Эйвери знала ответ. Он был достаточно прост, но сложно давался ей. – Потому что это единственное, что имеет сейчас для меня хоть какой-то смысл, – пояснила она. – Я пыталась доказать себе, что не скучаю по работе, но это бред. Вот и все, что я знаю. И на самом деле, думаю, Рамирес сильно разочаровался бы во мне, не продолжи я свой путь. Разговор оборвался. Эйвери в последний раз свернула по указанию Келлэвей, подъехав к симпатичному жилому комплексу, расположенному всего в двадцати минутах от участка. Келлэвей слегка замялась на выходе и задумчиво оглянулась на Блэк: – Я понимаю, что это далеко не то же самое, – сказала она Эйвери, – но мои предки развелись, когда мне было двенадцать. Мой отец погиб в ДТП, когда мне было пятнадцать. Я ненавидела мать. Сказать по правде, я до сих пор не до конца простила ее. Но я исправляюсь, особенно сейчас, когда ей так плохо. Разговаривая с ней, я поняла, что она больше не закрыта. Поэтому то, что происходит с дочерью… Просто дай ей время. Она сама вернется. – На это вся надежда, – ответила Блэк, не испытывая и капли ее. Келлэвей вышла и захлопнула дверь. Эйвери смотрела ей вслед, изо всех сил стараясь сдержать эмоциональный поток. Она отбросила мысли, не дав им шанс разыграться в голове, хотя они были слишком близки к Роуз. «Просто дай ей время. Она сама вернется». Мысль была согревающей, такой приободряющей вишенкой на торте. Но Эйвери действительно сомневалась в ее реальности. ГЛАВА 17 Часть ночи Блэк провела перед экраном ноутбука. Она пыталась отыскать места, где можно было заказать воронкового паука. Их количество было просто пугающим. Некоторые сайты казались совершенно противозаконными, хоть и были выполнены профессионально. Затем она позволила себе немного порыться в грязном белье Стефана Скотта. Она делала это не потому, что не верила в его невиновность, а потому, что он казался ей кем-то из основных обитателей подобных мелких сообществ, о которых сам и рассказал. Эйвери прочла несколько его постов на одном из форумов любителей паукообразных, взяв информацию о его нике из статьи, опубликованной на специализированной страничке сайта Бостонского музея наук, которую, по ее личному мнению, не удалили лишь потому, что никто даже не вспомнил о ней. Также она прочитала, что приобретение ядовитых пауков, которые считались не «местными», чаще всего признавалось незаконным и неэтичным. Когда она в очередной раз принялась просматривать материалы дела Лаунбрука, ее, наконец, осенило. Кто бы ни принес этих пауков в дом жертвы, он даже не подумал забрать их обратно. Если человек был помешан на них, то маловероятно, чтобы он просто бросил их там. Помимо этого, не стоило забывать, что, по словам Стефана, Лаунбрук пытался избавиться от страха. «Так может пауки вовсе и не являются здесь основным звеном, – подумала Эйвери. – Может отправной точкой является сам страх? Может его страх и был мотивом?» Это казалось не особо убедительным, но все же имело право на существование. О деле, в принципе, было гораздо сложнее думать, нежели она была готова признать. Честно говоря, после общения с Келлэвей, все мысли Блэк закрутились вокруг Роуз. Именно по этой причине ей было очень трудно объединить прочитанное на форумах с материалами дела Лаунбрука. Она проверила свой телефон и заметила, что уже было 21:20. Несомненно, дочь находилась в баре, зарабатывая свои огромные чаевые, которыми успела похвастаться. Тем не менее, Эйвери рискнула набрать ее. Раздался всего один гудок и звонок был тут же переведен на голосовую почту. Блэк подумала оставить сообщение, но, в конце концов, решила, что не стоит этого делать. Роуз сама должна сделать шаг, когда остынет. Дочери придется пойти на это. Но ее личная жизнь никогда особо не отличалась от работы. Эйвери была не из тех, кто придерживался принципа «время лечит», и считала, что терпение никак не поможет решить проблемы. Она знала, что дочь была профессионалом в этом плане и могла молчать очень долго. Вопрос заключался в том, сколько выдержит сама Эйвери. – Вот дерьмо, – выругалась она в пустом доме. Отложив телефон, Блэк захлопнула крышку ноутбука. Первый рабочий день оказался слишком изнурительным. Она не помнила, когда в последний раз ложилась спать до 23:00, но сегодня, кажется, был именно такой случай. Аналогично она уже отвыкла ставить телефон на зарядку возле кровати, собираясь спать, и сделала это впервые за три месяца. Эйвери снова работала. Снова была наготове. И, хоть в этом и было некое давление, данный факт помог ей уснуть гораздо быстрее, чем за все время с момента смерти Рамиреса. Теперь, вместо размышлений о том, что она сделала не так, когда он погиб, Блэк сосредоточилась на том, что может сделать прямо сейчас, чтобы спасти других. * * * Пауки ползли прямо по ее рукам. Один из них достиг плеча и уже бежал в сторону шеи. Эйвери открыла рот, чтобы закричать, но вместо этого другая особь, размером с четвертак, спрыгнула с ее языка. Именно этот прыгун изо рта помог ей на подсознательном уровне понять, что это было не что иное, как плохой сон. Очень плохой сон. Пауки лезли отовсюду: из паутин на потолке, из-под кровати, из ее волос, из-под одежды. Она подскочила в постели, понимая, что это вообще была не кровать, а одна из тех металлических ячеек в морге. Рядом лежал Альфред Лаунбрук. Хоть он и был мертв, его голова вращалась туда-сюда. Повернувшись в ее сторону, он улыбнулся. Из-за зубов показалась целая куча крошечных пауков. Затем он заговорил голосом, напоминающим скрип при открытии разводного моста. – Кто ты, Эйвери? – спросил он, внимая к письму Говарда Рэндалла. Альфред приоткрыл рот пошире и оттуда показалась огромная паучья лапа. Лаунбрук издал звук рвоты. Волосатая лапа была настолько велика, что могла бы сравниться по размеру с клешней большого омара. Следом из глубины его рта показалась и остальная часть – блестящее, тугое тельце. От такого абсурда Блэк резко подскочила в кровати, на этот раз по-настоящему. Никаких металлических ячеек и улыбающихся трупов рядом не было. Она ахнула, даже не осознавая, что пытается отряхнуться от призрачных пауков, и встала на пол, чувствуя насекомых в одеяле. Переведя дыхание, Эйвери направилась в ванную, чтобы попить воды. Именно в этот момент она и поняла, что проснулась не из-за кошмара как такового. Ее телефон вибрировал на тумбочке. Она целенаправленно оставила его у кровати, чтобы ей могли дозвониться ночью, но по привычке, выработавшейся у нее за последние три месяца, выключила перед сном звук. Эйвери подбежала к нему и схватила. Руки все еще чувствовали мерзость ползающих пауков. На экране отобразилось имя Финли, а также время в правом верхнем углу. Сейчас было 3:07. – Привет, Финли, – ответила она. – С возвращением на работу, – пробормотал он. – Еще не соскучилась по звонкам среди ночи? – Что случилось? – спросила она. – Мы нашли тело, – сообщил он. – Я уверен, что оно никак не связано с Лаунбруком, но все равно как-то жутковато. Хочешь взглянуть? – Говори адрес, – сказала Блэк, не особо раздумывая. ГЛАВА 18 Прожекторы, расположенные по краям небольшой бухты у западного края Джамайка-Понд, издалека напоминали некий научно-фантастический фильм, словно несколько НЛО спустились к самой воде, готовясь к вторжению. Примерно в пятидесяти метрах от воды припарковалось несколько патрульных машин. Непосредственно в районе места происшествия стояли собравшиеся копы. Эйвери остановила свою машину за полицейской и сразу увидела Финли. Он стоял прямо у воды, сразу за небольшим пирсом, который уходил на двадцать метров от берега. Пирс выглядел слишком шатко и явно в последний раз использовался много лет назад. Он был заброшен. Финли вместе с тремя офицерами крутился вокруг тела, которое было аккуратно уложено на брезент. Это была девушка лет двадцати, не сильно отличавшаяся по возрасту от Роуз. Ее руки были связаны за спиной, а на шее болталась какая-то тряпка. – Еще не выяснили кто это? – спросила Эйвери. – Пока нет, но ждем, – ответил Финли. – В заднем кармане лежала пластиковая карточка. Информация вот-вот поступит. Блэк встала на колени возле тела, чтобы лучше его рассмотреть. Прожекторы помогали, но слабо, зато Финли догадался посветить небольшим фонариком прямо на тело. Эйвери принялась осматривать труп, стараясь не проводить аналогий с Роуз. Девушка оказалась очень симпатичной и вряд ли весила больше ста десяти фунтов. Ее светлые волосы были чуть ниже плеч, а широко раскрытые голубые глаза уставились прямо в ночное небо. Она была полностью одета в белую кофту с длинными рукавами и облегающие джинсы. Руки умело связаны толстой веревкой. Ткань вокруг шеи была привязана тем же методом. Она явно не использовалась для удушения, но, тем не менее, выглядела достаточно опасно. – Эта тряпка у нее на шее, – сказала Эйвери. – Готова поспорить на любые деньги, что она использовалась в качестве повязки на глаза. Убийца не хотел, чтобы жертва догадалась, куда они направляются. – Не вижу никаких особых синяков, – кивнул Финли. – Ни царапин, ни ссадин. На первый взгляд никаких признаков борьбы... Со стороны припаркованных машин к ним быстрым шагом подошел еще один коп. – Я получил информацию по жертве, – сообщил он. – Ее зовут Эбби Костелло. Двадцать два года, работает в бухгалтерской фирме в Бостоне. – Адрес есть? – уточнила Блэк. – Да. Три копа уже направились туда, – ответил он. – Ну, что думаешь? – спросил Финли, подозрительно глядя на Эйвери сверху. – Ее глаза, – начала она. – Они широко раскрыты. Думаю, девочка была напугана в момент смерти. Сильно напугана. – Ну, да. А что в этом странного? – На первый взгляд ничего. Но если бы ее убили до того, как она попала в воду, вряд ли мы смогли бы увидеть подобное выражение лица. Ты и сам заметил, что нет никаких признаков борьбы. – То есть ты считаешь, что убийца завязал ей глаза, вывел на случайный пирс, связал руки за спиной и просто толкнул в воду? – Да. Уверена, что причина смерти – утопление. Это не то, что от тела избавились, просто скинув в реку. – Бригада медиков уже в пути, – кивнул Финли. – Думаю, если это так, то коронер подтвердит факт довольно быстро. Эйвери встала и прошла на пирс. С первого взгляда смерть Эбби Костелло не имела ничего общего с Альфредом Лаунбруком. Но то, как это было сделано, не давало покоя. Возможно, в ее голове все еще ползали пауки из ночного кошмара... Она кожей чувствовала, что есть какая-то связь... «Или же ты пытаешься придать уже упущенному делу больший смысл, – подумала она. – Может хочешь получить трофей сразу после трехмесячного отпуска?».