Он тихо прошел по палубе, решив поймать мужчину. — Не надо, Манус. У меня нет настроения. Вздохнув, Манус опустился рядом с ним. — Почему, Артуро? Мир достаточно мрачный, не стоит терять чувство юмора. Куда ты пойдешь, когда не сможешь смеяться? Артуро вздохнул, сухие светлые волосы упали ему на глаза. — Я хотел быть дома неделю назад. — Все желания исполнить не выйдет. — Моя жена была беременна, когда я уплыл. Стоило остаться с ней. Манус смотрел на грязь под своими ногтями. — Почему? Это женская работа. — То, что я не могу ей помочь, не значит, что я не должен быть там, — Манус не ответил, и матрос отклонился и сжал его шею. — Записывай! Придет время, тебе нужно будет ухаживать за своей женой. — Я не собираюсь жениться. — Как так? — воскликнул Артуро. — Женщины — чудесные создания, и они дают нам повод возвращаться из долгого плавания. — Какой? — Теплая кровать ночью, покладистая женщина после долгой разлуки, дети, еда, чистый дом. Что еще говорить? — Все это можно найти и в борделе. Артуро закатил глаза. — Да, можно. Но то не твои женщины. Они принадлежат любому, кто даст им монет. Есть что-то сладкое в том, что женщина только твоя. — Это того стоит? Мне плевать, верна ли женщина, если она там, когда я вернулся. — Ты не понимаешь, — Артуро покачал головой. Манус указал на море, корабль и небо. — Что еще? Мы тут не зря. Океан зовет нас. Море — любовница и жена! Зачем мне другая женщина? — Потому что море не даст сыновей! Он фыркнул. — Мне не нужны сыновья. Я не хочу ничего оставлять после себя, и я не смогу дать им обеспеченную жизнь, какую заслуживают дети. Мой отец был жестоким, кулак его был тяжелым. Я не продолжу цикл. — А зачем? Прерви цикл и стань хорошим. — Это не вариант. — Да? — Артуро посмотрел ему в глаза. — Почему? — Я уже сказал. Море — моя любовница. Он поднялся и прошел к борту. Манус протянул руку, представляя ледяные брызги на кончиках пальцев, когда они неслись по морю. — Море — не настоящая женщина, — проворчал Артуро. — Станешь старше — поймешь. — Женщина заслуживает верного мужа. Я буду убегать постоянно, чтобы моя любовница укачала меня на своей груди. — Ты не спал на женской груди, — рассмеялся Артуро. — Иначе так не говорил бы. Они рассмеялись, но так, чтобы другие не слышали. Матросы быстро их заткнули бы. Качая головой, Манус похлопал моряка по плечу. — Почему бы тебе не поспать? Я посторожу. — Капитан не обрадуется. — Он не узнает, да? Поспи. Ты словно вот-вот уснешь, друг. Артуро ушел под палубу, а Манус смотрел на неподвижное море. Он говорил честно. Океан был для него больше, чем многие люди в жизни. Океан пугал, поглощал и восторгал, и ему хотелось все отдать соленым водам. Манус смотрел в мутные глубины и ощущал, как напряжение в нем ослабевало. Порой в ночи он гадал, что было под волнами. Неизвестность океана поражала и пугала. Там могли быть существа, глядящие на него, пока он смотрел в бездну. * * * Сирша смотрела на серебристый свет на поверхности океана. Его лучи проникали в глубины, пока не пропадали в океане. Она жалела, что свет не доставал дальше. Лунный свет был красивым и не таким опасным, как солнечный. Русалки не должны были выбираться на поверхность. Там на них многие охотились: люди, корабли, акулы, даже порой фейри нападали на хрупких созданий. Она отодвинула прядь волос, что плавала перед ее глазами. Прядь была чернильно-темной, и никто не мог понять, что она была зеленой. Ее отца это расстраивало. Она была бы красивее, будь ее волосы как у ее матери и сестер. Сирша предпочитала свои темные волосы, а не ярко-зеленые, как у ее народа. Ей не нравилось, что другие напоминали водоросли, и она выделялась в толпе. Другие русалы не переживали из-за ее странностей. Многих ее отличия даже интересовали. Они поднимали ладони с перепонками, касались ее волос, когда она миновала их. Сирша старалась не дрожать от отвращения, но русалы не были привлекательными. Их большие красные носы были маяком, что привлекали внимание к их жабьим лицам. Ладони и ступни с перепонками удерживали их на дне океана, но их сильные хвосты могли направить их куда угодно. А вот русалки были красивыми. Их длинные гладкие хвосты были разных цветов, их гладкая кожа мерцала на солнце. Радуга плясала на тонких перепонках между их пальцев, зеленый отлив волос сливался с яркой рыбой, что плавала среди длинных прядей. Она двигалась в потоках, они уносили ее глубже в бездну. Там она жила, там ее отец и его дети ждали ее возвращения. Тепло пропало из вод. Холод обвил ее плечи и тянул сильнее, пока тьма не закрыла все, и даже ее чувствительные глаза перестали видеть. Эта часть океана пугала ее. Спрут мог поймать ее щупальцами, а она и не увидит. Сирша несколько раз врезалась в китов, и это ее пугало. Она долго после этого оставалась в их доме под водой. Но она всегда возвращалась к поверхности. Огонек появился во тьме, маленький, но этого хватало, чтобы она знала, где была. Давным-давно, когда она была маленькой, Сирша украла деревце и утянула с собой на дно. Тонкое умирающее растение не могло выжить в соленой воде. Ее мать сжалилась над дочерью, которой хотелось иметь хоть кусочек земли, и она сплела магию вокруг заброшенного грота. Белые колонны окружали небольшой выступ, остатки когда-то великого королевства. Барьер удерживал океан за колоннами. В этом небольшом пространстве ее мать вырастила сияющие кораллы. Она вдохнула жизнь в деревце, посадила его в центре и научила ее дочь, как уговорить дерево тянуться корнями и поднимать ветви к небу. Теперь большой дуб доставал до потолка грота, раскинул листья, что размером были почти с голову Сирши. Ее мать просила сказать дереву замедлить рост, но Сирша не могла так поступить. Такое не могло вырасти на дне океана. Сирша не собиралась говорить ему меняться. Она не мешкала, поплыла к гроту. Ее плечо врезалось в поверхность щита, тот с хлопком выбросил ее на землю. Она рухнула на руки и выдохнула с облегчением. Грация не требовалась для входа в грот. Она покачала головой и скривилась, когда ноги стали покалывать. Ее тело реагировало на воздух моментально. Серебристая чешуя ее хвоста растаяла густой слизью, съехала с ее гладкой кожи. Ноги были странными. Сирша не знала, как люди и русалы могли сохранять эти конечности. Они двигались отдельно, независимо, и ими было сложно управлять. Она пошатнулась, встав на ноги, недовольно застонав, пока искала равновесие. Дерево сияло в тусклом свете коралла. Сирша радостно вздохнула и шагнула к потертой коре. Она знала ее хорошо, как свою кожу. Грубая текстура коры задевала ее ладонь, пока Сирша опускала руку по ней. Сирша прижала руки к ветвям. Их толщина была почти такой же, как ее новые ноги. — Здравствуй, — шепнула она. Порой ей казалось, что она слышала шепот от старого дерева в ответ. Оно чуть склонялось, как от ветра. Может, она просто выдумывала это, но ей нравилось представлять, что дерево знало ее. Она покачивалась, привыкая к новому телу. Сиршу потрясало, как русалки могли меняться почти без боли. Магия была странной. Она позволяла стать чем-то новым, позволяла этому гроту существовать. Это было чудесно и ярко.