- Уйдите, мужики, - хрипло повторил Гулыгин. Бойцы невольно отступили. Гулыгин потянул за шнурок, но не спешил бросать, держал гранату на вытянутой руке и грозно смотрел на неё. Одна секунда, две секунды… Обычно взрывается через четыре. - Бросай! - ахнул из холла Левашов. Гулыгин подбросил гранату вверх, в пространство между маршами и пулей вылетел в проём. «Колотушка» взорвалась в воздухе, на уровне второго этажа. Подобные трюки, насколько помнилось, ещё никто не проделывал. Осколки разлетелись по горизонтали. Раздался истошный вопль, что-то тяжёлое покатилась по ступеням. - Молодец, Гулыгин! Словно выстрел прогремел из стартового пистолета. Лейтенант саженными прыжками помчался наверх. Между пролётами извивался раненый, держался за пробитый бок, смотрел умоляющими глазами. Самое время рассчитывать на добрые отношение. Глеб добил его выстрелом в голову и помчался дальше. Товарищи не отставали, шли на обгон и резко встали, когда наверху в коридоре разгорелась перестрелка. Стучали автоматы МР-40, стой и с другой стороны. Также внезапно выстрелы оборвались. Бойцы изумлено смотрели на командира, можно подумать он что-то понимал. Кто мог стрелять? Все свои здесь. Ещё Левашов в холле, но он не реактивный, чтобы примчаться с такой скоростью. Недобрые предчувствия зашевелились. Шубин облизнул губы, отстранил Асташкина, рвущегося в бой, на цыпочках подошёл к проёму и высунулся. Посреди коридора валялся мертвый диверсант, грудь была прострелена, комбинезон залит кровью, больше никого. А нет, что-то шевельнулось в дальнем углу. Из проёма выступила фигура, прижалась к стене. Шубин чуть не задохнулся - какого чёрта! Кому было сказано не выходить из подвала. В руках у Насти Томилиной был немецкий автомат. Она короткими шажками передвигалось вдоль стены, облизывала пересохшие губы. Волосы стояли дыбом, симпатичное лицо осунулось. Где она взяла автомат? Хотя, что в этом странного. В подвале валялась семь трупов, разведчики забрали только пять автоматов. Вооружилась, вышла из подвала, а когда бой переместился на второй этаж поднялась по задней лестнице, встретила диверсантов в лоб. Шубин тоже прижался к стене, яростно жестикулируя, сделал страшное лицо – уйди, сами закончим. Настя словно не понимала, продолжала идти навстречу. Она дошла до ближайшего к ней проёма, показала пальцем – здесь, потом растопырила два пальца, чтобы не осталось сомнений. Он всё понял. За проёмом находилась монашеская столовая и несколько примыкающих комнат. Туда и забежали два последних диверсанта. Сведения были полезны и стоило отдать Насте должное, она потрудилась на славу. Но Шубин испугался, он смертельно устал терять близких людей. Продолжал показывать знаками: «Не ходи туда, ступай обратно». Настя вроде поняла, отступила. Разведчики на цыпочках приближались. Из столовой вылетела граната. Страх молнией сверкнул в мозгу. Шубин закричал страшным голосом. Настя кинулась прочь, с разбега повалилась на пол. Боеприпас рванул с ужасающим грохотом. Стены посекло осколками. Разведчики присели, они находились сравнительно далеко. Настя зашевелилась, повернула голову, сделала попытку улыбнуться. Живая, вот же паршивка! Груз свалился с души. - Гранату, - крикнул Шубин. Асташкин выудил из подсумка «колотушку», сунул командиру. - Ещё одна осталась, товарищ лейтенант. - Да черт с ними, должно хватить. Он бросился вперёд, достиг проёма, бросил гранату внутрь - от нашего стола вашему! Прижался к стене, она вздрогнула. Мельком глянул на девушку, она сидела на полу, спокойно смотрела перед собой, ковыряла в ухе. Шубин что-то почувствовал, а может ему показалось. В любом случае это было не то ради чего он тут надрывался. Лейтенант первым ворвался в помещение, дал очередь. В столовой царил хаос, лавки перевернуты, дубовый стол развалился. Следом ворвались Асташкин с Гулыгиным, ударили наобум, рассыпались вдоль стен. Немцы ушли отсюда. В дальней части зала сквозь пелену угадывался коридор. Что там? Кухня. Склады. Не выйдут, гады, все равно в тупик упрутся. Асташкин обогнал командира, бросил в коридор последнюю гранату. Вот и умница! Едва рассеялся дым Шубин оттолкнул подчинённого и первым пошёл в атаку. Запнулся об очередного умирающего, это был не офицер, а его плечистый телохранитель. Он тужился, пытаясь вдохнуть, из верхней части грудной клетки выплёскивалась кровь. Глеб перешагнул через умирающего, теперь тот точно не встанет. В былые времена здесь находилась кухня. И в годы советской власти служители самого важного из искусств тоже готовили еду. Стояла плита, шкафчики с обросшей грязью, посуда, какие-то столы, разделочная тумба. Покатился по полу эмалированный таз. Что-то мелькнуло между тумбами, словно собака пробежала. Глеб ударил длинной очередью над столом, сбил со стены полки, покрошил глиняную посуду. - Герр Прайслер, сдавайтесь! Вы проиграли. Не бывает зверя страшнее загнанного. Показалось перекошенное лицо немецкого офицера. Патроны в автомате закончились, он бил навскидку из служебного «Вальтера». Пуля свистнула в угрожающей близости. Разведчики присели. Кончились патроны в обойме. Майор присел, быстро её поменял, снова открыл огонь. Он стрелял не целясь, игнорировал ответные выстрелы. Пришлось забраться в нишу, переждать трудную минуту. Асташкин повалился на пол, задёргал заклинивший затвор. Остальные благоразумно отступили, укрылись за стеной. Офицер изрыгал охриплую брань. Плен его не прельщал. И вдруг откуда-то справа, из-за шкафов, простучала очередь. Немец отшатнулся, присел. Это было неожиданно. Кто там ещё? Настя находилась в коридоре. Пули незнакомца прошили столешницу. Потом донёсся басовитый рык и в поле зрения показался отец Кирилл с автоматом в руках. И вновь волнующее зрелище. Грудь колесом, глаза горят демоническим огнём. Очевидно он считал, что патроны в автомате не кончаются и возмущённо зафыркал, когда понял, что магазин опустел. Опомнился немец, вскочил и выпустил в отца Кирилла несколько пуль. Их разделяла от силы семь-восемь метров. Отец Кирилл застыл, качнулся… Шубин прыжком покинул нишу. Автоматная очередь отшвырнула майора к стене, в таких условиях невозможно брать врага живым. С негодующим криком Глеб перемахнул через стол, кинулся к батюшке. Отец Кирилл всё ещё стоял, глаза были широко открыты, подрагивала борода. Вот он качнулся… - Отец Кирилл! – Шубин схватил священника за рукав. - Вы ранены? Он видел как офицер стрелял почти в упор. Отец Кирилл опустил глаза, ряса на правом боку была порвана в клочья, кровь не текла. Глеб лихорадочно его ощупывал. Священник не кричал от боли, не падал. Он вообще не пострадал. Пули только порвали рясу, прошли в миллиметрах от тела. Фу… - облегчённо выдохнул священнослужитель. - Вот же гад, прости меня Господи! Снова Всевышний сберёг. Второй раз уже. Шубин засмеялся. Кто бы мог подумать, что он будет переживать за попа. Герр Прайслер таращился в потолок мёртвыми глазами. На цыпочках с положенным благоговением вошли разведчики, опасливо поглядели на батюшку, стали неуверенно улыбаться. - А по воде, аки по суху, сможете, отец Кирилл? - шутливо спросил Карабаш. - Понервничать заставили, батюшка, - пробормотал Глеб. – А вы молодец. Есть ещё хватка. Вам орден надо дать за такие мирские похождения. - Не надо мне орден, - облегчённо выдохнул отец Кирилл. - Не моё это, сын мой. Ты лучше себе этот орден возьми и с ребятами вон поделись. Молодцы они у тебя. - Откуда вы, кстати, взялись, отец Кирилл? - Так это… - священник немного растерялся. - Анастасия с автоматом убежала. Не уследил, каюсь. А я что, рыжий. Там ещё один остался, подобрал я его. В этой части монастыря ходы запутанные, но я знаю их. В былые времена частенько на кухню с заднего крыльца проникал. Любил поесть, чего уж там греха таить. Навалилось оцепенение. Бойцы долго отходили как после глубокой анестезии в операционной. Из подвала показались гражданские. Пал Палыч передвигался самостоятельно. Екатерина поддерживала Анну Михайловну. Женщина упала на пол, рядом с останками сына, разрыдалась. Тело Фрола не пощадили осколки гранат, выглядело оно ужасно. Гулыгин пробормотал, что замёрз, надо растопить печку и ушёл в келью возиться с камином. Несколько минут без движения и вот начался озноб. Люди сновали по монастырю как лунатики. Настя шмыгала носом, потом заплакала и повисла у Шубина на шее. Глеб не возражал и это было очень странно. Тело Гончара вынесли из подвала, укрыли брезентом. Мёртвых диверсантов трогать не стали, с ними до вечера провозишься. Потом курили у камина, мрачно смотрели на огонь. Шевелится не хотелось, настал предел физических и душевных сил, но надо было собираться в дорогу. - Ну всё, покурили, - Шубин вздохнул и поднялся с места. – Взвод, выходи строиться! В комнату заглянул отец Кирилл. Он был немного растерян, поведал что вышел на галерею подышать свежим воздухом, а там внизу такое… Разведчики было зароптали: «Оставят их сегодня в покое или нет». Отец Кирилл смутился, сказал что с юга идут танки, кажется советские. Он не настолько разбирается в военной техники, но вполне способен отличить звёзды от крестов. Разведчики рассмеялись, побрели наружу. На улице было мягко говоря не жарко. Осадки прекратились, похолодало, тучи превратились в облака, в любой момент могло выглянуть солнце. Калитка была открыта. Глеб дошёл до косогора, осмотрелся. Справа, метрах в трехстах, замёрзшую речку форсировала танковая колонна. Возможно там проходила дорога, но в текущих условиях она являлась только направлением. Танки Т-34 медленно переползали низину, давили тальник, чахлые деревца. Их было не меньше десятка. Одна из машин сменила направление и, рыча, краем косогора направилась к монастырю. Бойцы равнодушно смотрели как приближается бронированная машина. Танк чадил, извергал рёв и лязгал гусеницами, остановился в нескольких метрах от монастырской стены. «Эх, эту бы пушку, да полчаса назад», - подумал Глеб. Распахнулся люк, показалось улыбающаяся физиономия в гермошлеме. - Чьих будете, народ? - бодро выкрикнул танкист. - Полковая разведка. Полк майора Федорова, - отозвался Шубин. - А вы? - 95-й танковый батальон, 331-ой дивизии, - простодушно объяснил танкист и снова расплылся в улыбке. - Берлин там? - кивнул он на север. - Берлин там, - Шубин показал на запад. - Но можно и здесь, если в объезд. - Компас не взял, - хохотнул Асташкин. - Вот какой рассеянный, - пробормотал Карабаш. - Ну ладно, счастливо! - танкист козырнул. - Не дадите прокатить девушку на танке? - Девушка устала, - объяснил Шубин. - Давай в другой раз. - Хорошо, не возражаю, - танкист ещё раз взглянул на странную женскую фигуру и захлопнул люк. Машина взревела и стала взбираться на косогор, объезжая монастырь. - Фу, наводнял, - поморщился Гулыгин. - Да, созрела Красная Армия, пошла в путь дорогу. - Ну что взвод, и нам пора, - вздохнул Шубин. - Пять минут на сборы, пять на перекур. Рацию на этот раз не забудьте, если что-то от нее осталось. - Отец Кирилл благословить нас хотел на дорожку, - вспомнил Асташкин. - Может не надо, - напрягся Карабаш. - Да ладно, - отмахнулся Левашов. - Хуже не будет. - Хорошо, - согласился Глеб. - Только быстро и без церемоний. шумно выдохнула Настя, качнулась на ногах, взяла Глеба за ремень. Товарищи заулыбались, стали отворачиваться. Шубин задумался. Это было больше чем странно. Ладно, разберемся…