— Ты сам-то веришь в этот бред? — Так и будет, Макс. Вот увидишь. Сыворотка правды Фольксваген Качериса с красными дипломатическими номерами серии 004 съехал со МКАДа на старое Варшавское шоссе, оставив позади большие каменные буквы «Москва» в обрамлении олимпийской символики. Через три дня в честь Дня Независимости в посольстве устраивался большой прием, и многих технических сотрудников привлекли для помощи в организации главного мероприятия года. Качерис, в частности, должен быть забрать в одной из подмосковных типографий тираж заказанных посольством специальных праздничных буклетов, предназначенных для гостей миссии. Майкл был в прекрасном настроении. Его московский контракт подходил к концу, на 2 августа ему уже были заказаны авиабилеты в Нью-Йорк. Осталось лишь вытерпеть последнюю патриотическую вечеринку в России. Ох, как он ненавидел эти лицемерные сборища! Свою точку зрения Качерис не скрывал: он был возмущен, что посол составлял список гостей только после предварительного согласования с КГБ. «Это немыслимо — возмущался Майкл перед теми сотрудниками посольства, которые ещё могли слушать его речи. Зачем запускать в посольство и поить алкоголем целую армию агентов КГБ?». Ему отвечали, что он не прав, что большинство приглашенных не имеют отношения к советским органам и даже, более того, являются диссидентами. В это благодушие он не верил. Из года в год состав приглашенных, одобренных Кремлем, не менялся, что только подогревало его подозрения. — Вот видишь, в этом году не будет Аксенова, — припомнив свой давний спор с Качерисом, сказал ему второй секретарь. — И что это доказывает? — не унимался архивариус. — То, что Аксенов — настоящий диссидент, а вовсе не агент КГБ, которым ты его считал. Его лишили квартиры и советского гражданства. — Ты плохо знаешь методы КГБ, — не сдавался Качерис. — Не стану спорить. Архивариусу лучше знать, — напоследок уколол его секретарь. Не доезжая поселка Щербинка, строго по карте Качерис повернул налево и вышел на свободное от машин загородное шоссе, по которому ему предстояло двигаться ещё девять километров. Внезапно, его Фольксваген на большой скорости обогнала синяя «Волга», при этом грубо подрезав. Вначале Качерису показалось, что причиной всему послужили дипломатические номера его машины. В прошлом уже бывали случаи, когда русские водители, как правило, пьяные, таким своеобразным способом пытались «общаться» на дороге. Но сейчас за рулем обогнавшей его машины сидел явно неадекватный человек. «Волга» сильно виляла по дороге, в какой-то момент она чуть не улетела в кювет. Вдобавок ко всему из этой машины прямо на дорогу полетели две пустые водочные бутылки, которые, разбившись, усеяли весь асфальт множеством блестящих острых осколков. Маневрируя между крупными фрагментами стекла, Майкл громко выругался, однако, прокола удалось миновать. Пьяная «Волга» ушла далеко вперед и скрылась из виду. Дальше, у опушки леса, дорога дела крутой поворот. Войдя в него, Качерис заметил разбросанные на дороге вещи — открытая дамская сумочка, косметические принадлежности, а чуть поодаль две женские туфли. Он сбавил скорость. Впереди, метрах в тридцати, на краю проезжей части лежала женщина. Её опрокинутое на правый бок тело было неподвижно, одна только левая рука пыталась приподняться. Взволнованный Майкл остановил машину и бросился к женщине. Ожидая увидеть нелицеприятные повреждения на теле пострадавшей, он с удивлением обнаружил, что эта женщина не похожа на жертву наезда и, скорее всего, просто пьяна. В тоже мгновенье, как он понял это, Качерис метнулся обратно к своей машине. Но было поздно. Не добежав пару метров до дверцы Фольксвагена, он попал в крепкие борцовские объятия нескольких крепких мужчин. Рядом с ними тут же затормозила возникшая из-под земли «Волга», в которую быстро запихали скрученного американца, после чего машина резво сорвалась с места. Через несколько секунд, после подчистки, на дороге не осталось ни одного следа только что разыгравшейся здесь острой операции. Мужчины, сидящие по бокам от Качериса, накинули ему на лицо пропитанную специальным раствором повязку, а затем сделали ему укол в руку. По мере того, как под действием инъекции его тело начало обмякать, они ослабили хватку. Теряя сознание, Майкл твердил одну и ту же фразу по-русски: — Зачем Вы это делаете? — Тихо, тихо, — успокаивали его крепкие мужчины. — Зачем Вы это делаете? * * * Качерис увидел в проёме окна густые ветви липы. Похоже, комната находилась на уровне второго или третьего этажа. Как из тумана перед ним возник пожилой русский, который что-то говорил, а ему быстро это переводили. Этот загадочный русский говорил странные, как ему казалось, вещи. Например, он говорил такое: — Человек может просто пропасть. Сел в машину, поехал на дачу и пропал. Такое случается. Может быть, с ним произошел несчастный случай, может он стал жертвой преступников, в конце концов, там может быть замешана женщина или ревность. Многое может быть. Поверьте, такое случается часто. Качерис не понимал, какое все это имеет отношение к нему лично. А мужчина продолжал говорить загадками. — А вы знаете, сколько по официальной статистике МВД в Советском союзе ежегодно пропадает людей? — Нет, не знаю, — ответил пришедший в себя Качерис. — Двадцать две тысячи человек! Двадцать две тысячи! — сказал Грибин. Человеком, пробудившим Качериса от забытья, оказался именно он. — Зачем вы говорите мне все это? — еле ворочая языком, поинтересовался архивариус посольства. — Разве среди этих двадцати двух тысяч бедняг не может оказаться американский гражданин? — Вы похитили меня. Вы ограничили мою свободу. Вы нарушаете свои законы. — О-о-о! Мы гарантируем, что в отношении тебя все законы будут соблюдены. Посольство США будет уведомлено о возбуждении розыскного дела в отношении Майкла Качериса. О ходе расследования мы будем постоянно информировать вашего посла. Правда, никто не знает, сколько времени займут поиски. Это могут быть годы. Ты знаешь, Майкл, многих пропавших без вести так никогда и не находят, — зловеще пошутил Грибин. — В посольстве знают, что меня похитили, — неожиданно заявил Качерис. Грибин многозначительно переглянулся со своими сотрудниками. — Ты ошибаешься, Майкл. Там сейчас все спокойно. Гинчер в спорткомплексе «Дружба» играет в теннис. Хэттевей в ресторане на Поварской. А Стенфорд, как ни в чём не бывало, до шести вечера штампует визы. Неужели ты думаешь, что из-за какого-то архивариуса поднимут скандал? — Какое сегодня число? — спросил Качерис. — Наверное, следующее за тем, которое было вчера, — предположил Грибин. — Сегодня 2 июля? — Возможно. — Вы совершили большую ошибку, — спокойно сказал Качерис. — Возможно. — Вы похитили сотрудника госдепартамента. Это будет иметь последствия. — Майкл, мы теряем время. А нам надо начинать работать. — Работать? — Да. Нам предстоит многое выяснить, — по-отечески сказал Грибин. — Зачем вы это делаете? — заладил старое Качерис. — Ты готов работать? — Нет. Грибин отошёл в сторону, передавая эстафету допроса специально подготовленному сотруднику с опросником в руках и с безупречным английским — 12 февраля ты улетал в Мюнхен с обратным билетом на 15-е. Это так? — Да, я улетал. — Это было двенадцатого февраля, в пятницу? — Наверное — Когда ты вернулся в Москву? — Я не помню — Ты заказал обратный билет на пятнадцатое февраля. Значит, ты вернулся пятнадцатого? — Я не помню. Дайте мне воды — Сколько дней ты был Мюнхене? — Два или три.