— Мы его взяли на Большом Ржевском. — Ведете? — Да, он тут петляет, но выходить, похоже, будет к Почтамту. — Я двенадцатый. Приму его на Калининском. Командирская машина с Грибиным на борту выехала на Калининский проспект и в районе кинотеатра «Октябрь» и остановилась на обочине. — Он у «Мелодии», принимайте, — прошипела рация. Водитель посмотрел в зеркало заднего вида и, увидев в нем округлый контур красного Фольксвагена, завел двигатель. Грибин уже приготовился проводить взглядом проезжающего мимо архивариуса, разглядеть его вживую, но произошло то, чего никто не ожидал. Качерис снизил скорость и сам, повернув голову, уставился не моргающим взглядом на оперативную машину КГБ. Грибина спасли лишь затемнённые задние стекла. Но ему показалось, что Качерис смотрел сквозь плотную, черную среду и заметил его секундную растерянность. В жизни лицо архивариуса оказалось ещё более мерзким, чем на фотографиях. — Да он дегенерат какой-то, — с отвращением отозвался о нём Грибин. — Та нормальный парень, просто немного не в себе, — с украинским акцентом ответил водитель «девятки». Через сорок минут петляний по городу Качерис остановил своего жука у бассейна «Чайка» в районе метро «Парк Культуры». Взяв из машины спортивную сумку, он исчез в коридорах спортивного комплекса. Грибин открыл бардачок, взял трубку радиотелефона и вызвал одного из своих сотрудников. — Я вас слушаю, товарищ генерал, — ответили на том конце. — Я помню у Шадрина был абонемент в бассейн. Напомните мне, в какой именно. — В Лужники. — Точно? — Абсолютно — Вы проверяли это? — Так точно. Он регулярно, два раза в неделю посещал бассейн вплоть до майских праздников. Последний раз он был в Лужниках 27 апреля. — Хорошо, спасибо, — повесил трубку генерал. Грибин вышел из машины, распрямил затекшую спину и громко произнес: — А не тряхнуть ли мне стариной? — А что, и тряхните, — ничего не поняв, поддержал его порыв водитель. Грибин вошел внутрь здания бассейна и первым делом обратился в окошко дежурного администратора. — Скажите, я могу прийти к вам поплавать, если у меня нет абонемента? — Это зависит от загруженности, — ответила администратор. На время, когда дорожки заняты спортивной секцией, мы не пускаем посторонних. А в остальное время на коммерческой основе с предъявлением справки. — Какой справки? — Медицинской. Форма 086. — Спасибо, — поблагодарил ее Грибин. Козыряя одной из своих многочисленных красных корочек прикрытия, — в данном случае это было удостоверение полковника МВД — Грибин быстро нашел служебную комнату дирекции бассейна. — Меня интересуют медицинские справки посетителей за 1980 год — прямо с порога заявил он работникам дирекции. — Да, конечно, но самих справок у нас нет, только записи о том, что они были предъявлены — засуетились те и выставили перед Грибиным две картонные коробки со справками. — Многовато, — недовольно сказал генерал. Пожалуйста, отберите только те справки, в которых фамилия начинается с буквы Ш. Вскоре перед Грибиным лежала небольшая стопка, на которую ему потребовалось меньше минуты, потому что шестой или седьмой по счету всплыла запись с фамилией Шадрина. Грибин внимательно перечитал формуляр, в котором было указано, что Шадрин Виктор Иванович, 1946 года рождения предъявил медицинскую справку формы 086, выданную 8.09.1979 во время одноразового посещение бассейна 12 февраля 1980 года. «Вот я и тряхнул стариной», — подумал про себя Грибин. С этой справкой в руке в состоянии чрезмерного психологического возбуждения он вышел на свежий воздух и присел на длинную скамью открытой трибуны. Все события 12 февраля 1980 года выстроились теперь в стройную, логичную цепочку. В 8.00 утра Качерис стыковочным — через Берлин — рейсом Аэрофлота вылетает из Москвы в Мюнхен. Накануне он извещает УПДК, что согласно уже купленным обратным билетам он вернется в столицу 15 февраля. Зафиксировав отлет Качериса, и положившись на справку МИДа, Девятое Управление снимает с Качериса наблюдение до момента его возвращения. Архивариус, тем временем, прибыв в Берлин, вместо того, чтобы продолжить свой маршрут до Мюнхена, тут же покупает обратный билет в Москву на ближайший рейс Люфтганзы. Таким образом, в 18.00 он оказывается вновь в Москве, но уже свободный как птица, без хвоста за спиной. В посольском жилом квартале вечером 12 февраля, он, разумеется, не появляется, чтобы не выдать своего молниеносного возвращения. Где Качерис провел ночь с 12 на 13 февраля еще предстояло выяснить. Однако, необычное и неожиданное посещение Шадриным бассейна «Чайка» вечером 12 февраля выглядело очень примечательно, учитывая, что Качерис имел там постоянный абонемент. Сидя на трибуне под открытым небом и обозревая панораму спортивного комплекса, Грибин обратил внимание, что в бассейне стоит несмолкаемый гвалт, создаваемый шумом Садового кольца и плеском воды. «Довольно неплохое место для оперативного контакта», — мысленно отметил он. Многие пловцы висели на пластиковых разделительных дорожках и болтали друг с другом. При этом в своих резиновых шапочках все выглядели на одно лицо. Должно быть, вот так же беседовали две головы в шапочках и вечером 12 февраля, подумал генерал. Наверняка они во всех деталях обсуждали план предстоящей эксфильтрации семьи Шадрина. Исходя из своей богатой практики, Грибин знал, что за три месяца до намеченной даты операции у американцев уже должен был быть составлен конкретный план. Иначе агент не смог бы подготовиться и все превратилось бы в опасную авантюру. Здесь, в бассейне, Качерис обрисовал Шадрину общий план и, без сомнения, дал конкретные инструкции, которым тот должен был следовать неукоснительно. Наверняка он ознакомил Шадрина с системой связи на предстоящее время, а также условились, каким образом в случае опасности тот сможет подать сигнал тревоги. Как генерал второго главка он досконально знал всю эту шпионскую кухню и детально мог бы воспроизвести гипотетический диалог куратора со своим агентом. словно сам присутствовал на инструктаже Шадрина. Среди множества плавающих голов в шапочках Грибин попытался вычислить Качериса, но не смог. «Может быть, он уже ушел, а все сижу на трибуне?» — с грустью подумал он. Следующая мысль кольнула сильнее. «Через месяц этот Качерис улетит к себе в штаты и, может быть, станет большим начальником в советском отделе, а меня тихо проводят на пенсию, обвинив в том, что „не доглядел“. И ничего уже не изменишь, ведь все уже случилось еще в мае. Сейчас хорошо бы таблетку или на худой конец дернуть рюмку коньяка», — подумалось генералу. Он встал, осмотрелся по сторонам в поисках коллег. Поняв его вопросительный жест, к нему подошел молодой человек в плохо сидевшем на нем сером костюме. — Вам плохо, Анатолий Петрович? — Что, я бледный? — спросил генерал. Молодой человек наклонился к левому лацкану пиджака и тихо позвал кого-то по рации. Через 10 минут Грибин уже лежал на кушетке в тренерской комнате. — Все вроде прошло, — привстав, успокоил он окружение. — Не вставайте, сейчас Скорая приедет. — Какого черта вы ее вызвали? У меня такое каждый месяц бывает. Отмените вызов. — Пусть они вас посмотрят. — Где этот архивариус? — уже забыв про приступ, спросил Грибин. — Не беспокойтесь, он под контролем. — Под контролем? — внезапно взорвался Грибин. Да кому этот контроль теперь нужен!!! — Успокойтесь, Анатолий Петрович, пожалуйста. Вам нельзя нервничать. — Где вы были раньше? Куда смотрели? Этот дебил обвел вас вокруг пальца как детей малых! — Анатолий Петрович… — Упустили! Из-под носа! Даже не из-под носа!!! С Лубянки!!! Да за это нас всех расстрелять надо! Всех, блять, в августе соберу и заставлю поехать в аэропорт провожать этого архивариуса. Чтобы всем стыдно было. Всем, с цветами, блять, в Шереметьево! Какие вы чекисты после этого? Кроме корочек ничего и не осталось… После приступа Грибин особенно остро испытал чувство истекающего времени. В его распоряжении осталась всего одна неделя. Ровно за 14 дней до старта мирового спортивного праздника все силы КГБ и Второго Главка будут брошены на обеспечение безопасности Олимпиады. Значит, все мероприятия по делу Шадрина ему нужно было закончить до 5 июля. * * * 1 июля 1980 года стал счастливым днем для Жечкова. Его сняли с поста руководителя объединенной следственной группы по делу Шадрина. Ура! — крикнул он, узнав об этой новости. А пока его попросили ввести в курс дел нового руководителя, помочь ему на первую пору и обеспечить, тем самым, плавную передачу дела. Короче, недели две предстояло работать вдвоем. Новый следователь, по традиции тоже не москвич, даже не представлял, в какое болото он попал. Материалы обвинительного заключения по делам разбоя на дорогах в прокуратуре не утвердили, так что передача их в суд откладывалась. А причиной всему — нежелание Жечкова приобщать к делу Самохина-Сунгоркина эпизод с исчезновением семьи Шадриных. И вот теперь, после назначения нового руководителя следственной группы, от того ожидали «гибкости и понимания». Максим — так звали преемника Жечкова — откровенно жаловался ему на давление, которое оказывали на него в КГБ. — Я им говорю: хорошо, но пусть преступники хотя бы примерно покажут, где они утопили автомобиль, а не тычут в разные части карты.