– Нет! Не смей! – взревел Флинн, но было поздно: она полетела вниз. Дальше Флинн среагировал молниеносно. Он упал на колени, зажмурился и вытянул перед собой раскрытые ладони. Бутылочка не промахнулась. – Поймал! Ты ее поймал! – радостно заорал Тайло. Флинн с трудом поднял веки. В его руках лежала маленькая пузатая бутылочка из синего стекла. Весила она прилично, как если бы доверху была набита свинцом. Тайло подбежал к Флинну, который незамедлительно вернул маленькую, но тяжелую тайну законному владельцу. – Спасибо, дружище! Я теперь перед тобой в неоплатном долгу! – Тайло обнял его так сильно, что аж ребра затрещали. – Ты такое для меня сделал! Словами не передать! – А ты все же попробуй, – еле выдавил Флинн: в легких не осталось воздуха. – Я раньше говорил, что у психофоров нет личных тайн, – сконфуженно начал Тайло, – но у меня все-таки есть одна. И ты ее только что спас! Спасибо! Если бы не ты, я бы лишился той единственной ниточки, которая связывает меня с моей семьей. – Пожалуйста. – Флинн смущенно улыбнулся. – Я рад, что смог помочь. Эта тайна так важна для тебя? Что там? – спросил он и тут же прикусил язык. Ему всегда не хватало такта. Глаза Тайло стали темнее полярной ночи. Он невероятно бережно прижал к груди бутылочку, словно та была самым хрупким предметом в этом мире. – Там… там день моего рождения. Он же день моей смерти. 21. Уши – это самое главное Откупорив бутылку, Тайло выпустил секрет наружу. Тот вышел, развернулся и показал себя. Коридор растаял, и они очутились в маленькой, скромно обустроенной комнатке. В кресле сидела миниатюрная женщина и вязала. Ее темные кудри струились по плечам, а зеленые глаза светились от счастья. Она отложила вязание и погладила свой круглый живот. – Мой чудесный малыш, совсем скоро я возьму тебя на руки, – проворковала женщина. На диване, закинув ноги на журнальный столик, сидел коротко стриженный мужчина с оливковой кожей. Он смотрел телевизор, монотонно щелкая пультом, – каналы быстро сменяли друг друга. – Дорогой, – обратилась к нему женщина. – Нам бы уже пора выбрать имя малышу, он вот-вот появится на свет. – Чего? – промямлил мужчина, не отрывая глаз от экрана. – Имя, – мягко повторила женщина. – Какое имя мы дадим нашему ребенку? – Мне начхать, – швырнул мужчина, почесывая небритую щеку. – Хоть Тостером назови. – Тостер, конечно, оригинальное имя, но боюсь, что его будут дразнить в школе, – вовсе не обидевшись, рассмеялась она. – У меня есть парочка вариантов, но я не хочу выбирать без тебя. Мы должны принять решение вместе. – Сколько раз я просил не доставать меня тупыми вопросами? – жестко произнес он. – Но… это важно. Речь о нашем малыше. – Она вновь погладила живот и заулыбалась. – Это тебе приспичило побыть наседкой, мне и без вонючих подгузников и круглосуточных воплей прекрасно жилось. Скажи спасибо, что я не выкинул тебя на улицу! Одному черту известно, кто тебя обрюхатил, – прорычал мужчина, сузив глаза. – Как ты можешь говорить такое? – ахнула женщина, инстинктивно прикрыв живот. – Тебе прекрасно известно, что ты единственный мужчина в моей жизни. – Это с твоих слов, – оскалился он. – Знаю я баб, не первый день живу на свете. Думаешь, я не вижу, как ты пускаешь слюни на других мужиков? Давай, вспоминай, как трещала с почтальоном, строя глазки. Или как сладенько мурлыкала с нашим соседом, с этим уродом с опаленной рожей: «Ах, большое спасибо, Армандо, без тебя бы я не справилась», – передразнил мужчина и плюнул на пол. – Он всего лишь помог мне донести продукты… – Вот только не надо прикидываться святой! Днем он тебе помогает, а вечером, когда я на смене, ты ему помогаешь. Уверен, что все соседи давно прознали о ваших с ним шашнях и каждый раз смеются за моей спиной: «О, смотрите, Бруно пошел, рогоносец! Как только этот идиот выходит за порог, его блудливая женушка раздвигает ноги для другого». – Неправда! – воскликнула она. – Не смей так говорить обо мне! Всем известно, что я приличная женщина… – Ее голос стал тихим-тихим – и ясно почему. Мужчина навис над ней горой, с которой вот-вот сойдет лавина ненависти и гнева. – Что?! Как ты смеешь открывать свой поганый рот и перечить мне?! Совсем страх потеряла? Не помнишь, где я тебя подобрал? Так могу вернуть обратно! – вскипел он и замахнулся кулаком. Женщина испуганно пискнула и сжалась в кресле, готовясь к удару, но мужчину остановил стук в дверь. – Эй, Палома! Это я – Теофания! Открой мне! Он злобно глянул на жену, быстрым шагом пересек комнату и открыл дверь. – О, Бруно, ты дома! А я думала, что на работе, – беззаботно сказала смуглая старушка. Она бесцеремонно оттолкнула мужчину и вошла в комнату, как к себе домой. – Палома, голубка моя! – весело прощебетала старушка. – Как ты? Беременная женщина с трудом поднялась на ноги. – Спасибо, все нормально, – солгала она, незаметно вытирая слезы. – Ну что? Уже выбрала имя для малыша? – Да, – медленно кивнула женщина. – Если будет мальчик, назову его Тайло, а если девочка, то Тайма. – Необычные имена, но хорошие! – одобрила старушка, и в уголках ее глаз появились морщинки-лучики. – Думаю, что будет мальчик – живот низкий. – А вы зачем пришли, тетушка Теофания? – спросила женщина, опасливо косясь на мужа. – Палома, прости, что побеспокоила. Я тут решила спечь пирог, так вспомнила, что сахар закончился. Не могла бы ты одолжить мне немного? Я верну. – Да-да, конечно. Я мигом, – дрожащим голосом произнесла женщина и заторопилась на кухню. – А мило у вас тут, уютно, – сказала старушка, осматриваясь. – Готовы к появлению малыша? – Теофания, не суй нос в чужие дела. Бери то, за чем пришла, и убирайся, – грубо отозвался мужчина, возвращаясь к дивану. – Бруно, какая собака тебя укусила? – поджав губы, поинтересовалась старушка. – Та, которая укусила, давно сдохла, – прохрипел он и залился лающим смехом. – Теперь меня кусает только моя непутевая женушка. – Не ври! Палома самое настоящее золото! – Раз она такое золото, то забирай ее себе, – огрызнулся мужчина, защелкав пультом. – Мне эта клуша уже поперек глотки – трещит без умолку! Все мозги проела. – Если надо будет, то заберу! Смотри, Бруно, – сказала старушка с суровым видом, – не будешь ценить счастье, которое у тебя есть, судьба заберет его и останешься ты один-одинешенек. – Знаешь что? Катитесь-ка вы обе из моего дома! – Совсем стыд потерял! – Старушка всплеснула руками. – Гляди, Бруно, как бы корона не упала с твоей светлой головушки да ножку тебе не прижала. – Теофания, я уважал твоего покойного мужа, но это не помешает мне вышвырнуть тебя за порог! – крикнул мужчина. – Ни одна баба не смеет строить меня в моем же доме! – Да ты никого, кроме себя, и не уважаешь, Бруно! Ни меня, седую старуху, которая повидала куда больше твоего, ни мать своего будущего ребенка! Никого! – Все! Сама напросилась! – рявкнул мужчина, вскочил на ноги и подбежал к старушке. Та даже не шелохнулась. – Бруно, умоляю, хватит! – Из кухни выплыла испуганная Палома. – Вот, Теофания, возьмите сахар и уходите, прошу вас. – Спасибо, дорогая, уже не надо, – процедила старушка, сердито щурясь на мужчину. Перед уходом она кинула на Палому взгляд, полный жалости. Картинка замерла, и на ней возникли полосы, как помехи на экране неисправного телевизора. Мир вокруг погас, но вскоре вновь зажегся. В следующем видении беременная женщина выглядела усталой, бледной и не совсем здоровой. Она опять сидела в кресле и вязала. – С чем ты там возишься? Лучше бы жрать приготовила, в холодильнике хоть шаром покати, – недовольно пробубнил мужчина, открывая очередную бутылку пива. Рядом с ним уже образовалась небольшая стеклянная армия. – Уже бегу готовить, Бруно, не ругайся, вот только закончу рядок. Я вяжу нашему малышу шапочку, – вяло заулыбалась она, показывая мужу свою работу. – Почему такая огромная? У него вместо головы тыква будет? – Немного напутала с размерами, – пожала плечами женщина, возвращаясь к вязанию. – Будет носить, когда подрастет. – Долго же ему расти придется, – хмыкнул мужчина. – Я хочу еще ушки сделать. – Ушки? – резко переспросил мужчина.