Вместо онемевшего Ильи с какой-то неимоверной глубины откликнулся злопамятный Хас-Сеттен: — О-о! В таком случае, моя сострадательная Донна, его светлость Диам-Ай-Тер скормит нас нежити собственными руками. Кажется, он сердечно привязан к своему мудрецу! Кто бы мог подумать? Пришла пора тщательно изучить сплетни о его любовных похождениях. Ручаюсь, там есть немало интересного. «Еще не хватало»… — вяло подумал Илья сквозь звон в ушах. — Перестань, Хасс. Забери его к своему мастеру, пусть отдохнет. Оставь мне карту, я приведу стражника. Если мы не явимся до рассвета — мудрец достанется тебе в награду. «Как, оказывается, противно быть разменной монетой измерения», — успел подумать Илья. У него потемнело в глазах, ноги подкосились, воздух вокруг порвался и превратился в рыжий свет факела. С мокрых волос за шиворот стекла струйка воды. Хас-Сеттен прислонил дрожавшего от холода подопечного к какому-то стеллажу, завешенному дырявой рогожей, и пинком отшвырнул в дальний угол нелепое существо, собранное из деревянных брусков, железных сочленений и десятка грязных щеток. — Нодар! — крикнул он. — А ну спускайся, мастер, не то я раскатаю твоих любимцев по всей мастерской! Из угла раздалось позвякивание, шуршание и обиженное прерывистое пыхтение. Где-то над головой хлопнула дверь и заскрипели ступени. — Кто это у меня здесь хозяйничает… — Доброй ночи, Свен-Одар. — Ох! Ты ли это, господин сыщик?! — Да, мастер. Я вернулся, как и обещал. И не один. — Не сочти за дерзость, светлый господин Хас-Сеттен, но я не ждал тебя так скоро! Из темноты в освещенный круг выплыло заспанное лицо, покрытое сетью морщин и обрамленное седыми кудрями. Илья хотел поздороваться — ничего не вышло. — Куда бы его пристроить? — спросил Хас-Сеттен, поддерживая гостя за плечи. — Что такое с этим парнем? — растерянно пробормотал Свен-Одар, позабыв о том, как опасно задавать вопросы клановым господам, и повыше поднял факел, который держал в руке. — Туманами мироздания отравился, — хмыкнул Хассет. — Ему просто надо немного отдохнуть и согреться. Он окинул мастерскую хозяйским взглядом, отлепил Илью от стеллажа, оттащил в угол, бросил на продавленную лежанку и схватился здоровой рукой за перебинтованное запястье, зашипев от боли. Свен-Одар поморгал и озадаченно почесал затылок. — Что-то друг твой бледноват… Да и ты вроде ранен, господин Хас-Сеттен? — Я с коня упал. Разводи огонь, собирай на стол. Будут гости, мастер. Вспыхнули магические огни, и Свен-Одар, у которого обеденного стола со стульями в мастерской отродясь не водилось, принялся озадаченно оглядывать захламленные полки, верстаки, чурбаки, доски и железный хлам, сваленный вдоль стен. Он как раз успел закончить работу, Илья немного оклематься, а Хассет выскользнуть в ночь и обойти ветхое подворье в поисках неприятных сюрпризов, как двери распахнулись и вместе с молодым сыщиком на порог шагнули королевский стражник в длинной мантии высшей ступени и королевский проводник с горящим медальоном на груди. Мастер Свен-Одар никак не ожидал, что глухой ночью к нему в дом ввалится компания высокопоставленных особ и предпочел сразу бухнуться им в ноги, чем ломать голову над тем, кто из клановых господ пришел по его душу, кто из них выше рангом, и кому первому кланяться — до земли, в пояс или как еще. В Гильдию мастеров он сто лет не захаживал, поскольку учиться ему там было нечему, высших магов тоже сто лет не видел, и этикет как-то подзабыл. В помещении было тепло и сухо. Снаружи по цветным стеклам барабанил дождь. Демайтер расстегнул и скинул плащ, с которого скатывались тяжелые капли. Черную форму рядового стражника ему одолжили сослуживцы. Количество декоративных элементов на одежде существенно сократилось: простой отложной воротник лежал на плечах, с широких манжет исчезло набивное кружево. Вместо изящной шнуровки на груди болтался черный шнурок, бесхитростно продетый в шесть круглых дырочек и завязанный узлом. Брюки поддерживал обычный кожаный ремень, на штанинах внизу пропали геометрические узоры. Демайтер перешагнул через техномага, устремил взор на Илью, зашевелившегося в дальнем углу под кучей тряпья, и направился прямиком к лежанке. — Что это с ним? В глазах Хас-Сеттена запрыгали горячие искры вдохновения, он открыл рот… Но Донна его опередила. Прежде, чем начать говорить, она незаметно наступила ему на ногу кончиком расписного летнего сапожка, сплетенного из мягкой кожи и кружева. — Илья слишком долго пробыл на осколках, Диам-Ай-Тер, — пояснила волшебница. Голос ее лился как спокойная полноводная река. — Как ты помнишь, я строила анфилады. Готова поручиться чем угодно, что он первый раз шел с проводником сквозь междумирье. — Да, возможно, — задумчиво подтвердил Демайтер. — Я не смогла ему помочь: он под твоей печатью и охранным заклинанием, и я не была уверена, что магия моего клана пойдет ему на пользу. Королевский стражник, удовлетворенный объяснением, вернулся к столу. Хассет ухмыльнулся и кивнул Донне, как бы говоря «осознал, не волнуйся, больше не буду», и оба они последовали примеру Демайтера. Свен-Одар поднялся на ноги, как только выяснилось, что высшим магам нынче не до церемоний. Они хотели есть, пить, спать, завоевать место какого-то патриарха, отыскать летучий корабль, поменять короля на троне, перекроить границы империи и прижать королевских мудрецов. Это то, что мастер вынес из коротких реплик, которыми обменялись возбужденные гости. «Ну, тут все как всегда. У клановых господ по-другому не бывает. Мир, стало быть, не перевернулся», — кивнул сам себе мастер и стал собирать на стол нехитрую снедь, мучительно размышляя над дилеммой: предлагать высоким гостям самодельную выпивку или не стоит. Мальчишка из ищеек в прошлый раз замахнул — не побрезговал. Но он тут самый младший и по возрасту, и по рангу… — Эй, мастер! Хас-Сеттен оставил тебе амфору. Где она? — спросил Демайтер, прервав тяжкие раздумья техномага. Отогревшийся Илья приподнялся на локте и уставился на Демайтера, словно видел его впервые. Таким он стражника не знал. До сего дня он видел его только вырванным из привычной реальности. В пути он молча сносил все невзгоды и неудобства. По отношению к иномирцам — держался более или менее уважительно, хоть и разделял их для себя на высших и низших. Доктор Шевцов признался Илье, что ждал от необычного пациента бессчетного количества капризов. Но только в горячем бреду, когда в сознании стражника путались миры и искажались образы людей, а за окнами кланового замка валил снег, он начинал посылать мастера за туманную грань и требовать другого лекаря. На фоне всех предыдущих поступков Демайтера его откровенно хамское поведение по отношению к пожилому человеку, к которому они среди ночи без спроса вломились в дом, вызвало у Ильи неприятие вплоть до отторжения. «Какая пропасть между нами», — сказала однажды Асиана. «Какая пропасть», — повторил он про себя, встал и пошатываясь, побрел к столу. В глубине разбитого сосуда играли багровые блики, бросая на потолок и стены пепельные тени. Не сводя с амфоры зачарованных глаз, Илья встал, подошел поближе и плюхнулся на свободный стул, напрочь позабыв о своих высокоморальных терзаниях. Возможно, пропасть была не так уж широка, но Илья не успел об этом подумать. Сосуд, заключивший в себя древнюю силу, и история его появления завладели всеобщим вниманием. Стражник и проводник передавали находку друг другу так осторожно и бережно, словно работали в химической лаборатории. Хас-Сеттен предпочел к ней не притрагивался — ему хватило прошлого раза, а Илье, зачарованно разглядывающему древние письмена, не дал этого сделать Демайтер. Что не помешало ему спросить иномирца: — А ты что там видишь? — Даже не знаю… Эти значки похожи на танцующих ящериц. — Огненные саламандры, — шепотом подсказал техномаг, стоявший чуть поодаль от наспех сколоченного стола, вокруг которого расселись незваные гости. — Хм, — сказал Демайтер и удостоил хозяина дома своим драгоценным вниманием. — Как, говоришь, твое имя? — Мастер-техномаг Свен-Одар, мой господин. — Гильдия? Хас-Сеттен кашлянул и что-то многозначительно зашептал стражнику на ухо. Тот несколько раз качнул головой, словно отказываясь верить словам королевской ищейки. Свен-Одар в ожидании своей участи нервно поглаживал плетеную бутыль, которую держал в руках, все еще не решаясь предложить дорогим гостям дешевое пойло. Демайтер окинул старика пристальным взглядом. — Ему налей! — коротко бросил он, кивнув на Илью. И из всей этой неспокойной ночи Илья запомнил еще стакан с мутной жидкостью, пожар в горле, блаженное тепло и вкрадчивый женский голос, шепнувший кому-то из темноты: «Знавала я королевских ищеек, которых сгубил слишком длинный нос. Но чтобы слишком длинный язык… Ты плохо кончишь, Хас-Сеттен». После дождя, который всю ночь что-то нашептывал на ухо Демайтеру, спавшему снаружи под навесом, утро выдалось сырым и холодным. На дворе слышалось ритмичное чавканье и позвякивание. Не открывая глаз, Демайтер прислушался, не ощутил угрозы и плотнее завернулся в теплый плащ. Позвякивание стихло, сменилось маслянистыми шорохами, стражник снова провалился в сон и в этот момент кто-то оглушительно каркнул у него над ухом. Он вздрогнул и приподнялся, стащив капюшон и прогоняя остатки сна. Прямо напротив на шести львиных лапах стояло железное блюдо, которое поддерживали в вертикальном положении четыре тощие штанги, небрежно приклепанные к корпусу. В полном изумлении Демайтер уставился на тонкую гравировку циферблата, которой могли позавидовать лучшие придворные мастера. Неизвестный художник изобразил сцену охоты. Между грациозным оленем, мчавшимся закинув голову, и первой гончей торчал безобразный черный клюв, а две мятые стрелки беспомощно дергались на шести часах. «Семь часов, — громко возвестил клюв. — Время для дел еще не пришло, но пришло время для их начала. — Внутри часов кто-то откашлялся и добавил чуть менее уверенно. — В какой из дней нам сопутствует успех? Вопрос удачи и неудачи. Глупый вопрос. Если последнее не избрано — все сложится»! Клюв спрятался. Под цифрой двенадцать с треском захлопнулись створки, и все вокруг пришло в движение. Гравированное блюдо со стоном опрокинулось. Рядом громко хлопнула входная дверь. На двор выскочил полуодетый, заспанный и до смерти перепуганный мастер, испустил сдавленный вопль и, шлепая по лужам босыми ногами, подскочил к своему детищу. Бессвязно бормоча какие-то извинения, он схватил его за бронзовую лапу и грубо поволок в кузницу. Оскорбленное изделие хрипло каркало, упиралось и заламывало тонкие штанги, вонзая их в землю. На шум, с тихим всплеском раздвинув пространство, явился королевский сыщик. Демайтер встал, сошел с вороха соломы и полусонно кутаясь в плащ, под который упрямо заползал свежий утренний ветерок, привалился спиной к стене сарая. — Ты понимаешь, что здесь происходит, Хассет? — пробормотал он и протер глаза. — Отчасти, ваша светлость. — Что это за слабоумное чудовище… Чего оно от меня хочет? Вспомнив предостережение Донны, Хас-Сеттен удержался от двусмысленной улыбочки и пространных комментариев. — Это философские часы, ваша светлость, — пояснил он. — Сообщают время три раза в сутки: в семь утра, в два часа дня и в полночь. Не так давно были подарены местному голове и с благодарностью возвращены обратно. С тех пор в кузнице хранятся. — Вот как. Демайтер медленно распрямился, провел руками по волосам, вышел из-под навеса и огляделся. Просторный задний двор, обнесенный высоким потемневшим от времени забором, и заботливо присыпанный песком и опилками, искрился люминесцентно-синей магией. Он был заставлен и завален всякой всячиной. В дальнем углу виднелась кузница и тяжелый ворот колодца, вдоль забора копошились отсыревшие соломенные чучела, а по правую руку — ближе к запертым воротам, стояли самоходные телеги, собранные из деревянных деталей. Какие-то из них кренились на бок, у других были проломлены доски, не хватало бортов или тощих ног, а под днищем болтались обрывки ржавых цепей и подвесных блоков. Демайтер перевел тяжелый взгляд на растрепанного хозяина, который старательно подпирал снаружи дверь кузницы. — А скажи-ка мне, мастер… Солнце прорвалось сквозь пелену облаков, выплакавших под утро последние капли дождя, ударило в многочисленные витражи мастерской и взметнуло над сараем цветное зарево. В косых утренних лучах цветы закивали многоугольными головками, переливаясь, помчалась по плоскости стекла наборная сороконожка с конской головой, а вокруг Демайтера задрожали на земле размытые радужные пятна, отразившись от его глянцево-черной мантии как от зеркала воды. Разбрызгивая отраженную радугу, стражник сделал несколько шагов по направлению к Свен-Одару, в нерешительности остановившемуся у закрытых дверей кузницы. — А скажи-ка мне мастер, — повторил он. — Для чего нужен флюгер, который не поворачивается по ветру? Демайтер щелкнул пальцем по коническому основанию конструкции, возле которой стоял. Наглухо вбитая в конус стрела со скрежетом сделала у него над головой полный оборот и чуть просела, выбросив наружу горячую железную стружку. Пугала, сваленные в кучу у забора, испуганно завращали глазами-пуговицами. — Если твой рассказ мне не понравится, я здесь все с землей сровняю. А начну с того, что вырву из циферблата часов этот уродливый клюв! Подожди меня в мастерской, Хассет. Туда, куда мы собираемся невозможно опоздать. — Да, ваша светлость. Мастер многозначительно шмыгнул носом и приосанился. Хассет незаметно выдохнул, оглянулся на разноцветные окна и подмигнул квадратной стрекозе.