Она потратила дни, месяцы, годы, смотря на то же самое: те же самые светлые волосы и глаза цвета неба, те же самые сильные плечи и белые крылья. Та же самая широкая спина и четко вырезанный подбородок. Она провела кончиками пальцев, представляя, что она чувствует кожу. Сколько раз она мечтала о том, что он приходит к ней, берет ее на руки, просит прощение за то, что так долго искал ее, а затем летит с ней к небесам? Бесчисленное количество раз. Сейчас он был рядом…, они могли воссоединиться Нет. Не будет никакого счастливого воссоединения. Она узнала, что он был демоном …, что он причинял людям боль …, что он хотел убить Сабина … Сабина, которого она постоянно жаждала, но который запер ее в темнице, как будто она ничего не значила для него. Гвен ходила по кругу, горько смеясь. Пол был сделан из земли. Три стены были из камня. Никаких отверстий, только гладкая скала. Одна стена была сделана из толстых металлических прутьев. Здесь не было даже раскладушки, чтобы спать или хотя бы стула, чтобы сесть. Последнее, что он сказал, прежде, чем оставить ее здесь "Мы поговорим об этом, когда я вернусь". Черта с два. Во-первых, ее здесь не будет. Во-вторых, она собиралась сломать своим кулаком его челюсть, так что он навряд ли будет в состоянии говорить когда-либо снова. И в-третьих, она собиралась убить его. И ее гнев был ничем, по сравнению с гневом Гарпии. Она пронзительно кричала в ее голове, требуя возмездия. Как Сабин мог так поступить? Как он мог пробудить в ней потребность в мести и не взять с собой? Как он мог оставил ее здесь, после того, как они занимались любовью? Предательство Сабина было еще большим ударом, чем знания о том зле, которое причинил ее отец. "Сукин сын!" ворчала Бьянка, ходя из угла в угол. Темные волны песка летали вокруг ее обутых ног. "Он подрезал все наши крылья прежде, чем я узнала, что он собирается делать. Он не должен был быть в состоянии сделать это. Никто не должен". "Я собираюсь повесить его на его собственных кишках". Кайя ударила кулаком по пруту решетки. Он остался на месте, её сила сейчас ничем не отличалась от человеческой. "Я собираюсь переломать его конечности, одну за другой. Я собираюсь скормить его своей змее и позволить ему гнить у нее в животе". "Он мой. Я позабочусь о нем". Печальным было то, что Гвен не хотела, чтобы ее сестры наказывали его.