– Я говорю это потому, что большинство посетителей не придадут никакого значения вашему присутствию, особенно, если будут знать его цель, – добавила Мун. – Тем более в случае с Альфредом... Мы обсуждали это с несколькими постоянными клиентами. Также я получила кучу звонков и писем по этому поводу. Лаунбрук не сильно симпатизировал другим, но он действительно начал добиваться прогресса в преодолении своих фобий. Во всяком случае, ему самому так казалось. – А как насчет Эбби Костелло и Джанис Сандерс? – Ну, Джанис какое-то время пыталась бороться. Ее сильно смущали собственные проблемы. Поначалу речь шла о пугающих клоунах. Она в прямом смысле слова была травмирована примерно на неделю, когда один из друзей детства заставил ее посмотреть фильм Стивена Кинга «Оно», тот самый, с клоунами. Но далее мы выяснили, что однажды она увидела, как на карнавале упал клоун на ходулях. Когда он поднялся на ноги, все его лицо было в крови, парень рыдал от боли. В этот момент в ее мозгу что-то щелкнуло, и она стала бояться их. Больно слышать, что Джанис больше нет с нами. Эйвери кивнула, понимая, что Мун понятия не имела о том, как умерла Джанис Сандерс. Она чуть не сообщила ей подробности, но, поскольку убийство произошло совсем недавно, информация была еще секретной. Тем не менее, учитывая, что они были здесь, Блэк предположила, что Долорес и сама может с легкостью догадаться. – Итак, Вы только что сказали, что люди с фобиями стремятся сами рассказать о своих страхах, – произнесла Эйвери. – Но, основываясь на фактах, семьи и друзья в основном говорят, что жертвы явно стеснялись обсуждать это. – Да. Дело в том, что обсуждение такого рода проблем с близкими может быть достаточно сложным процессом. А находиться среди людей, которые понимают, насколько тебя мучает тот или иной страх, пусть даже иррациональный... Это заставляет ощутить себя в безопасности. Почувствовать себя нормальным. Эйвери подумала об Альфреде Лаунбруке, который посещал сад бабочек в музее. Являлось ли это попыткой сбежать или же он просто пытался найти кого-то, кто разбирался в пауках, чтобы задать определенные вопросы и начать лучше понимать их сущность? Это наверняка объяснило бы его отношения со Стефаном Скоттом. – Как Вы считаете, группа будет открыта для вопросов о жертвах? – Думаю, они примут это, – ответила Мун. – Учитывая, что пришлось испытать Альфреду и Эбби в момент смерти, они прекрасно понимают, что жертвы были выбраны из-за наличия фобий. Для них это достаточно личное. В этот момент в комнату вошел мужчина с потрепанной бородой. Мун тепло поприветствовала его и, представляя гостей, не стала выдавать имя своего клиента. Эйвери обратила на это внимание. В ее профессии конфиденциальность была очень важна. Никто не стал заострять на этом внимания. Имена, по сути, абсолютно не интересовали их, если только не проскочит какая-то важная информация. Его появление прервало разговор. Через несколько минут зашла еще одна полная женщина лет шестидесяти. Мун снова представила гостей, не называя имени клиента. Тем не менее, она четко дала понять, что Эйвери и Келлэвей являлись детективами Убойного отдела Департамента полиции Бостона, прибывшими сюда в поисках человека, убившего Альфреда, Эбби и, судя по всему, Джанис. Никто из них еще не был в курсе смерти последней девушки и двое посетителей, пришедших к полудню, восприняли информацию, словно удар под дых. К 12:02 в комнате собралось уже семь человек. Они разобрали кофе и закуски и расселись на металлических стульях, заранее установленных Мун полукругом. Трое клиентов, похоже, были не в восторге от присутствия посторонних. Они ничего не сказали во время знакомства, но Эйвери прочла на языке их тел, а именно скрещенных руках и манере сидеть, что они не помогут. Один их этой троицы был полностью обескуражен известием об убийстве Джанис. Однако сама Долорес Мун была невозмутима. Она встала в центре полукруга, словно учитель перед классом. Все семеро смотрели на нее с уважением и явной надеждой. – Сегодня занятие пройдет слегка иначе, – сказала она. – Я представила вам гостей и прекрасно понимаю, что все мы ощутили горечь утраты из-за смерти троих наших друзей. Кто-то из вас мог не особо хорошо знать их, но каждый разделял душевные муки, испытываемые нами всеми. Мы много раз обсуждали наши проблемы и знаем, насколько они важны. Именно поэтому, я хочу попросить тех, кто достаточно уверен в себе, помочь нашим гостям, детективу Блэк и офицеру Келлэвей, понять всю суть того, с чем вам приходится сталкиваться ежедневно. Расскажите им, как ваши страхи влияют на вашу жизнь. Как бы вы описали это незнакомцу? Расскажите о них и о том, через что вам приходится проходить. Мы надеемся, что они смогут использовать ваше описание, чтобы лучше понять мышление человека, который охотится за людьми, испытывающими настоящие фобии. Поэтому я прошу вас, не замыкайтесь. Многие из вас были ошарашены тем, насколько открытыми и уязвимыми были ранее. Пожалуйста... Помогите этим храбрым девушкам привлечь ужасного маньяка к ответственности. Менее чем через две секунды начал говорить первый клиент. Это был тот самый бородач, который пришел на занятие первым. Когда он начал свою речь, глаза всех присутствующих тут же обратились к нему. Некоторые испугались того, что он мог рассказать, другие же смотрели на него с неким благоговением и каплей зависти. – Черт возьми, да мне вообще плевать на все это, – произнес он. – Официальное название моему страху – тотафобия, то есть боязнь самой смерти. Даже не столько самого факта смерти, сколько осознания того, что в один прекрасный день я просто не проснусь. Я постоянно думаю о том, что абсолютно любая вещь может убить меня. Это может произойти во время поездки сюда на такси. Из-за простуды, которую я подхватил пару недель назад. От падения с беговой дорожки в спортзале. Даже из-за падения лифта в моем доме. Я живу с этим каждый божий день. Но речь идет не только о таких мелких, мимолетных страхах. Дошло до того, что я любой ценой избегаю того же лифта, даже если буду тащить на себе тонну продуктов на пятый этаж. Если я заболеваю, то все ухудшается раз в сто, поскольку я считаю, что любой вирус может убить меня. Прямо сейчас я ужасно напуган пистолетами, находящимися у вас под одеждой, потому что считаю, что они могут случайно выстрелить. Теоретически, я прекрасно осознаю, что этого не произойдет, но все равно сильно напуган вашим присутствием. Почти сразу раздался голос еще одного участника. Это была молодая девушка, которой, вероятно, не было еще и тридцати. Она явно нервничала, постоянно ерзая на своем стуле. – Все абсолютно так, как он сказал... Только у меня проблема с огнем. Я безумно боюсь огня. Ни разу в жизни я не наслаждалась горячей ванной, поскольку считаю, что сильная жара может каким-то образом воспламенить что-то в ванной комнате. По этой же причине я избегаю абсолютно любых средств для укладки волос: фенов, щипцов для завивки и так далее. Могу уверить вас, что все в моей квартире является огнестойким. У меня даже плита конвекционная, то есть та, которая нагревается магнитами. Потому что одна мысль о том, что в духовке будет гореть пламя, заставляет меня дрожать от страха. Я буквально плюнула на обед в своей семье в честь Дня благодарения из-за плиты и свечей, которые ставят на стол. Эйвери искренне была впечатлена той храбростью, с которой эти люди открывались незнакомцам по поводу страхов, которые они сами признавали серьезными недостатками. У нее тоже имелся определенный балласт на душе и она знала, каково это, делиться с другими. Тем не менее, слушая их, она была в режиме детектива, пытаясь определить тех, кто явно выделялся больше остальных. Возможно, она хотела увидеть клиента, который испытывал максимальный дискомфорт от присутствия полиции. Или же того, кто стал более нервным, когда речь пошла об убийстве бывших одногруппников. Но Блэк не заметила ничего странного. – Позвольте задать вам один вопрос, – обратилась она ко всем присутствующим. – Помимо Джанис, есть еще какой-нибудь частый гость, который сегодня не пришел? – Из постоянных нет, – ответила Мун. – Да, если не считать выбывших, – прокомментировал мужчина, который до этого момента все время молчал. – Выбывших? – заинтересовалась Келлэвей. – Несколько человек приходили к нам, но решили, что мы слишком быстро погружаемся в суть проблемы, – произнесла девушка, которая боялась огня. – Самым последним был парень по имени... – Пожалуйста, не называйте имен, – слегка раздраженным тоном перебила ее Мун. – В общем, у него была, наверное, самая страшная фобия. Он боялся быть напуганным. Сама идея того, что он испугается... Пугала его. С другой стороны, он называл все наши фобии глупыми. – Да, – кивнула Мун. – Но все же мы не можем обсуждать его проблему потому, что самого его здесь нет. Это вопрос конфиденциальности. – Я понимаю, – сказала Эйвери. – Но если этот кто-то провел с вами немало времени, а затем просто исчез, тем более, в последнюю пару недель, это может оказаться очень важным. Более того, это может быть зацепкой. Мун оглядела собравшихся таким образом, словно была сильно разочарована их поведением. – Мы можем поговорить в коридоре? – обратилась она к Эйвери и Келлэвей. Не дожидаясь ответа, она подошла к двери и вышла. Детективы проследовали за ней. Блэк прекрасно слышала мягкий шепот, раздавшийся позади них. – Кажется, у них проблемы... – раздался чей-то голос из толпы. Выйдя в коридор, Мун отошла от двери, чтобы никто из группы не смог подслушать, и сказала: – Мы часто встречаем здесь людей, которые посещают группу какое-то время, а потом просто исчезают. Тут нет ничего необычного. – Да, но, кажется, девушка, которая боится огня, сильно расстроилась поведением этого последнего парня. – Да. И у нее есть на то причины. Он подшучивал над всеми. Через неделю после его первого посещения у нас даже состоялся разговор с ним о том, что если он продолжит вести себя подобным образом, то приходить ему сюда не стоит. – И он вернулся после этого? – спросила Эйвери. – Да. Причем вернулся он с зажигалкой и держал ее прямо перед лицом девушки. Возникла перепалка, и я попросила его удалиться. Он ушел, но снова вернулся через неделю. Я пригрозила вызвать полицию, после чего он покинул нас раз и навсегда. – Я понимаю, что конфиденциальность в Вашей работе стоит на первом месте, – продолжила Блэк. – Но, учитывая подобное поведение, совпавшее по времени с началом убийств... Мы должны проверить его. Мун недовольно кивнула. Она была полностью согласна, но ей не нравилась идея нарушения правил. – У него была так называемая фобиофобия, то есть боязнь самого страха. И за тот короткий промежуток времени, который я провела с ним, я поняла, что он считает необходимым самому поставить себя в такое положение, создать стрессовую ситуацию, чтобы перебороть себя. В основном он начал тренироваться на других, но периодически действительно доводил себя до стресса. – Миссис Мун... Вы же сами понимаете, насколько явно он выглядит подозреваемым, – произнесла Эйвери. – У меня есть лишь имя и номер телефона, – ответила она, признавая поражение. – Это все, что он указал в анкете... Уверена, что номер телефона на самом деле принадлежит не ему. – Это не важно, – кивнула Блэк. – Нам хватит и имени. Вздохнув, Долорес назвала его, отвернулась и молча вернулась в комнату. Выражение ее лица было слегка опечалено, судя по всему, за счет необходимости раскрытия конфиденциальной информации. Ей казалось, будто она предала кого-то. Честно говоря, Эйвери многократно нарушала подобные принципы. Ее гораздо больше волновало спасение жизней... И если при этом приходилось раскрыть несколько человек, то так тому и быть. ГЛАВА 27 Парня звали Дэн Хадсон. После звонка в А1 Эйвери получила его адрес, который, как оказалось, находился всего в пятнадцати минутах езды от общественного центра по борьбе с фобиями. Пока она парковала машину напротив его дома, расположенного между двумя практически идентичными зданиями в очень дешевом районе города, стало ясно, что подозреваемый находится на месте. Изнутри грохотала музыка, и в окне гостиной кто-то постоянно мелькал туда-сюда. Жалюзи были прикрыты, но тень человека легко было разглядеть. Когда они вышли из машины и направились к входной двери, Эйвери поняла, что музыка ей знакома. Роуз некоторое время была ярой фанаткой этой немецкой рок-группы под названием Rammstein. Данная мысль заставила ее усмехнуться, одновременно напомнив о дочери. Как только Блэк разберется, она съездит в больницу к Роуз, чтобы проверить ее состояние, вне зависимости от того, чем закончится их визит к Дэну Хадсону. Эйвери немного отступила назад, позволив Келлэвей постучать в дверь. Та сделала это достаточно громко, чтобы звук перекрыл рев музыки. Через мгновение музыка стихла, и они услышали приближающиеся тяжелые шаги. Дверь открылась лишь частично, максимум на шесть дюймов. Оттуда появилась голова мужчины. – Вы кто? – спросил он. Эйвери и Келлэвей показали свои значки, хотя Кортни это было делать необязательно, поскольку она была в форме. – Я детектив Блэк, Убойный отдел Департамента полиции Бостона, – сообщила Эйвери. – Мы ищем Дэна Хадсона. Это Вы? – Да. Я слишком громко включил музыку или что? – На самом деле, да. Но мы здесь не по этой причине. Можем ли мы войти и задать Вам пару вопросов? – По какому поводу? – подозрительно спросил Дэн, глядя на них всего одним глазом через открытую щель. Эйвери тут же ощутила первые признаки страха в его голосе. – Мы всего лишь хотим задать несколько вопросов о группе поддержки, которую Вы посещали несколько недель назад, – пояснила она. – Серьезно? – спросил он, чуть шире приоткрыв дверь. – Неужели Долорес все же позвонила в полицию? – Нет, она не звонила, – покачала головой Блэк. – Мы сами посетили ее по другому вопросу. Казалось, подобный ответ удовлетворил Дэна и он, наконец, открыл дверь целиком. Тем не менее, дискомфорт, испытываемый им, все еще ощущался. – Проходите, – сказал он. Войдя внутрь, Эйвери обратила внимание на практически безукоризненную, хотя и безвкусную обстановку. На стенах не было ни единой картины или же декорации. Даже светильники отсутствовали. Ей стало интересно, не имеет ли это какого-то отношения к его фобии. Вполне возможно, что чем меньше предметов находилось в доме, тем меньше он боялся. – Итак, что вы хотите знать? – спросил Дэн. – Могу поделиться тем, что это была самая большая группа нытиков из всех, кого мне приходилось видеть. Они боятся буквально всего. – А почему Вы пришли туда? – поинтересовалась Келлэвей.