По лицу Дэна прокатилась целая волна эмоций, будто он не мог определиться, как реагировать на данную фразу. Наконец, он решил, что страх подходит лучше всего. – Вы совсем не понимаете? – спросил он дрожащим голосом. – Каким боком я могу убить кого-то? У меня имеется официально диагностированная фобия, из-за которой я постоянно чего-то боюсь. Сама мысль о том, чтобы держать в руках нож, сильно пугает меня. Все ножи в моем доме – для масла, поскольку я безумно боюсь острых концов. Даже встреча с новыми людьми всегда пугает меня, так как я не могу знать заранее их намерений. – Поэтому Вы так настойчиво оскорбляли людей в группе поддержки Долорес Мун? – спросила Эйвери. – Поэтому Вы издевались над девушкой при помощи зажигалки? – Я не знаю, – ответил он. – Я просто.... Когда я вижу, что другие люди напуганы, мне кажется, что моя проблема не так уж велика. Иногда я смотрю разные ролики на YouTube... Как люди реагируют на фильмы ужасов в реальном времени. Также я просматриваю всякие пугающие шутки. Видя, как боятся другие, я... успокаиваюсь что ли. – Получается, я должна просто поверить, что Вы издеваетесь над людьми, вроде зажигалки перед лицом женщины, непреднамеренно? Откуда мне знать, что Вы не устраиваете специально подобные жестокие шутки, чтобы понаблюдать за страхом других? Вы только что подтвердили, что такие вещи облегчают Ваше состояние. – Вы не слушаете меня! – разозлился Дэн. – Всё, абсолютно любая долбанная вещь потенциально может напугать меня. Наручники, которые вы надели на меня, эта мерзкая комната, подозрительные взгляды, которые обращены ко мне всё это время. Мой мозг постоянно проигрывает разные сценарии развития событий... Как, например, вы будете выбивать из меня все дерьмо, чтобы получить какое-нибудь признание, или как я попаду в тюрьму и меня станут ежедневно насиловать. Д-д-даже просто разговор об этом заставляет м-меня... сильно нервничать. Эйвери была абсолютно уверена, что он говорит правду. Вне зависимости от того, насколько хорошо Дэн владел актерским мастерством, было невозможно так подделать ужас в его глазах. – Вот как мы поступим, – произнесла Блэк. – Я поверю Вам на слово. Через пару минут сюда придет другой сотрудник, чтобы совместно вы нашли какое-то алиби, подтверждающее, что во время убийств Вы находились абсолютно в другом месте. Если проблем не возникнет, Вам не станут предъявлять обвинение. Однако... Буду честна с Вами. Вы выстрелили в копа, и это очень плохо. Я говорю это не чтобы напугать Вас, а чтобы Вы успели все обдумать. Понимаете, о чем я? Нижняя губа Дэна затряслась и на мгновение он стал похож на маленького испуганного ребенка, который сидел на краю кровати, в ожидании, что родители сейчас проверят шкаф на наличие монстров. Он кивнул, издав немного скулящий звук, а затем задрожал и начал прерывисто дышать. – Дэн, Вы в порядке? Вам нужна помощь? – Воды, – произнес он сквозь наступающую волну рыданий. Она встала и поспешила обратно в смотровую комнату, где сидели О’Мэлли, Коннелли и Келлэвей. – Притворяется? – спросил О’Мэлли. – Нет. Ему и правда плохо. Не думаю, что он мог сотворить подобное, – добавила она, обращаясь к Коннелли. – Знаю, что мотив есть, и все лежит, словно на блюдечке, но он не способен убить кого-то. – Уверена? – Абсолютно. Можете прислать кого-то, чтобы проработать его алиби? Возможно, стоит связаться с Долорес Мун. Он перепуган, Коннелли. Ему просто необходимо будет пообщаться с кем-то, когда мы завершим. – Он стрелял в тебя, – напомнил Дилан. – Проблемы для него закончатся не скоро. – Я принесу ему воды, – сообщила Келлэвей, увидев на мониторе, что состояние подозреваемого ухудшилось. – И позвоню Мун. Эйвери кивнула в знак признательности. Она чувствовала себя виноватой в том, что слишком надавила на него, подтолкнула к состоянию, которое до сих пор можно было наблюдать на мониторе. – Раз он не убийца, – продолжил Коннелли, – есть еще какие-нибудь предположения? Блэк чуть было не ответила «нет», но поняла, что сначала стоит кое-что проверить. Она сомневалась, что могла упустить какую-либо зацепку, но все же еще оставались некоторые моменты для изучения. Мысленно она вернулась в группу поддержки, ко всем этим полным надежды и необходимости высказаться глазам, обращенным к Долорес Мун. И, как ни странно, она вдруг вспомнила про письмо Говарда Рэндалла. «Кто ты, Эйвери?» – Блэк, – позвал О’Мэлли. – Что с тобой? Судя по всему, она глубоко задумалась, что отразилось на ее лице. – Ничего, – ответила Эйвери. – Мне нужно вернуться в больницу, но я буду на связи. Стоит проверить Роуз. – Блэк..., – вздохнул Коннелли, переводя взгляд с монитора на нее. – Спасибо, что вернулась. Ты уже очень помогла нам. Может пора прощаться? Побудь с дочерью, разберись там... – Нет. Просто... Держите меня в курсе дела. – Ты уверена? Эйвери не стала отвечать. Она уже была в дверях, мысленно вернувшись к больничной койке Роуз и странному ощущению, которое возникло, как только она вспомнила про письмо Говарда. Затем она вспомнила девушку из группы, которая боялась огня, и мужчину, переживавшего из-за смерти. Какие фобии были у остальных? Что объединяет их, кроме постоянного страха? «Там что-то есть....Что-то их объединяет», – думала она. Блэк размышляла над этим, направляясь к машине и чувствуя, что, возможно, она все же упустила что-то. Но, пока она ощущала острую необходимость во встрече с Роуз, думать о другом просто не могла. Эйвери прекрасно понимала, что в прошлом опиралась на Говарда, словно больной человек на костыль, навещая его каждый раз, когда дело заходило в тупик. Периодически он давал ей разные намеки, а иногда заставлял ощутить себя глупо. Но сейчас, когда он ушел (явно перебравшись в другой город, но продолжая наблюдать за ней), она ощутила пустоту. «Кто ты, Эйвери?» Раньше ей казалось, что она знала ответ. Но, благодаря Говарду Рэндаллу, в голову прокрались сомнения. И, учитывая отсутствие связи с ним, Блэк подумала, что ответ может скрываться в больнице в сердце и мыслях ее дочери. ГЛАВА 29 Эйвери приехала в больницу чуть позже восьми вечера. Роуз была уже в гораздо лучшем настроении, смотрела телевизор, закусывая желе из кафетерия. Улыбка, которой она одарила мать при входе, была очень искренней и неожиданной. – Привет, – кивнула дочь. – Так быстро? Неужели раскрыла дело? – Пока нет, – покачала головой Блэк, усаживаясь в кресло для посетителей. – Прямо сейчас пытаюсь разложить все по полочкам. – Здесь? – удивилась Роуз. – Думаю, гораздо легче обдумывать все, лежа в горячей ванне с полным бокалом вина. – Звучит прекрасно, – согласилась Эйвери. – Как дела? Ты как? – Хорошо. Доктор проверял меня пару часов назад, прежде чем уйти. Сказал, что все прекрасно. Обещали отпустить с утра, когда поступят хорошие результаты анализа крови. Хотят удостовериться, что вся эта отрава вышла из моего организма. Блэк даже слегка вздрогнула от того, насколько беззаботно говорила об этом дочь. Она понимала, что впереди их ждет долгий, неприятный разговор, но не знала, как начать его. Он был не проще допроса, который она только что провела. – Роуз... Я понимаю всю злость, которую ты испытала. И я хочу знать, что должна сделать, чтобы быть уверенной, что ты прийдешь ко мне в случае, если снова испытаешь подобное. Буду с тобой честна... Я винила во всем себя. Возможно, это было к лучшему. Возможно, это было правдой. – Нет, нельзя сказать, что виновата была лишь ты. Если опустить все, то, скорее всего, я впала в какую-то спячку, депрессию. Проснувшись, я увидела тебя, и что-то внутри щелкнуло. – Что же? Роуз слегка замялась. Она перевела взгляд с матери на телевизор, где шло какое-то ужасное реалити-шоу. – Я устала злиться на тебя. Вся эта фигня с переходным периодом должна была прекратиться еще несколько лет назад. Я должна перестать обвинять тебя во всем подряд, снять «очки ненависти» и научиться смотреть на мир спокойно. Звучит немного странно, но именно так я себя и чувствую. – Зря, звучит неплохо, – ответила Эйвери. – Ладно, я в курсе, что я не Рамирес, но ты не хочешь поделиться со мной информацией по этому делу? Почему ты до сих пор не упрятала его? – Не упрятала? – Я знаю ваш сленг лишь из телевизора, – пожала плечами Роуз. – И, честно говоря, звучит не очень. – Ну, сегодня я взяла подозреваемого, хотя, на девяносто процентов уверена, что это не он. – Человек-паук? Эйвери усмехнулась и слегка зевнула. За три месяца, проведенные в уединении, она успела отвыкнуть от таких насыщенных дней. Сегодня на нее свалилось сразу все, хотя, по факту, дело было привычное. Исследование места происшествия, стоя на коленях у тела Эбби Костелло в районе Джамайка-Понд, посещение переполненного клоунами дома Джанис Сандерс... Все это произошло в довольно короткий промежуток времени. – Тут уже не только пауки, – сказала она. – Все стало намного хуже. – Серийный маньяк? – уточнила Роуз, явно заинтересовавшись еще больше. – Думаю, мне больше нравилось, пока ты молчала, – ответила Эйвери. – Итак... У нас серийный убийца, – кивнула дочь, улыбнувшись легкому раздражению матери. – Любое из этих дурацких телешоу начнет обсасывать проблему, вводя зрителей в заблуждение до самого конца, а потом выдаст абсолютный бред. Выйдет так или же повезет и разовьется интрига, которая будет держать всех в напряжении. – Да, но в реальной жизни все происходит иначе, – произнесла Блэк. – В реальной жизни расследование больше похоже на игру в «Угадайку». Чаще всего, зацепок очень мало и ты в основном тратишь время на то, чтобы разобраться в жизни определенных людей и их потенциальной связи с подозреваемыми или другими жертвами. – Твое временное отсутствие как-то сказалось на работе? – спросила Роуз. – Возможно. Я чувствую себя слегка не в теме. И, черт возьми, я устала. – Да у нас тут намечается вечеринка с ночевкой. Не буду хвастаться, но могу достать нам довольно классное желе. – Ночевка звучит неплохо, – ответила Эйвери. – А желе не стоит. – Супер. Пододвинь кресло и давай вместе посмотрим телевизор.