— Порченый! — громко повторил он. — До вашего визита артефакт находился в безупречном состоянии! Его практически невозможно разрушить. Но вы… — его невыносимый взгляд снова обрушился на меня и придавил, — вы сумели сотворить невозможное, мисси! Да вам за это преступление до конца жизни не расплатиться не только с академией, а в первую очередь со мной, потому что этот артефакт — из моей родовой сокровищницы! Почему-то именно это уточнение задело меня больше всего. Нормальные дедушки дарят внучкам подарки и включают потомков в число наследников, а мой мало того, что знать обо мне не знает — выставляет мне счета! Я же не специально! Я всего-то хотела получить свое законное имя! Глаза защипало, я шмыгнула носом и наверняка разревелась бы, если бы не Тор. Рыжий выступил вперед, заслоняя меня плечом, и вскинул руки: — Подождите, лорд ректор, прошу вас! Позвольте сказать. Еще не доказано, что камень испортила прикосновением именно мисси Сандра, — уверенно начал он. — Вы же видите, она обычный человек, и у нее вряд ли хватило бы на это силы. А вот до нее к артефакту прикасался полудемон с неизвестной второй сутью. И даже если бы была известна вторая половина его крови, достаточно и первой, потусторонней! Он вполне мог невольно испортить камень. Не специально, но конфликт магий… — Ты вздумал меня учить, юноша? — архимаг вздернул бровь. — Нет, нет, что вы, я просто пытаюсь обратить ваше внимание на другие варианты, менее очевидные, но более реальные, — скромно улыбнулся рыжий. Пока он говорил, я почти успокоилась. Тем более, что говорил он складно — заслушаешься. Может, это и правда не я? — Я оценил твою попытку, — ректор сложил на груди руки с таким видом, словно больше всего ему хотелось вот этими руками кого-нибудь придушить. — Как и тот факт, что в этом кабинете в момент разрушения артефакта находился еще один полукровка, а к артефакту не обязательно прикасаться, чтобы его уничтожить. Некоторые юные маги и здания разрушают на расстоянии, не так ли? Тор обреченно вздохнул и мотнул головой, взвеяв рыжие пряди волос. — Не так, лорд ректор. Я не имею никакого отношения к гибели Единой Академии. И к разрушению редкого артефакта. Да неужели такое можно сделать незаметно для мага столь высокой ступени, как ваша? Ректор хмыкнул и воздел палец: — Вот! Нельзя. Что и требовалось доказать. И если ты сделаешь следующий логический шаг, то осознаешь, что мои претензии были высказаны не на пустом месте. Я видел, от кого исходили разрушительные магические потоки, и мое свидетельство мага будет принято в суде. В суде? Великий лес! Зачем в суде? Я судорожно сжала руки, но не успела ничего сказать, как Тор подался вперед, еще больше заслоняя меня от гневных взглядов темного мага и вкрадчиво спросил: — Но если вы видели магические потоки, сотворившие то, что прежде считалось невозможным, то наверняка оценили и силу, и потенциал вашей адептки, лорд ректор? И что же, такое сокровище отдавать под суд? Я уже не говорю о том, что скандал не поспособствует репутации только что открывшейся академии. Но я позволю себе обратить внимание архимагистра, что ваши конкуренты, узнав о невиданном потенциале вашей ученицы, постараются вытащить ее из любой тюрьмы, связать магическим долгом и прибрать к рукам! А вы, может быть, потеряете лучшую ведьму в истории Темного королевства! Это он про меня? Серьезно? Да только что он заявлял, что я простой человек без капли силы! Я в восхищении приоткрыла рот. Вот это мне повезло с адвокатом! Граф Лиорский покачал головой, видимо, до потери слов пораженный наглостью рыжего заступника, потер гладкий подбородок с упрямой ямочкой, усмехнулся и… сел в кресло, показав тем самым готовность к переговорам. — Присаживайтесь, молодые люди. Глава 33 Тор выдвинул мне стул, на который я тут же устало опустилась, и устроился рядом. Магистр сложил пальцы домиком, чуть наклонил голову к плечу и приказал: — А теперь рассказывайте, мисси, что в действительности не так с вашим именем в документах. Я покосилась на свою сумку, из которой игриво торчал уголок моего нового свидетельства. Подняла глаза и заметила улыбку на лице Тора и его взгляд на тот же уголок. Все ясно. Уже прочитал. Но я почти не расстроилась. То, что рыжий узнал мое глупое прозвище — ерунда в сравнении с тем, что только что произошло. Так чего мне стесняться? Чего бояться того, что кто-то узнает мой страшный секрет? Да и секретом ему недолго быть, если придется сейчас предъявить документ. Насупилась и посмотрела на деда. Значит, вовек не расплачусь? А вы попробуйте, стребуйте долг у того, у кого даже имени нет! Я прямо взглянула в зеленые глаза графа Лиорского, набрала в легкие воздуха и выпалила как на духу: — Дело в том, что у меня нет имени. — Что? Как это нет? — спросили у меня они оба одновременно, и я не знаю с чьей стороны удивления было больше, адвоката или обвинителя. — Ну, то есть, оно было дано в храме, вроде бы, но его никто не знает… Так вышло, — я развела руками и кратенько, не вдаваясь в лишние подробности, вроде смерти писаря или еще какого досадного совпадения, поведала свою историю, как при Имянаречении это имя, собственно, никто не запомнил, а потом и книга записей сгорела, и я осталась без имени. — И кровных родственников у вас нет, чтобы провести повторный ритуал? — уточнил у меня магистр. Отца, можно сказать, нет. Он точно уже ни на какие ритуалы не способен. — Есть, — вздохнула я. — Дедушка. — Неужели этот достойный господин отказал вам в проведении ритуала? — с усмешкой уточнил у меня он. — Да как бы вам сказать... — я замялась. — Он в напряженных отношениях с моим отцом. Я даже не уверена, что он знает о моем существовании… Бросила на него взгляд из-под ресниц, и мне показалось, что на строгие аристократические черты графа Лиорского легла какая-то тень. "Да-да, дедуля, это я о тебе", — промелькнуло у меня в голове с некоторым злорадством. — Интересная у вас семья, — покачал он головой, а потом задумчиво на меня посмотрел. Издевается он надо мной, что ли? Да уж. Интересная, интереснее некуда. Я пожала плечами, еще больше убедившись в правильности своего решения помалкивать о нашем с ним родстве. — Впрочем, ничего удивительного, — добавил граф после паузы. — Чем сильнее дар, тем сложнее характер. У меня тоже… хм... непростые отношения с… родственниками. А вот это он зря. До сегодняшнего дня у нас, родственников, с ним были идеальные отношения. Он меня не знал, я его тоже. Познакомились, называется. — Но у вас же есть свидетельство личности, мисси. Дайте, я посмотрю. С тяжелым вздохом, кося глазом на отчего-то хмурого Тора, я вытащила документ и протянула его архимагу. Развернув бумагу, он вгляделся… Его правая бровь вскинулась вверх, но больше никаких признаков шока потомственный аристократ не показал. — Понятно, — он вернул мне бумагу и побарабанил пальцами по черной столешнице. Я печально вздохнула. Понятно, что ничего не понятно... — Юридически это сейчас ваше официальное имя, но вы в курсе, что не можете его использовать для заклинаний? — Совсем не могу? — расстроенно уточнила я, даже забыв о том, насколько это “имя”, точнее, кличка мне неприятна. Приятно, неприятно, а когда выбирать не приходится … будешь и Злолушкой. Неужели мне не дадут выучиться даже на теоретика? Ректор взглянул на Тора и кивнул на дверь: — Оставь нас, я приглашу, когда понадобишься. Рыжий вспыхнул негодованием, открыл было рот, чтобы возразить, посмотрел на меня, на смятое в моей руке свидетельство и… промолчал. И дверь за собой прикрыл очень аккуратно. Так медленно, словно успел навесить какое-нибудь пакостное заклинание. Я же знаю, на что он способен! Архимаг усмехнулся, щелкнул пальцами, и дверь открылась и с грохотом закрылась. На этот раз очень плотно. — Итак, мисси, ваше официальное, документально узаконенное, имя Злолушка Ведьмински — это при благоприятных обстоятельствах сильнейший оберег. А при неблагоприятных — неприятнейшее проклятие. Любое ваше заклинание будет нестабильным при таком имени и поведет себя непредсказуемо, потому что мы не знаем, какие чувства были вложены в это имя тем, кто его вам даровал. "О, нет, это мы как раз знаем", — подумала я. Вряд ли мачеха испытывала ко мне любовь или хотя бы дружелюбие. Но вытаскивать грязное семейное белье не стала даже при родственнике. Его десятки лет не интересовали наши семейные дела, так с чего бы посвящать его в них сейчас? Я молча кивнула, и граф продолжил: — Как вы знаете, любой дар может принести и счастье, и несчастье, в зависимости от чувств дарителя. Он снова побарабанил пальцами, словно в сильнейшем затруднении что-то обдумывал. — Как ректор и преподаватель вверенной мне академии я не могу допустить, чтобы у кого-то из адептов было преимущество на практических занятиях. Или наоборот, невольная ущербность, мешающая проявить истинную силу и знания. Выгонит, — затосковала я. Но тут же приободрилась: если выгонит, это будет не моя вина, а мачехи, и по договору она мне выплатит неустойку! Только что мне та неустойка при растущей день ото дня вероятности остаться без крыши над головой... — И что же мне делать? — подавленно спросила я. — Как ваш ректор я вправе дать адептам временное имя на период обучения. — Но… — я хотела напомнить о камне истины, и тут же прикусила язык. Забыл — и хорошо. Но граф Лиорский, похоже, ничего не забывал. Кроме своей семьи. — Это я могу сделать и без артефакта истины, хотя с ним было бы гораздо эффективнее, поскольку имя опиралось бы на вашу суть, и давало бы вашим заклинаниям больше силы. Я воспряла духом и даже нашла в себе силы улыбнуться. — Как вас называют ваши друзья? Те, кто вас любит? — спросил маг. И я снова приуныла. — Сандра, — ответила. — Но это имя я сама себе придумала. Из сказок. Сандрильона. — Замечательно. Так и назовем. А какую реальную фамилию вы носите? Я никогда не слышал о фамилии Ведьмински. Я прикусила губу. Если я скажу Виннер, вся правда всплывет. И тогда… что ждать от человека, который отверг собственного сына? Он и меня возненавидит. Сам же сказал — сложный характер! Нет, нельзя говорить! Что же делать? Взять фамилию Конни? Он мне почти как брат и точно меня любит. Нет, не пойдет. Нельзя брать чужое без разрешения, да и силы такая фамилия не дает. Перевернуть Виннер наоборот? Или... а что если просто поменять буквы местами?