— Герман дал мне таблеток каких-то, чтобы я подмешал ей в шампанское. Она и отрубилась, да так, что потом ничего не помнила. — В чём заключался компромат? — Поснимал на фото в разных, так сказать, ипостасях. — И передал эти фото Герману? — Да, это было условие получение денег. — Что именно ты передал Герману? Плёнку? Фотоаппарат? — Плёнку. — Когда это произошло? — В декабре прошлого года. — А дальше? Ты с ней встречался потом? — Один только раз, в прошлом месяце она сама позвонила и попросила перевезти на машине вещи с квартиры матери. Ну, я ей помог. — Когда это было? Точное чисто помнишь? — Где-то в середине мая. — Куда вы ездили? — В Медведково, а потом к ней в Ясенево. — Какие вещи перевозили? — А никаких. Я так и не понял, зачем мотался. — В тот день, когда ты перевозил её вещи, где и как вы встретились? — Я подъехал к библиотеке, она меня уже ждала там. — Где именно? — На автобусной остановке. — На какой стороне улицы? — Со стороны реки, в сторону киевского вокзала. — Она стояла прямо на остановке? — Я не помню. Нет, чуть подальше, там, где машины ловят. — Как она была одета? — Вроде юбка в клетку и блузка на ней были. Допрос прервал телефонный звонок. Услышав в трубке голос Федосеева, Геннадий посмотрел на часы, — была половина первого ночи. Значит, он знает, что я всё ещё на работе, отметил про себя он. Ничего хорошего такой звонок не предвещал. — Геннадий, мы же договорились — начал Федосеев, — что с Погосьянцем будем действовать согласованно. — Но мы не договорились, с каким именно. 16 мая Шадрину отвозил с работы на своей машине Погосьянц — младший. Сейчас он у меня. — Вот этого делать не стоило, — упрекнул его Федосеев. — Он был последним, кто видел Шадрину, и у меня не было никаких оснований медлить с его поисками. — Всё понимаю, но ты поторопился с задержанием. — Анатолий Петрович, если я мешаюсь под ногами, то могу отойти в сторонку. Тем более, у меня сейчас дел невпроворот по Самохину и Сунгоркину. Там предстоит еще тела искать. — Не заводись. Не могу тебе по телефону многого сказать, но этого парня, который сейчас у тебя, мы забираем. — Как забираете? — удивился Жечков. В этот момент, словно, по команде, в кабинет вежливо постучали и сразу же вошли двое мужчин среднего возраста и средней внешности в серых костюмах. — Вы говорили с Анатолием Петровичем? — Да, говорил. В общем-то, Жечков понимал, что выйдя на след Германа, он залезал в чужой огород. И реакция Федосеева не заставила себя ждать. Всё в этом деле было утыкано красными флажками, переходить за которые не рекомендовалось. Геннадия это бесило, он не раз хотел поставить вопрос ребром: либо мы, без дураков, ищем пропавших людей, либо играем во все эти игры. Пока происходило второе. — Не отдавайте меня! — наивно попросил Сурен. Вы же верите, что я никого не насиловал и не убивал? — обратился он к Геннадию. — Хотелось бы верить. — Клянусь Богом! — Не беспокойся, они тебя отпустят, — сказал на прощание Жечков, после чего люди Федосеева вывели задержанного из кабинета. Жечков сложил документы в сейф, потушил свет и вышел. Последняя, чуть ли не единственная внятная версия не подтвердилась, и он снова оказался у нулевой отметки. «Провались они все пропадом!», — захлопнув дверь, в сердцах бросил он. * * * С Самохина сняли наручники, чтобы он показал, как именно он разбрасывал на дорогу саморезы. Следственный эксперимент проводился в движении по минскому шоссе, поэтому вместо саморезов ему дали горсть пластиковых зубочисток. Повторяя свои действия, он опустил переднее пассажирское стекло, высунул наружу руку и, заведя её вверх, высыпал над крышей разноцветные палочки. Оперативники из следовавшей сзади машины зафиксировали, как увлечённые воздушным потоком, они шлейфом стелились вдоль колеи движения. — Раскидали, дальше что? — спросил Жечков, пока его сотрудники вновь одевали наручники на Самохина. — Дальше смотрели в зеркало. Если задняя машина резко теряла скорость, мы притормаживали, тушили фары и съезжали на обочину. У столбика с отметкой «65-й км» Жечков попросил остановить машину. — Это здесь было? — Чуть подальше, за вывеской «лесничество». — На каком расстоянии вы останавливались от той машины? — В километре где-то, не больше. Жечков по рации попросил заднюю машину держать дистанцию в несколько сот метров, после чего движение возобновилось. Проехали большой щит с надписью «лесничество». — Вот здесь, в начале спуска мы разбросали шурупы. — И начали наблюдать в зеркала? — Да. Смотрим, она встала на обочину. Мы съехали до конца спуска и вот где-то здесь тоже встали. Оперативная машина остановилась. Второй, выполнявший роль «жертвы», автомобиль занял позицию в нескольких сотнях метров сзади. Самохина вывели на обочину. — Что вы делали дальше? — продолжил эксперимент Жечков. — Сунгоркин по опушке шёл к той машине. — А вы? — Я оставался на месте. — То есть, он шёл один? — Да. — Как Сунгоркин поступал с телами жертв?