— Что другое? — Черт, теперь ей пришлось поставить записи на паузу. — Я отлично знаю, кого ищу, и это не «кое-что другое». Ты же и сам можешь этим заняться! — А что, по-твоему, я делаю? И Ингвар. — Утес кивнул в сторону Муландера, который тоже сидел и смотрел на экран, где воспроизводилась запись с камер наблюдения. — Но работа настолько обширна, что я считаю, ты тоже должна подключиться. Тувессон не было всего несколько часов, а она уже скучала по ней. И по Фабиану, почему он не может быть здесь? По крайней мере, у Утеса был бы еще кто-то, кого можно доставать. — Утес, — начала она и сразу почувствовала, как раздражение просачивается сквозь ее попытку улыбнуться. — Я помогу вам, как только найду его, выясню, каким поездом он прибыл, запрошу записи с камер наблюдения с этого поезда, увижу, где он сел, выясню, какие там есть камеры наблюдения и всю необходимую информацию, чтобы мы могли его арестовать. Тогда я обещаю начать искать «что-то другое». Утес вздохнул так тяжело, что она почувствовала запах кофе, который он только что выпил, и яйца, которое, вероятно, съел на завтрак. — Ирен, это, конечно, здорово. Но теперь он не единственный наш след. — Ну, вообще-то как раз единственный. Сейчас он — наша самая сильная карта. — Может, и так. Но это вовсе не значит, что виноват именно он. — Так кто же, по-твоему, виновен в угоне машины и покушении на убийство Ральфа Хьоса? — Ну, хорошо. Теперь я говорю о… — Во-вторых, — перебила его Лилья. — Все его поведение говорит о том, что он виновен. Взять хотя бы побег. Если он ни в чем не виноват, зачем тогда убегать? — Не знаю. — Утес пожал плечами. — Многие ведут себя странно, как только видят полицейского. Взять хотя бы моих соседей. Если они стоят и разговаривают на улице, а я выхожу из дома, чтобы забрать газету или что-нибудь еще, так они… — И что они? Убегают, режут людей и забирают их машины? — Нет, но… — Вот именно. В-третьих, у нас есть его отвратительно довольная улыбка. — И с каких это пор мы стали приравнивать довольную улыбку к основанию для предъявления обвинений? — Утес посмотрел в сторону Муландера. — Ингвар, ты не мог бы мне помочь? — Нет, разбирайтесь сами, — сказал Муландер, не отрывая глаз от монитора. — Я понимаю, что мы не можем считать улыбку доказательством совершения преступления, — сказала Лилья. — Но ходить вокруг и глумиться над тем, что только что произошло… — Она покачала головой. — Может, он не знал, что произошло. — Утес, подойди сюда и посмотри на это, — сказал Муландер. Утес развернулся к Муландеру, и таким образом дал Лилье шанс нажать на «Воспроизведение» и вернуться к потоку людей на экранах. И почти сразу же монитор в дальнем левом углу привлек ее внимание. Она периодически видела что-то, что заставляло ее перематывать назад и подробно изучать кадр за кадром. Но на этот раз все было по-другому. — Видишь вон тот красный «Сеат»? — продолжил Муландер, указывая на красную машину, задняя часть которой только что появилась в левой части кадра. — Да, и что с того? — Он стоит немного за пределами парковки, но теперь посмотри сюда. Внезапно зажглись задние фары, после чего машина мигнула и исчезла из поля зрения. — Как видите, часы показывают 08:20, что соответствует времени убийства. — Где находится эта камера слежения? — Рядом с банкоматом на улице Норра Сташунсгатан, примерно в двадцати метрах оттуда. Лилья не могла видеть лица мужчины, потому что он вышел из вагона с опущенной головой. Кроме того, камера была наклонена немного вверх. Но ей было достаточно заметить белые как мел кроссовки, джинсы с высокой посадкой и бежевую куртку, чтобы быть уверенной — это он. — Попробуй отмотать назад и посмотреть, можно ли разглядеть номер, — сказал Утес. — Нет необходимости, — сказал Муландер. — Я уже это сделал. — И? — HUT 786. Это арендованный автомобиль из «Херц» на улице Густав Адольфсгатан на юге Хельсингборга. Утес повернулся к Лилье. — Не знаю, что ты думаешь, а я считаю, что вот такие данные — это именно «то другое», что стоит проверять. У меня самого уже длинный список, так что, если ты займешься этим, я буду очень благодарен. — Конечно, — сказала Лилья. — Но, если тебе интересно, я его нашла. — Да ладно? — Утес подошел к ней и наклонился к монитору, на котором застыло изображение мужчины в синих джинсах и бежевой куртке. — Но тут даже его лица не видно. — Но это он. Я знаю, что это он. Смотри сюда. С помощью нескольких быстрых команд она щелкнула ссылку на запись на соседнем мониторе. — Это из торгового центра, когда я гналась за ним. — Она потянула флажок перемотки, пока он не встал на 2012-06-13 11:42:53, после чего нажала кнопку воспроизведения. На мониторе показался человек, за которым она гналась накануне. Он вбежал в кадр сбоку и продолжил движение прямо по улице, где его сбил оранжевый «Вольво», который сразу же затормозил и остановился, а мужчина упал на капот, ударился о лобовое стекло, а потом свалился на землю. — Видишь? Точно такая же одежда. Утес кивнул, а тем временем из машины вышел водитель, Ральф Хьос, и склонился над неподвижно лежащим на асфальте человеком. — Кроме того, время совпадает. Он прибывает поездом из Хельсингборга в 07:33, а через двадцать пять минут Муниф покидает квартиру. Удар был нанесен так быстро, что его легко было не заметить, если не знаешь. В кадре рука лежащего человека, которая внезапно нанесла удар, и Ральф Хьос, сползший на землю, в то время как другой встал, вытер маленький нож об одежду жертвы, сел в машину и уехал. Через несколько секунд появилась Лилья и поспешила к истекающему кровью мужчине. — Ты права, это точно он, — наконец сказал Утес. — И как ты и сказала, теперь мы можем запросить данные камер наблюдения из этого поезда и посмотреть, откуда он приехал. Но это не мешает нам, как уже было сказано, искать и другие вещи. — Да, я это поняла и обещаю еще раз просмотреть все материалы и проверить, не найду ли что-нибудь еще. — Правда? — Утес выглядел искренне удивленным. — Да, теперь, когда мы его нашли, я чувствую себя намного спокойнее. Кроме того, я согласна с тем, что еще слишком рано ставить точку в расследовании и перестать рассматривать другие версии. Утес выдохнул, хотя в его глазах все еще светилась неуверенность. — Все в порядке. Главное, чтобы мы полностью не упустили второй след. — Когда закончите, может, подойдете сюда и посмотрите на это? — позвал Муландер, помахав им. Кадры записи, которые он показал, были с той же заправки в Осторпе, где они видели проезжавший мимо оранжевый «Вольво». Запись была сделана вчера, но значительно позже, днем, точнее в 15:54:43. На этот раз в кадре был темно-синий «Мерседес», но он не проехал мимо, а свернул на заправку. Из машины вышли двое мужчин в темных куртках с накинутыми капюшонами и палестинскими платками на лицах. Один из них вставил кредитную карту в автомат и набрал свой ПИН-код, в то время как другой достал из багажника канистру. — А что написано на куртках? — спросила Лилья, пока двое мужчин наполняли канистру бензином. — ММК, — сказал Муландер. — Мусульманская молодежь Клиппана. — Утес покачал головой. — Хорошая идея — надеть именно такие куртки, когда нужно идти поджигать офис «Шведских демократов» в Бьюве. Возможно, они хотели показать, откуда они, но при этом не решились раскрыть личность. — Я бы не придавал большого значения этим курткам, — сказал Муландер. — Номер машины значительно интереснее. — Именно об этом я только что подумал, — сказал Утес. — Ты уже проверил его? Муландер взглянул на Утеса, но у него не хватило сил еще и вздохнуть. — Тогда извини. — А вот и владелец. — Муландер щелкнул по картинке, которая развернулась на весь экран, и повернулся к остальным. Хотя Лилья сразу узнала его, и они виделись вчера, прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что это шведский демократ Зиверт Ландерц. 16 Зиверт Ландерц был прописан в доме № 10 по улице Окервеген в Сондраби к востоку от Клиппана. Этот район так отчетливо напомнил Лилье жилой район Персторпа, в котором она жила, что у нее сразу же испортилось настроение. Очевидно, так и должен был жить шведский демократ. Не менее очевидно, чем то, что ей и Хампусу нужно поскорее было переезжать. Неважно куда, лишь бы она могла не видеть все эти флаги Сконе. Не говоря уже о батутах. Почти на каждом участке обязательно стояла эта махина. Но прыгающих детей видно не было. Они, вероятно, лежали в своих постелях, и им читали «Майн Кампф» вслух вместо сказки на ночь.