Шубин слушал их неторопливый разговор и начинал холодеть, но вовсе не от мороза. Зачем устраивать шумные потасовки ради добычи языка, порой безнадёжной, с потерями, с риском не выбраться из вражеского логова. Можно просто подслушать. Из разговора этих офицеров складывалась вполне ясная картина, пусть пока со множеством дыр и неясностей, но всё же картина. В Булатова проходило совещание представителей командования мотопехотной дивизии, на которую высшие чины Вермахта возложили особые надежды. Это был последний шанс прорвать оборону русских. Вермахт измотан, это факт! Но есть ещё порох в пороховницах и русские об этом знать не должны. Все последние дни шла кулуарная возня с привлечением военной хитрости. Скопление танковых частей у Рамзино и Булатово форменная бутафория, пыль в глаза. Большей частью это не исправные танки. Часть из них выработала свой ресурс, другие были подбиты русскими. Если выпадала возможность, повреждённую технику отбуксировали в тыл. Её отправляли не на ремонт, а сюда, до кучи. Армада росла. Бросающиеся в глаза повреждения искусно маскировались. Для приличия скопления бронетехники слегка маскировали. Чистили дороги, по ним, якобы в нужный час устремятся к Москве грозные колонны. Усилиями Абвера организовали добровольца-перебежчика. Обер-лейтенант сдался советским солдатам и сообщил о якобы готовящемся ударе. Воздушную разведку русских ждали с нетерпением и дождались. Кукурузники пролетали, несколько раз по ним вела огонь зенитная артиллерия и даже один самолёт подбили, чтобы создать правдоподобность спектакля. Риск, что русские отправят сюда пешую разведку сохранялся, но немцы и это продумали. Танковые части выглядели реалистично. Вокруг них постоянно кипела жизнь. А чтобы русские не подошли слишком близко поставили плотные кордоны из людей и собак. Настоящие же боевые части концентрировались южнее, в районе Калашовки. Туда под покровом ночи стягивали пехоту, танки, артиллерийские дивизионы. Местность там была лесистая, живая сила пряталась в чаще. Танки и орудия скрывались под деревьями, их маскировали еловыми лапами. Советских войск на этом направлении было немного. Основные бои шли южнее, а севернее оборона русских под внезапным массированным ударом вряд ли устояла бы. Новость была неожиданной. Такую возможность со стороны противника никто не предусмотрел. Шубин обливался холодным потом. Мысли роем вертелись в голове. В эту сложную минуту требовалось одно, выжить и доложить. Теперь настоящую правду знал только он. Лейтенант стал зарываться в снег и, видимо, переусердствовал с кряхтением и сопением. Элегантный майор внезапно оборвал свою неторопливую речь. - Леонард, ты ничего не слышал? - под немецким сапогом заскрипел сдавленный снег. Шубин затаил дыхание. Дрогнули пальцы на кольце «лимонке». - Ты о чём, Фридрих? - не понял собеседник. - Мне что-то послышалось… В этот момент взревел двигатель бронетранспортёра. Водитель «Опеля» поставил рычаг в нейтральное положение и покинул автомобиль. Натянулся трос. БТР плавно пятился. Солдаты предусмотрительно отошли в стороны. Под одобрительные выкрики «Опель» выкатился на дорогу. Водитель тут же бросился на своё место. - Карета подана, господа. Подумаешь потеряли десять минут. На самом деле ничего страшного. Офицеры оживились. Элегантный Фридрих забыл, что хотел сказать и припустил к машине. Его товарищ выбросил сигарету и тоже заспешил в тёплый салон. Окурок упал на капюшон разведчика. Глеб почувствовал это всем своим телом. Он резко дёрнул головой, сбрасывая тлеющую сигарету. Окурок упал перед носом, он всё ещё тлел. Лейтенант посмотрел на него и злобно усмехнулся. Колонна ушла, а лейтенант так и лежал в своей канаве не веря, что всё обошлось. Потом перевернулся на бок, убрал гранату в подсумок. Волосы слиплись от пота в суровый мороз. Надо же… Он приподнялся. Колонна уходила к восточному лесу, таяла в дымке. А в Булатове наблюдалось оживление. Село покинула ещё одна колонна, но она направилась в противоположную сторону. Больше никто не выезжал. Шубин недоверчиво покрутил шеей, случаются же чудеса на белом свете. Выждал ещё немного и пополз обратно. - Ну вы даёте, товарищ лейтенант! - восхищённо забормотал Левашов. - Я так за вас переживал. Ну всё, думаю, накроют сейчас нашего командира, сразу встану и начну стрелять. Даже цели уже наметил. - Учись боец пока я жив, - усмехнулся Глеб. - Как без затрат потерь и нервов добыть ценные сведения. Хотя насчёт нервов я пожалуй преувеличил. Ну, чего моргаешь? Бога увидел? Пошли к нашим. Разведчики сидели в канаве и с суеверным благоговением смотрели на командира. Всей картины они не видели, но даже то, что сумели разглядеть заставило их трепетать. - Зачем мы вам, товарищ лейтенант, пробормотал Вербин. – Вы и без нас справляетесь. А мы только путаемся у вас под ногами. - Вот и я так считаю, - хмыкнул Глеб. - Сделайте наконец что-то полезное для страны. Живо развернуть рацию! Он докладывал в центр, дорожа от волнения: «Скопление вражеской техники у деревень Рамзино и Булатово - чистой воды бутафория. Удар намечается южнее, со стороны Калашовки. Нужно немедленно принимать меры. Как поняли? Подтвердите донесение». Центр отвечал: «Вас понял. Благодарим за службу. Меры будут приняты. Враг не пройдёт. Группе Шубина оставить занятый неприятелям район и вернуться в расположение». Он лежал в снегу не чувствуя холода, жадно курил папиросу, смотрел на зимнее небо. Оно ещё больше потемнело, сгустились тучи, казалось что уже вечер, хотя на деле только три часа по полудни. Вернулся ветер, разогнал позёмку. Товарищи помалкивали, гордо поглядывали на командир. Способ добычи ценных сведений бойцов слегка удивлял. Разумеется случайность, но даже случайность надо уметь использовать. - Буря мглою небо кроет, товарищ лейтенант, - осторожно заметил Карабаш. - Что делать будем? Валим отсюда? - Да, , Шубин резко поднялся и выбросил окурок. - Всем привести себя в порядок. Через минуту выступаем. Следуем тем же маршрутом в обратном направлении. - Тихо. Слышите? - внезапно сказал Боровкин и вытянул шею. – В деревне что-то происходит. Из Булатово доносился шум. Стреляли пистолеты, карабины, хлестнул очередью пулемёт. Разведчики недоуменно пожимали плечами - может немцы в воздух палят радостях, но с какой стати? Укололо что-то в сердце, волнение нахлынуло. Это было странно. Люди гибли сотнями и тысячами, это было печально, но все привыкли. Почему же именно эта стрельба вызвало такую бурную реакцию? Глеб будто что-то предчувствовал, словно стреляли в него самого. - Так бойцы, все за мной, к дороге, - приказал Шубин сразу вдруг севшим голосом. - Посмотрим что там происходит. Разведчики, перебегая попарно, собрались в канаве, тянущийся параллельно дороге, переместились к проезжей части. Отсюда деревня была как на ладони, но в мелкие детали приходилось вглядываться. Снежная пелена плотно повисла в воздухе. В центре Булатово горело строение. Что именно непонятно, но горело ярко и красиво. Возможно это был немецкий штаб или что-то по соседству. Через дорогу занималась ещё одна постройка, вытянутая, похожая на конюшню. Там суетились бегали люди с вёдрами. Но основные события разворачивались на северной окраине деревни. Очевидно действовала советская диверсионная группа. Возможно та, что орудовала в Рамзине. В первой деревне её не поймали, но в Булатове взяли в оборот. Пока шло совещание диверсанты действовать не могли. Центр деревни был оцеплен. Потом часть постов сняли, они разъехались и наши пробрались к вожделенным объектам. Работал не одиночка, целая группа и вряд ли это были совсем уж неумелые комсомольцы или пионеры. По крайней мере у них было оружие. Диверсанты отстреливались из пистолетов, бежали к восточной околице. За плетнём находилось открытое пространство, снег там выдувался ветром. Пятеро бежали по улице, прижимаясь к оградам. Последний споткнулся, ушёл с тропы, нога провалилась в снег и он увяз. Немцы с карабинами уже догоняли их, стреляли на бегу. Диверсант упал на колено, сделал слабую попытку выбраться из ловушки. К нему бросился товарищ, но тот отмахнулся – уходи. Он вылез на тропу, но бежать уже было поздно. Он стал стрелять, успел сделать два выстрела прежде чем упал замертво. Остальные продолжали бежать, вырываясь на пустырь. На что они рассчитывали? Пространство пустое, далеко не уйти. Но люди бежали из последних сил. Немцы отстали. Возможно появился шанс спастись, но нет. Отставших гитлеровцев обогнал мотоцикл, вырвался на пустырь, ударил пулемёт. Бегущий последним человек взмахнул руками, повалился лицом в снег. Мотоцикл догнал беглецов в считанные секунды. Очередь прошила воздух. Стреляли над головами, для острастки. Нападавших решили взять живыми. У одного из них ещё не кончились патроны, он стрелял, но ни в кого не попал. Очередь прошила землю под ногами. Силуэт покачнулся, потерял равновесие. У Глеба возникло твёрдое ощущение, что эта женщина. Более того ему показалось, что он знает эту женщину. Но это была полнейшая фантазия. Лида Разина находилась в партизанском отряде полковника Моисеевского. Их разделяли сотни вёрст. Она никак не могла оказаться здесь. От чего тогда такая нервозность? Пулемёт строчил, пули вонзались под ноги бегущих. Незадачливые диверсанты спотыкались, падали один за другим, вставали. Мотоцикл пошёл на обгон, дал вираж вокруг горстки беглецов. Солдаты потешались, кричали что-то обидное. Ребята вертелись на месте, махали руками. Теперь мотоцикл двигался по малому радиусу. Люди сбились в кучку. Подбежали другие солдаты с карабинами, злобно закричали. Но пленники не собирались поднимать руки, мрачно смотрели на захватчиков ю. Кто-то получил прикладом в лицо, качнулся, неловко упал, но тут же начал подниматься. Захваченных погнали в деревню. Наблюдать за этим было тошно. Их били прикладами, гневно орали в затылок. Крупного ущерба вредители не причинили, но немцев из себя вывели. Их прогнали через всю деревню на восточную околицу. Там находились невзрачные, дощатые строения, видимо, амбары или бывшие коровники. Шубин протирал глаза, всматривался. Откуда такой интерес куда именно доставят пленных? От волнения он снова вспотел. Пленников загнали в добротную с виду постройку. Каждого от души огрели палкой. «В подвал посадят, - подумал Глеб. – А потом прилюдно повесят. Фашисты любители публичных казней». Огонь в деревне уже потушили, но дым клубился, расползался по земле. - Обычное дело, товарищ лейтенант, - вздохнул Гончар. - Этих парней и девчат постоянно ловят и убивают, но меньше их не становится. Скоро от всех деревень вокруг останутся одни головешки. Но эти были подготовлены. Даже чуть не сбежали. - О чём молчите, товарищ лейтенант? - осторожно спросил Левашов. Это был один из редчайших случаев, когда Шубин не знал как быть. Какое дело полковой разведки до этих несчастных? У них свои задачи у него свои. Вмешиваться в чужие дела только делу вредить. Но с другой стороны свою задачу группа выполнила, должна вернуться в расположение и не произойдёт ничего ужасного если они немного задержатся. - Сами понимаете, бойцы, - проговорил лейтенант. - Там наши. Пусть лопухи и недотёпы, но всё равно наши. Не можем мы их бросить. Согласны? Разведчики молчали. - Да, это не то чем мы должны заниматься, -продолжал Глеб. - Но свою задачу мы выполнили. Не хочу вас неволить, это не приказ. Кто не хочет может отправляться в наше расположение. С остальными мы попробуем вытащить этих ребят. Скоро начнёт темнеть. Подобраться туда несложно. По прямой метров триста. До утра их не казнят. Вытаскиваем и в южный лес, - он показал подбородком на тёмный лесной массив слева от деревни. - Нас могут преследовать хоть до посинения, мы всё равно уйдём. Кто со мной? - Зачем спрашиваете, товарищ лейтенант? - вздохнул Таманцев. - Мы своих не бросаем. Надо вытаскивать. - Вы словно узнали там кого-то, - метко подметил Вербин. - Прямо в лице изменились. Мне не показалось, товарищ лейтенант? Глава девятая Его бойцам впору памятник ставить за стойкость. почти сутки на морозе и никто не хныкал, не рвался к костру или в тёплое помещение. Одежда соответствовала погоде, но сутки - это много. Ждать сумерек не стали. К четырём часам все разведчики собрались у растерзанной силосной ямы на южной околице деревни. Запашок здесь царил отменный. Спускались в яму зажав носы Вербин представил, что такое русский дух и с чем его едят. Добрались без приключений. Оккупантам ничто не мешало выявить противника в складках местности. - Вербин, Гончар, Таманцев и Боровкин - остаётесь здесь, будете прикрывать наш отход если что. Рассредоточиться. В эту яму больше не лезть, а то навсегда пропахнете. Можете занять пару сараев. Держите наготове гранаты. Остальные за мной, но вперёд батьки не лезть. Присутствие немцев чувствовалась во всём. Работали генераторы, доносилась чужая речь. Впрочем речь была и русская. Надрывал глотку какой-то мужик, звал плотников к сельсовету, срочно требовалось что-то сколотить. Воображение уже подсказывало что именно. Судя по всему в деревне находился собственный полицейский участок и целая свора наспех обученных фашистских прихвостней. За околицей было спокойно. Где-то скулила собака. Покосившиеся избы вросли в землю. Крыши прогибались под снежной массой. Печи топились практически везде. Глеб перелез через плетень, перебежал к углу дощатого сарая. Следом подтянулись остальные, подбегали пригнувшись. - Уткин, остаться здесь. Каркать умеешь? - Нет, товарищ лейтенант. Вороной никогда не пробовал, но как кулик могу. Мы когда с ребятами из нашего гаража на охоту ездили… - Не продолжай. Кричи как кулик. Закопайся тут. Пошли. На этой окраине находились постройки сельскохозяйственного назначения. В текущий момент их не использовали. Если и имелась в деревне живность, к приходу оккупантов ее точно не стало. Немцы стояли в Булатове не меньше недели. На всю группу имелся один единственный глушитель. В войска подобные изделия поступали редко и выдавали их на задание неохотно. Глеб извлёк из внутреннего кармана револьвер, навернул на ствол увесистой цилиндр, сунул обратно за пазуху. Пригнувшись добежал до продолговатого строения, оторвал пару досок у самой земли, они едва держались, заполз внутрь. Судя по неистощимым запахом в лучшие времена здесь был коровник. Половицы прогнили, громоздились ржавые бидоны, охапки слежавшегося сена. С внутренних стен осыпалась штукатурка. Хлев промёрз насквозь, но в нём хотя бы не дуло. Бойцы пробрались внутрь, растянулись по сумрачному пространству. Сохранилась дверь на противоположной стороне, она была прикрыта. В окна вместо стёкол были вставлены фанерные щиты. Фанера прогнила насквозь в ней зияли дыры. Через эти амбразуры открывался вид на двор соседнего здания. Постройка была добротной, сложенной из брёвен. Очевидно имела отношение к администрации колхоза. На крыльце осталось вывеска, но о чём она гласила прочесть было невозможно. Очевидно в здании были неплохие подвалы, раз здесь держали пленных. На крыльце курили и гоготали двое. Это были не оккупанты. Мужики с небритыми русскими лицами, одетые в фуфайки, ушанки и ватные штаны. За плечами болтались карабины «Маузер». На рукавах белели повязки и что на них написано тоже неясно. - Полицаи, сука! - прошипел обосновавшийся рядом Гулыгин. - Предатели народа, мать их! Товарищ лейтенант, да мы их на раз уложим. - Помолчи, - буркнул Глеб. - Просто наблюдаем.