– Нет, я не смущен, просто… Как сказать… Отвлекся. Видите ли, некоторым людям, работающим в данной сфере, чтобы получить воронкового паука, пришлось бы пойти на многое. И это слегка странно, потому что… – Почему? – Ну, я предполагаю некоторые вещи, касательно данного дела. Просто мне кажется странным, что убийца вот так просто собрал столь огромное разнообразие пауков. Если ты собираешься замучить свою жертву пауками, то почему бы просто не набрать тарантулов? Их можно встретить в большинстве зоомагазинов и их довольно легко переносить и кормить. Да и не так уж дорого выходит. – То есть Вы говорите, что собрать все эти виды пауков заняло бы достаточно времени и сил? – Да. Как минимум, некоторых особей. Я не пытаюсь напугать Вас, но в любой момент времени, где бы Вы ни находились, есть большая вероятность, что в пятидесяти футах от Вас скрывается тот или иной вид паука. Внутри или снаружи, в абсолютно любом месте. Практически все из них безобидны. Но для того, кто знает, каких искать и собрал их подобным способом… Это говорит о высокой мотивации человека. – Вы можете предположить, где этот человек достал воронкового паука? – спросила Эйвери. – Предполагаю, что в Интернете. Есть куча теневых бирж, где люди покупают и продают множество насекомых и не только. Конечно, это нелегально, особенно, если они ядовиты, но подобное происходит каждый день. Блэк поставили галочку у себя в голове, еще раз задумавшись над тем, сколько темных и опасных уголков развелось в сети. Она прикинула, получится ли у нее заставить Коннелли поручить кому-то из сотрудников заняться поиском, пока она ищет зацепки в другом месте. «Все снова возвращается к тому, что убийца достаточно хорошо знал Лаунбрука, – подумала Эйвери. – Кто-то знал, что он боится пауков, возможно, даже определенный вид пауков, и использовал их для убийства. Стоит пообщаться с теми, кто знал жертву, даже если это означает дублирование работы других копов и проявление неуважения к ним». Блэк встала со стула и пожала руку Йоханссона: – Спасибо за уделенное время, – произнесла она. – Это была достаточно полезная и интересная беседа. «И слегка жутковатая», – подумала она про себя. Выйдя из кабинета, Блэк прикинула, может ли ее фобия перед пауками быть гораздо сильнее, чем кажется. Вопрос возник из-за того, что каждый раз, когда она подробно обсуждала их, то не могла отделаться от ощущения, будто по ней ползает целая стая насекомых. Такое чувство, что она просто не могла выкинуть их из головы. И оно не покинуло ее даже тогда, когда Эйвери уже села в машину, направляясь обратно в А1. ГЛАВА 10 Когда Эйвери вошла в кабинет Коннелли через полчаса, он стоял у своего стола, общаясь с сотрудницей отдела по связям с общественностью, сидевшей на его обычном месте. Он что-то диктовал, а девушка записывала. Судя по тому, что услышала Блэк, они подготавливали информацию для новостного выпуска. – Простите, что помешала, – произнесла Эйвери, все же заходя в кабинет. – Сэр, могу я отвлечь Вас на минутку? Коннелли казался раздраженным из-за того, что его отвлекли, но промолчал. – Одну секунду, – пробормотал он девушке, сидящей за его ноутбуком, и вышел. Они стояли у стены, и что-то в том, как резко он перевел внимание на Эйвери, дало ей понять, что он действительно был рад ее возвращению. Она не являлась для него просто бонусом, который появился, чтобы помочь в данном расследовании. Он ценил ее и теперь, когда ему пришлось поработать без ее поддержки, возможно, даже признал этот факт. – Мне интересно, кто общался с семьей Лаунбрука, – перешла она к делу. – Майлз и Маккей, – ответил Коннелли. – Они провели довольно тщательное исследование, но вернулись практически ни с чем. – Ничего, если я подниму записи и, наверное, поговорю с ними сама? – Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала. Насколько я понял, мать была в состоянии эмоционального потрясения. Тем не менее, они и правда сделали свою работу по максимуму. Если бы я решил, что с семьей стоит поговорить еще раз, то поручил бы это кому-то. – Что если я сделаю вид, что это необходимо для продолжения расследования? – Я правда не хочу, чтобы ты общалась с ними, – повторил Коннелли. – Это будет оскорбительно для Майлза и Маккея. Более того, не думаю, что… – А я могу? – спросил мягкий голос позади Эйвери. Она обернулась и увидела молодую девушку с утреннего брифинга. Келлэвей, если ей не изменяла память. – Что ты можешь? – спросил Коннелли, на этот раз практически не скрывая раздражения. – С момента допроса прошло уже пять дней, – ответила Келлэвей. – Давно доказано, что спустя время, когда пик скорби пройдет, члены семьи могут дать гораздо больше информации. В момент, когда они только узнают шокирующую новость, они не могут мыслить ясно. Вполне возможно, что смысл снова поговорить с ними и правда есть. Коннелли перевел взгляд с Эйвери на Кортни, затем обратно. Он выглядел так, словно его только что оскорбили, но не понимал, как надо реагировать. Блэк едва сдержала улыбку. Ей стало интересно, был ли еще какой-то новичок вроде Келлэвей, кто позволил бы себе настолько осмелеть в разговоре с шефом. Как только его глаза, наконец, задержались на Эйвери, она позволила себе слегка улыбнуться. В этот момент она чуть пожала плечами, будто говоря: «Соглашайся. Она права». – Если вы считаете, что можно что-то найти, – сказал Коннелли, теперь глядя исключительно на Блэк, – тогда хорошо. Я поддерживаю тебя в любых начинаниях. Просто не подрывай репутацию офицеров, которые уже прошли перед тобой. Относись с уважением к проделанной ими работе. – Конечно же, – ответила Эйвери. – И поскольку вы обе, кажется, мыслите одинаково, я хочу, чтобы Келлэвей прокатилась с тобой. Пусть она тоже поприсутствует при разговоре с семьей и подумает, насколько прекрасна эта идея. Эйвери вздрогнула от неожиданности, но могла сказать наверняка, что данная новость пришлась по вкусу Кортни. Девушка даже не пыталась скрыть свой энтузиазм. – Сэр, я абсолютно не хочу доставать членов семьи, – попыталась она исправить ситуацию. – Запугать их – не моя цель. – Это же может быть твое последнее дело с нами, так? – спросил Коннелли, пожав плечами. – Думаю, это прекрасная возможность оставить под своим крылом яркого и многообещающего детектива. Покажи ей, как ты их ловишь, как сверкаешь талантом и так далее. А теперь, прошу прощения… На этой фразе он вернулся в кабинет, чуть ли не театрально захлопнув за собой дверь. Эйвери обернулась к Келлэвей, искренне надеясь, что раздражение не отразилось на ее лице. На самом деле она уважала таких безумцев за смелость в разговорах с Коннелли. Она подумала, что стоит дать девчушке шанс. – Келлэвей, так? – спросила Блэк. – Да. – Можешь поднять информацию о ближайших родственниках Альфреда Лаунбрука? Должен быть какой-то отчет от офицеров Майлза и Маккея. Принеси их в мой ка… В кабинет Финли, как можно быстрее, и сразу поедем. – Конечно, – ответила Кортни. – И, слушайте… Извините, что застряли со мной. Я просто хотела помочь. – Без проблем, – кивнула Эйвери, уже направляясь в кабинет, который когда-то принадлежал ей самой. Выходило, что теперь у нее есть неофициальный напарник. Она ощутила некую боль от этого, вспоминая те чувства, которыми некогда наслаждалась, работая с Рамиресом. Блэк попыталась выкинуть это из головы. Она совершенно не планировала позволять призракам прошлого подкрадываться к ней в разгар этого дела. Позже она поработает над ними каким-нибудь иным способом, но сейчас стоит заняться возвращением собственной жизни в привычное русло. Войдя в свой старый кабинет, Эйвери поняла, что теперь она чувствует себя здесь чужаком, и задалась вопросом, сможет ли она пройти это так легко, как показалось изначально. * * * Правда заключалась в том, что Келлэвей понравилась Эйвери. Она поняла это уже в тот момент, когда они сели в машину и направились в резиденцию Филлис Лаунбрук. Блэк редко чувствовала в ком-то такую уверенность с самого начала, но что-то в Кортни сразу задело ее. Она представила себе эту девушку несколько лет назад, возможно, в возрасте Роуз. Скорее всего, у нее даже был пирсинг, к примеру, в носу. Под формой, вероятно, имелась пара татуировок. В колледже она могла слушать техно и экспериментировать с кислотой. Все это были лишь предположения, конечно. Просто что-то во взгляде Келлэвей вызвало у Эйвери подобные ассоциации. А она, как правило, очень неплохо разбиралась в психологии. – Так почему же ты переехала из Нью-Йорка? – спросила она. – Из-за семьи, – ответила Кортни. – Мама заболела. Сейчас она в больнице на довольно длительной терапии. Я все, что у нее осталось, поэтому и переехала. – Как долго ты проработала в полиции Нью-Йорка? – Полтора года, – пояснила она. – Знаю… Я все еще считаюсь новичком. Поэтому можете мне верить, когда я говорю, что очень горжусь тем, что работаю с Вами. – Спасибо, – кивнула Эйвери. – Нет, я серьезно. Была парочка Ваших дел, о которых я слышала, будучи еще в Нью-Йорке. А затем, когда я перебралась сюда и мне начали рассказывать остальное, появилось ощущение, будто я работаю с легендой. Подобная похвала начала вводить Блэк в состояние дискомфорта. Она старалась оставаться спокойной и вежливой. С другой стороны, она прекрасно помнила себя в первые годы и то желание, научиться всему, что могла, у более опытных детективов. – Могу я спросить, если Вы не возражаете, – продолжила Келлэвей, – каково это, снова посетить Говарда Рэндалла после того, как его посадили? Я знаю, что СМИ часто распускали всякое дерьмо о Вас по поводу посещений. Но лично мне кажется, что советоваться с ним – гениально. Эйвери крепко сжала руль и сфокусировалась на дороге. Она взглянула на GPS и поняла, что осталось еще восемь минут. Если она позволит Кортни продолжать, то это будут слишком долгие восемь минут. – Рискуя показаться высокомерной сучкой, – ответила она, – не стану углубляться в это. Я вернулась сюда даже не на один день и уж точно не собираюсь хвастаться своими прошлыми расследованиями. Особенно это касается тех, которые связаны с Говардом Рэндаллом. – Боже, извините. Я просто не могу представить себе, каково это сидеть перед ним и… – Прекрати, – перебила Блэк более резким тоном, нежели планировала. В животе появилось знакомое жгучее ощущение растущего гнева. Келлэвей тут же заткнулась. Она грустно кивнула и отвернулась в окно. Эйвери пожалела, что так жестко обошлась с ней, но в то же самое время поняла, что имеет на это право. В конце концов, она вернулась, чтобы помочь с этим делом и заложить основу для собственного будущего, а не разгребать страдания из прошлого. «Может тебе просто не удастся сбежать от прошлого, – подумала она. – Может оно будет следовать за тобой до конца дней». Подобная мысль была угнетающей, но в голове сразу возник образ письма Говарда, и Блэк смирилась, что это вполне может оказаться истиной.