от памяти взрослого человека. — Конечно, — согласилась Кира. — Покажите своим родственникам. Может быть, это совсем и не та вещь. А вам только показалось, что вы ее узнаете. Но Жанна Альбертовна покачала головой. — Сердце подсказывает мне, что это она. И это поразительно! Ведь если нашлась одна вещь из похищенного, она может вывести на след остальной коллекции! Подруги тоже так думали. И теперь им казалось, что исчезновение подаренного Петеросяном браслета с руки мертвой Кати не простая случайность. И смерть ее связана именно с этим его злополучным подарком. — Скажите, а среди ваших родственников или знакомых есть женщина по имени Оливия? Жанна Альбертовна решительно покачала головой. — Никогда не слышала этого имени. — Точно? — Если бы слышала, уж не забыла бы! Оно очень запоминающееся. Похоже на название салата или на сорт масла. Этим ответом подругам и пришлось довольствоваться. — Просто какая-то загадочная история! — воскликнула Кира, когда они, сопровождаемые добродушно виляющим хвостом Патриком, покинули дом сестры Петеросяна. — Что скажешь? — В одном она права, если после стольких лет появился этот браслет, то могут где-то поблизости всплыть и остальные драгоценности, — произнесла Леся. — И Петеросян, похоже, знал, где и у кого они находятся или находились, — предположила Кира. — Каким-то образом он раздобыл этот браслет, подарил его своей подружке, ее убили, а браслет снова пропал. — Вот именно, — подтвердила Кира. — И скорей всего, сделал это человек, который хорошо представлял себе ценность браслета и всей коллекции семьи Жанны Альбертовны. — Кто-то из близких к семье людей? — Да. Но подруги уже успели узнать, что за ту неделю, пока приглашение валялось под кроватью или, вернее, пока Жанна Альбертовна думала, что оно там, ее спальню посетило как минимум два десятка человек. — И каждый из них мог присвоить приглашение! Домой подруги вернулись уже ближе к вечеру. По дороге они увидели обувной магазин, на котором огромными буквами во всю витрину было написано объявление о распродаже. И, естественно, подруги не могли не зайти. А зайдя, не успокоились, пока не перемерили все приглянувшиеся им туфельки. Впрочем, на одном магазине девушки тоже не остановились. И справедливо предположив, что если распродажа объявлена в одном магазине, то конкуренты дремать не будут, решительно направились в соседний бутик. Естественно, там тоже была распродажа. Но аппетит, как известно, приходит во время еды. И девушки промчались по пяти магазинам, прежде чем начали ощущать некоторую пресыщенность. В результате Кира купила себе сабо на толстой подошве без задника с круглым носиком, в которых ощущала себя, как женщина на ходулях — такой же высокой и такой же неустойчивой. А Леся приобрела пару чудесных босоножек из тонких черных ремешков, украшенных блестящей пряжкой со стразами в виде крокодильчиков. — И на кой черт я их купила? — разглядывая обновку дома, пыталась понять Леся. — У меня есть уже две пары подобной обуви. И ходить в них невозможно. Кира тоже была недовольна своей покупкой. — Может быть, вернемся и поменяем? Выберем что-нибудь другое? Но Леся с содроганием отвергла это предложение. Покупательский интерес у нее уже спал. Да и сама Кира не настаивала. Сейчас ее больше беспокоило поведение Фантика, который все еще отсутствовал. — Надо пойти и поискать его, — предложила наконец Леся, видя терзания подруги. — Где он может быть? — На помойке, — уныло призналась Кира. — Во всяком случае, та белохвостая дрянь, за которой он удрал, явно обитает именно там. — Ты к ней пристрастна, — не согласилась с ней Леся. — Признайся, ты просто ревнуешь. Кошечка выглядела вполне чистенькой и ухоженной. Но Кира была уверена, что таким развратным особам место только на помойке. Предложи им на выбор шелковую подушку и мусорный бак, они непременно выберут последний. И подруги отправились именно туда. Распугав парочку окрестных бомжей, подруги принялись бродить возле мусорных контейнеров, куда жители окрестных домов сносили отбросы и отходы. Кошек на этом пищевом Клондайке и в самом деле паслось великое множество. Но ни Фантика, ни его белохвостую подружку девушки так и не нашли. — Пошли к гастроному, — предложила Леся. — Я знаю, они там иногда выбрасывают совсем уж просроченные продукты. И животные ими подкармливаются. Но в гастрономе первое же встреченное ими лицо подняло подруг на смех. По воле случая это оказался грузчик — молдаванин. — Да вы что? — искренне развеселился он, услышав вопрос подруг. — Разве же наш хозяин станет выкидывать добро на улицу? Пока можно, товар лежит на прилавке. Если уж совсем заплесневеет, тогда бомжам окрестным раздают. А чужих кошек наши девки не жалуют. У нас Барсик есть, его они и балуют. Упомянутый Барсик лежал на залитом солнцем подоконнике и сонно жмурил зеленые наглые глаза. Белый котяра был такого огромного размера, что подруги невольно восхитились им. Однако, чтобы выкормить такого зверя, нужна была вся просроченная колбаса из магазина. Другим кошкам тут ловить было нечего. Подруги прошли еще по нескольким местечкам, где окрестные сердобольные бабушки устроили для бродячих кошек своеобразные мини-столовые, принося из дома различную еду. Но, несмотря на обилие кошек, пасущихся там, Фантик на Кирин зов не выглянул. Белохвостой безобразницы они тоже не увидели. — Не переживай так! — шепнула Леся подруге. На Киру страшно было смотреть. В своих новых сабо она буквально шаталась от горя. — Все ноги себе стерла, пока мы ходили! — пожаловалась Кира. — Ну, пусть Фантик только вернется! Он еще пожалеет! Но к ночи, а потом и к утру, когда кот так и не вернулся, Кира изменила свое мнение. Теперь она была уверена, что с Фантиком случилась беда. Может быть, его похитили. — Страшно подумать, что с ним могут сделать! — восклицала она. — И шапку, и шашлык, и в лабораторию забрать, на опыты! В общем, ранним утром вконец измученная страшными мыслями Кира помчалась развешивать всюду объявления с фотографией — Фантик с огромным голубым бантом, который он получил в позапрошлом году как самый сексуальный кот города. За этим занятием ее и застукал Пантелеймонов. — Портим городское имущество? — выскочив, словно черт из коробочки, из-за угла, воскликнул он. Кира вскрикнула от неожиданности. И все объявления рассыпались у нее из рук. Игривый ветерок подхватил их и понес прочь. Кира кинулась за ними. А виновник переполоха, Пантелеймонов, бросился ей помогать. — Кот пропал? — удивился он, разгладив одно из объявлений и прочитав содержание. — Не волнуйся, вернется! Коты — они такие. — Тебе легко говорить, — вздохнула Кира. — А я места себе не нахожу. — Хочешь, я тебя отвлеку от грустных мыслей? — предложил ей Пантелеймонов. — Кстати, кофейком не угостишь? Кира кивнула, мимоходом подумав: а где это симпатяга Пантелеймонов шлялся всю ночь? Небось тоже какая-нибудь зараза хвостом перед его носом покрутила. Иначе откуда такая уверенность, что с Фантиком ничего не случилось? Наверняка исходя из личного опыта. Утомленная всеми этими мыслями, Кира с самым мрачным видом бухнула перед гостем большую чашку с кофе. Налила себе кофе, но не в маленькую чашечку, а в бульонницу и разбавила напиток почти наполовину горячим молоком. — Любишь ты себя! — с завистью покосившись на ее порцию, заметил Пантелеймонов. — У меня стресс, — заявила ему Кира. — Всю ночь не спала. Мне надо успокоиться. — Я тоже не спал! — неожиданно обиделся на нее Пантелеймонов. — Однако никому, похоже, и дела нет, чем я был занят! Кира оторвалась от своей чашки и с интересом посмотрела на Пантелеймонова. Это уже что-то новенькое. Он хочет поделиться с ней тем, как он провел ночь! К чему бы это? И нужны ей такие откровения? Как говорится, меньше знаешь — дольше живешь. Но додумать эту мысль до конца у Киры не получилось. Как раз в этот момент в дверь раздался звонок. Это пришла Леся. — Я видела, как ты болталась по двору и клеила объявления, — сказала она прямо с порога. — Что, Фантик не нашелся? Кира молча покачала головой.