Он нахмурился, задумавшись над ее словами: — Ты в состоянии различить свой голос и голос демона? — Да. Его знакомые узнавали демона лишь по выражениям. Но для незнакомого человека было невозможно отличить демона… Как же ей удалось? — Немногие способны на это, — сказал он. Она изумленно посмотрела на него. — Ух ты. У меня всё-таки есть способность, которой обладают немногие. И к тому же впечатляющая способность. Твой демон коварный. — Хитрый, — согласился он, изумленный тем, что она не упала в обморок, не закричала и не потребовала его освободить ее из демонической презренной хватки. Она даже, казалось, гордилась собой. — Он чует слабость и намертво впивается когтями. В ее лице отразилась задумчивость. Потом грусть. Затем гнев. Она подумала о скрытом значении его слов: она была слабой, и демон чувствовал это. Он предпочел бы, чтобы она испытывала гордость. Он мельком взглянул на поднос на комоде. Пустой поднос. Он едва не улыбнулся. Анье удалось ее накормить, слава богам. Неудивительно, что на лице ее появился румянец, а щечки выглядели полнее. «А что еще в ней изменилось?» — задумался он, изучая ее. На талии появились выпуклости, — и он был руку дать готов на отсечение, что не от еды. Бегло осмотрев комнату, заметил, что сундук с оружием передвинут на три дюйма от его обычного места. Она, должно быть, взломала замок и украла кое-что. «Маленькая воровка», — ухмыльнулся он, снова рассматривая ее. Она поежилась под его взглядом, щеки покраснели. — Что? — Просто размышлял, — пусть у нее будет оружие, решил он. Возможно, она почувствует себя в безопасности. И чем сильнее это чувство, тем менее вероятно его противостояние с Гарпией. — Ты нервируешь меня, — признала она, упирая руки в бока. — Значит, давай поспешим и успокоим твои страхи. Боги, она была очень милой. — Сними одежду. Она открыла рот и едва сумела выговорить: — Прости? — Ты слышала. Раздевайся. Один шаг, два, она отступила его, выставив руки вперед. — Нет, черт, нет, ни в коем случае. Она наткнулась на кровать и упала на нее, в ужасе глядя на него. — Я упала! Это было ненамеренно, я вовсе не приглашаю тебя, — выпалила она, вскакивая. — Знаю. Черт, да ты уже ясно дала мне понять своим «нет». Но это не имеет значения. Мы примем душ, — ей нужно было помыться, а ему — поставить на ней клеймо. Можно убить одним выстрелом двух зайцев. — Пожалуйста, но только по отдельности, — сказала она дрожащим голосом. — Вместе с тобой. И это не приглашение. Это просто констатация факта, — он стянул рубашку через голову. Его любимая цепочка, подарок Бадена, подпрыгнуло на его груди, когда рубашка оказалась у ног. — Надень ее! — сказала она, не сводя глаз с его татуировки в виде бабочки. — Я не желаю тебя видеть, — зрачки девушки расширились, опровергая ее слова. Хорошо. Несмотря на панику, она всё же была заинтригована. Он снял один ботинок, потом второй. Обувь упала на пол с громким звуком. Расстегнул штаны и стянул их до лодыжек. — Это произойдет с твоего согласия или нет, Гвендолин. Она резко покачала головой, ее кудри цвета клубники развевались вокруг ее лица. И всё же глаз она с него не сводила глаз. Теперь смотрела ему прямо между ног. Ее дыхание зачастило, стало резким. — Ты сказал, что не причинишь мне вреда. — И не причиню. В душе нет ничего угрожающего. Это… просто очищение. — Ха! Обнажившись, он отступил от одежды. И да, у него была эрекция. Он не хотел этого, стремился расслабиться, но эта часть тела не собиралась ему подчиняться, оставаясь длинной, твердой и толстой. Она облизнула губы, очень выразительная реакция, как неоновая вывеска, на которой написано «Хочу Немного Этого». Чужая футболка мешковато висела на ней, но он заметил, что соски затвердели. Еще один признак. После того, как она целовала его в самолете, он подозревал, что она его хочет. Теперь, он это знал наверняка. Она его хочет. И он чувствовал радость. Это было глупо, неправильно, и могло причинить им обоим боль, но он не мог заставить себя переживать об этом сейчас. — Я не собираюсь трахать тебя, — сказал он намеренно грубо. Только бы она перестала пялиться на Саби-младшего. Это сработало. Янтарные глаза встретились с карими в жарком столкновении. — П-почему не секс? И что ты со мной собираешься сделать? Целовать тебя. Прикасаться к тебе. Показать тебе одну штуку, — и подарить оргазм, который заставит тебя закричать, что есть мочи. И после этого Уильям не сможет отрицать, что он завладел девчонкой. А что касается отказа от секса… Сабин потеряет контроль и его демон вырвется на свободу, если он позволит себе испытать слишком сильное наслаждение. Так что он сделает всё, что может: немного ласк для него, много ласк для нее. «Думаешь, ты сможешь удовлетворить такую девушку? Она такая красивая, что, вероятно, имела множество мужчин. Они, скорее всего, занимались таким, о чем ты и мечтать не сможешь». Он напрягся. Несмотря на свой почтенный возраст, опыт отношений с женщинами у него был невелик. Сначала, на небесах, он был слишком занят защитой богов, чтобы получать собственное удовольствие. Впервые оказавшись на земле, он слишком злился, слишком обезумел, чтобы желать чего-то помимо уничтожения. И как только он сумел контролировать зло внутри себя, то быстро понял, как плохо влияет на противоположный пол. Хотя, несколько раз, он полагал, что влюбился, и бесстыдно преследовал женщин. Свободных, замужних, он не придавал этому значения. Он полагал, что вот тут у него и Уильяма было нечто общее. Если он желал их, он отправлялся за ними, потому что редко чего-то желал. Дарла, самый недавний случай, — стала ужасным примером его тлетворного влияния. Она была замужем за Ловцом, правой рукой Галена. Она пришла к Сабину с информацией, сведениями о месте, где ее супруг и его люди хранили оружие, что они затевали. Она поняла, какими лицемерами на самом деле были Ловцы, говорила она, и желала окончания войны. Сначала, Сабин считал, что она — Наживка, призванная завлечь его и его собратьев в ловушку. Но это было не так. Ее информация подтвердилась. И вскоре они стали любовниками. Он хотел, чтобы она ушла от мужа, но она отказалась, потому что тогда бы не смогла помогать Сабину. Не хотелось этого признавать, но часть его радовалась ее решению. Он не потерял своего крота. Но каждый раз, когда она приходила к нему, каждый раз, когда он находился с ней в одной постели, она становилась всё менее живой. И вскоре она стала приставучей, отчаянно нуждающейся в добром слове. Он пытался, боги, он, правда, пытался, вернуть ей ее уверенность, говоря, какая она красивая, храбрая и умная. Она, разумеется, сомневалась в его словах, так что, в конце концов, что бы он говорил, это уже не имело уже никакого значения. Она позвонила ему после того, как перерезала себе вены на запястьях. Он не успел к ней. Нет, Стефано приехал раньше, и не дал Сабину увидеться с ней в последний раз. Он не смог прийти на ее похороны, не желая, чтобы его заметили Ловцы. С ее смерти прошло одиннадцать лет, но чувство вины было таким же болезненным и острым, словно это случилось вчера. Он должен был оставить ее. Если бы так, то Стефано устал бы от охоты, битв и бросил бы всё. Вместо этого, теперь подпитываемый местью и фанатизмом, Ловец решительно хотел победить Сабина. С тех пор воин не был ни с кем, совершенно избегая женщин. До Гвен. Сможет ли она справиться с ним? Хотя бы немного? — Т-так ч-что? — спросила она, запинаясь. — Что ты собираешься делать? Он отбросил все беспокойства, навеянные демоном. — Я собираюсь вымыть тебя. И снова она покачала головой. — Я не хочу мыться. Клянусь, не хочу. — Мне наплевать, — ответил он и пошел к ней. Задыхаясь, она снова упала на кровать и поползла назад, остановившись лишь, когда уперлась плечами в изголовье. — Я не хочу этого делать, Сабин. — Нет, хочешь. Ты просто боишься. — Ты прав. Что, если я убью тебя? — Я тысячи лет справлялся с Ловцами. Что сможет сделать одна Гарпия? Бравада, но он не мог признать правду. А правда в том, что он не знал, что она сделает, как он отреагирует, и что произойдет, если им придется драться друг с другом. Но он не против был рискнуть и вызвать ее гнев, только бы сделать то, что наметил.