Что такое? Она не хотела ему говорить, или ей не нравилось то, чем они занимались? — Проститутки? — спросил он, не только, чтобы вывести ее из себя, но и посмотреть, как далеко он сможет зайти прежде, чем Гарпия потребует его голову на серебряном блюде. Она вскрикнула, дала ему пощечину, потом быстро отдернула руку, как будто не могла поверить, что оказалась способна на подобное. Боялась, что он отомстит ей за такую мелочь? Глупышка. — Ты заслужил пощечину, так что я не стану извиняться. Они не проститутки. — Убийцы? Ни крика. Ни пощечины. Только глаза прищурила. Бинго. — Они наемники, — он не спрашивал. Удивительное везение. — Да, — согласилась она сквозь стиснутые зубы. — Так и есть. Сабина охватило желание рассмеяться. Если одна Гарпия может уничтожить целую армию, на что были способны четыре? Он мог заплатить за их услуги. У него были деньги, какую бы сумму они не запросили. — Я вижу, как у тебя в голове крутятся колесики, — свободной рукой она забарабанила по подушке под своей головой. — Но тебе следует знать, что они любят меня и не возьмутся за эту работу, если я попрошу их отказаться. Теперь он, прищурившись, смотрел на нее. Она выглядела совершенно невинной, и в то же время разозленной. — Это угроза, дорогуша? — Думай, что хочешь. Я не хочу, чтобы они сражались с этими презренными Ловцами. — Почему? Как ты уже сказала, они презренные создания. Зло. Они нашли бы способ ввести тебя в ступор, изнасиловать тебя и забрать твоего ребенка, если бы я не спас тебя. Ты должна молить своих сестер, чтобы они сражались с ними. — Ты уже пытал их за то, что они сделали со мной и остальными, — хрипло ответила она. — И для тебя этого достаточно? Когда кто-то причиняет мне вред, я хочу причинить им вред. Я хочу увериться, что всё сделал правильно. Ты не чувствовала удовлетворения, когда вырвала горло у… — Да, хорошо. Но если я позволю сделать это кому-то другому, то этого должно быть достаточно. Иначе я всю жизнь буду за ними охотиться, убивать, я никогда не буду жить по-настоящему, — грудь ее поднималась и опадала, а ноздри раздувались. С каждым вздохом, простыня понемногу сползала, открывая розовый сосок. Он заставил себя отвести взгляд до того, как закончится их беседа. Она говорит, что его жизнь пуста? Нет, это не так. Черт возьми, его жизнь полна. — Лучше жить, охотясь и убивая, чем похоронить себя в страхе. Она подняла руку, словно хотела опять ударить его. Ее трясло, если до того от нее исходил гнев, то теперь — жаркая ярость. Он, наконец, довел ее. В ее глазах появилась Гарпия. — Давай, — сказал он ей. Для нее это будет хорошо. Показать ей, что она может сорваться, а он не сломается. Он на это надеялся. Он опустила руку; перестала дрожать. Глубокий вздох, ее глаза стали обычными. — Тебе бы это понравилось, не так ли? Если бы я стала такой, как ты? Этого не будет. Если подобное случится, никто не выживет. Никто. Даже мои сестры. Он уловил скрытый смысл и изумленно посмотрел посмотрел на нее. — Ты с ними дралась и причинила им боль, верно? Она неохотно кивнула. — Я была ребенком, и они лишь играли со мной, дразня меня по-сестрински. Я разозлилась и довольно серьезно их поранила. — Мне казалось, ты говорила, что они сильнее тебя. — Так и есть. Они могут контролировать, кого убивают, даже обратившись в Гарпий. Это — истинная сила. Он задумался об этом, перебирая рукой свои волосы. — Я могу поспорить, что справлюсь с твоей Гарпией. Как и твои сестры я бессмертный и быстро исцеляюсь. Да, он помнил, что она сделала с Ловцом, и да, то, как быстро она двигалась. Почему он не считал, что это его касается, даже на мгновение? Он был грубым и сильным, а его тысячелетним опытом и решительностью обладали немногие. И если она не оторвет его голову, он выживет. — Ты идиот, — она поняла, что сказала лишь несколько секунд спустя, потому застыла на месте. — Нечего, из того, что ты скажешь, не заставит меня причинить тебе боль, — успокоил он ее, разрываясь между нежностью и раздражением. Она понемногу расслабилась, но напряжение между ними осталось. — Ты сожалеешь о том, что произошло в душе? — спросил Сабин, желая повернуть разговор в другое русло, а еще потому, что он чувствовал любопытство, которое следовало удовлетворить. Она только что ясно дала понять, что ей не нравится то, кто он есть и что делал. — Да, — ответила она и покраснела. Она ответила, не колеблясь, поэтому он испытал сильное раздражение. — Почему? Тебе же понравилось. Понравилось ли? Он сжал руки в кулаки так, что кости едва не стали ломаться. Этот чертов демон. Но на сей раз, он опасался, что эта неуверенность была ее собственной, а не яд Демона Сомнений. Она отвела взгляд от него: — Кажется, это было нормально. Он вздернул подбородок. Это было нормально. Ей кажется. Черт возьми, ей кажется. Боги, он устроит ей еще одну демонстрацию. Он будет целовать все её тело на сей раз так, как он хотел. Он станет пробовать ее, входить в нее пальцами. Заставит молить о своем члене, а потом, только потом, даст ей то, что она хочет. Он перевернет ее на живот, возьмет за бедра, и… Если он продолжит об этом думать, то займется с ней любовью. Ошибка, ошибка, ошибка. Но тут же подумал, что это бы того стоило. Тогда бы он не остановился, и ему бы понравилась каждая минута. Он бы входил в нее, выходил, излил бы свое горячее семя глубоко, и… «И снова она скажет, что это было нормально» — рассмеялся демон Сомнений, и именно в эту минуту демон уважал его. — Это было лучше, но мы отложим обсуждение, — Сабин спрыгнул с постели, не испытывая стыда, когда простыня отлетела, оставив его обнаженным. Она вдруг испытала смущение и закрыла глаза рукой. Но если он не ошибается, то она подсматривала. Он чувствовал жар ее взгляда, пылающего желанием. Он пошел к шкафу. После того, как он по обыкновению вооружился, — если пятнадцать кинжалов, прикрепленных к его лодыжкам, запястьям, талии и спине, это перебор, то он заслужил звание «Перестраховщик», — натянул джинсы и футболку с надписью «Встретимся по ту сторону смерти». Схватил спортивные штаны и обычную белую футболку и бросил их Гвен. — Вставай, одевайся. — Зачем? — она села, волосы окутали ее водопадом, и подобрала одежду. — Ты сейчас позвонишь сестрам, — пора с этим кончать. — Анья немного рассказала мне о вашей культуре, и если ты боишься, что они попытаются причинить тебе вред за то, что ты позволила себя поймать, не надо. Я им не позволю. Он не дал ей времени ответить: — Когда ты закончишь разговор, мы пойдем вниз поесть. И ты поешь, Гвен. Это приказ. Не будет больше никакой чепухи о том, чтобы есть только то, что украдено. Он даже подумывал о том, чтобы оставить кое-какие вещи, чтобы она подумала, что украла их, но сейчас был не в настроении успокаивать ее. Он продолжал: — После этого, мне нужно созвать мужчин на встречу, рассказать им, что узнал о Ловцах. Ты тоже там будешь. Потому что ты сейчас в этом участвуешь. Она упрямо вскинула подбородок: — Ты не можешь мной командовать, я не одна из твоих людей. — Если бы ты была одной из моих людей, то я бы устыдился своих теперешних мыслей, — он опустил взгляд на ее груди, живот… местечко между ног. Он развернулся прежде, чем мог сделать то, что хотел: броситься к ней, накрыть ее своим телом и войти в нее. — А теперь поторопись. Наступило молчание, потом послышался шелест материи, скрип кровати, вздох. — Ладно, я готова, — казалось, она смирилась. И Сабин повернулся к ней лицом, — и перестал дышать. Как и прежде, одежда висела над ней. Однако теперь, когда она была чистой, на фоне белого хлопка ее кожа блестела, как жемчуг. Его рот наполнился слюной от желания попробовать; ему будет достаточно одного прикосновения. Должно хватить, подумал он, потому как уже шел к ней, совершенно очарованный, протягивая руки. «Что, черт побери, ты творишь? Возьми себя в руки, кретин!» Он тут же остановился, стиснув зубы. Ему понабилась минута, чтобы собраться с мыслями и вспомнить, что он хотел от нее. Когда вспомнил, то прошел к комоду и взял свой мобильный. Там был указан один пропущенный звонок и сообщение. Он открыл меню. Звонил Кейн. Сообщение… тоже от Кейна. Воин проводил время в городе, но сказал позвонить ему, если он будет нужен, и он тут же поспешит домой. Просто чудо, что Кейн мог воспользоваться телефоном два раза кряду без того, чтобы тот не спекся. После того, как Сабин очистил экран, то бросил телефон Гвен. Она его не поймала. — Набирай, — приказал ей Сабин. Гвен поднял телефон дрожащей рукой, слезы жгли ее глаза. Весь год ее пленения она хотела это сделать, нуждалась в звуке голосов ее сестер. Но она всё еще стыдилась того, что с ней случилось, и не хотела, чтобы они узнали.