Зато правительство собирается построить мост на Сахалин, который обойдется в 540,3 млрд рублей[16]. Сам мост длиной 5,9 км, соединяющий мыс Погиби с мысом Лазарева через пролив Невельского, съест менее половины этой суммы, остальное потребуется для строительства 452-километровой железнодорожной ветки из Комсомольска-на-Амуре в другой конец острова Сахалин, в Ильинское. Зачем? Правительству дорога нужна для другого грандиозного замысла – глубоководного угольного терминала в Ильинском. А уже оттуда можно построить еще один мегамост на японский остров Хоккайдо через пролив Лаперуза. По последнему проекту пока нет конкретики, но на уровне вице-премьера правительства РФ идея обсуждалась с официальным Токио[17]. Некоторые эксперты подливают масла в огонь: мол, только если построить переправу с Сахалина на Хоккайдо, мост с российского материка на Сахалин будет иметь экономический смысл. Туту нас с вами возникают многочисленные вопросы. Если 5,9 км через пролив Невельского оценивают в 252 млрд рублей, то сколько триллионов потребуется, чтобы перекрыть 43-километровый пролив Лаперуза? До какого предела придется повысить ради этого пенсионный возраст? До 100 лет? И это все ради того, чтобы удобнее было возить в Японию уголь, от которого постепенно отказываются экономики азиатских «драконов»? При сословной системе обогащение групп интересов за счет присвоения ренты – легальное и нормальное явление. При всех проблемах бюджета Кремль сохранил один из самых дорогих мегапроектов – реконструкцию БАМа и Транссиба. А его экономическая обоснованность высосана из пальца не меньше, чем мост с Сахалина на Хоккайдо. Получается, все дело в способности групп интересов лоббировать такой проект, выбить на него деньги. И если лоббистам БАМа это удалось, то может получиться и у других приближенных к трону. Императорской России потребовалось 25 лет (с 1891 по 1916 г.) на создание одноколейного пути протяженностью более 9 тыс. км от Миасса до Владивостока. Впоследствии ее стали называть Транссибирской магистралью, а стоимость строительства составила 1,5 млрд рублей (первоначально планировали 350 млн) – чуть больше всего тогдашнего российского золотого запаса. Но себестоимость километра выходила ниже европейской, учитывая, что тянули ветку через Сибирь на невиданные расстояния. Да и об окупаемости «проекта века» речи не шло: для огромной страны соединить Петербург и Владивосток было вопросом сохранения целостности. Уже при Сталине Транссибу добавили вторую колею. Но еще до Второй мировой советские вожди заметили, что магистраль проходит слишком близко к китайской границе. БАМ стал ответвлением Транссиба, по сути, из соображений национальной безопасности. От Москвы до Тайшета в Иркутской области у поездов всего один путь. Далее Транссиб обходит Байкал с юга, БАМ – с севера. Участок от Тайшета до Советской Гавани начали строить с 1938 г. силами двух огромных подразделений ГУЛАГа, к которым впоследствии присоединились японские и немецкие военнопленные. Сердце советского человека скачет от одного только слова – БАМ. Вся страна употребляет аббревиатуру в мужском роде, хотя главное слово «магистраль» – женского. Тем не менее проект двигался намного медленнее, чем при царях. Стройку объявили «комсомольской ударной», однако и после этого она длилась еще 12 лет. БАМ торжественно открыли в 1984 г., но наиболее сложные участки вроде 15-километрового Северо-Муйского тоннеля вводили в строй аж до 2003-го. Сколько денег «съел» БАМ, доподлинно не известно. Официально называлась сумма в 18 млрд рублей в ценах 1991 г., а тогдашний премьер Егор Гайдар утверждал, что она выше запланированной в 4 раза. Гайдар писал: «Проект дорогой, масштабный, романтический. Беда в том, что никто так и не задумался над элементарным вопросом: «А зачем мы строим эту дорогу? Что мы собираемся по ней возить и в какую сторону?»[18] В советское время считалось, будто БАМ поможет освоить богатые месторождения ресурсов в Сибири, создать новые города. На пути БАМа собирались построить девять территориально-промышленных комплексов, из которых на сегодня состоялся только Южно-Якутский угольный комплекс. Из четырех богатейших месторождений комплекса едва начали разрабатывать лишь одно – Эльгинское. К нему начали строить железнодорожный отросток длиной 320 км со 194 мостами. Ну как это сможет окупиться, если угольная отрасль – сплошь дотационная? Бамовские поселки не только не превратились в города – официально принята программа их расселения. 70 поселков исчезнут в течение 7 лет. За 28 постсоветских лет население «столицы БАМа» Тынды сократилось почти наполовину – с 65 тыс. до 33 тыс. человек. Здесь давно не строят нового жилья, закрылся хлебозавод, а для мясомолочного комбината нет сырья. В бамовских поселках доходило до голодовок. Здесь называют «высотками» пятиэтажные «хрущевки», «коттеджами» – обычные дома, а «бочками» – времянки строителей БАМа, которые конструировали из железнодорожных цистерн. В «бочках» прописывались и зимовали, в них рождались дети, и кое-где их даже умудрились приватизировать как жилье. Когда я приехал в поселок Тоннельный в Бурятии, там голодали строители 15-километрового Северо-Муйско-го тоннеля, самого протяженного в стране. Местный активист Ольга Артемьева рассказала следующее: «Тут живут пенсионеры, которые прибыли на БАМ «комсомольским десантом» и оттрубили здесь по 12 лет. За это они получили медали, пенсию в три тысячи рублей и комнаты в гнилых бараках без воды и туалета. Поселок Тоннельный власти зачем-то решили сровнять с землей, хотя людей еще никуда не переселили. Котельную снесли, а с новым жильем «процесс затянулся». А у нас зима начинается в сентябре, жители сплошь пожилые, почти все инвалиды. Тут и раньше жизнь была не сахар, а сейчас, как в ГУЛАГе, разве что без колючей проволоки». В бамовские поселки парикмахер наведывается в специальном купе – люди записываются к ней за пару недель, на каждого клиента 15 минут. Рассказывают, что автомобильного сообщения между поселками нет, разве что зимой ездят по замерзшим речкам: «Тут можно только на вездеходе «Урал» проехать. В кузов «Урала» помещается два мотоцикла или «жигули», водитель за денежку может доставить их вам в поселок – сможете в радиусе километров пяти колесить. А дальше никак. Все местные аэропорты закрыты, не ходят ни автобусы, ни «метеоры» по речкам, а сгоревшие или снесенные половодьем старые мосты восстанавливают только на энтузиазме – власти не дают ни копейки». Бамовские поселки стали нерентабельными, потому что провалились все попытки освоить крупнейшие месторождения вокруг магистрали. Например, Удоканское медное месторождение расположено всего-то в 30 км южнее железнодорожной станции Новая Чара. По запасам меди (около 25 млн т) оно крупнейшее в стране и третье в мире. И открыто в 1949 г., а в 2008-м холдинг «Металлоинвест» получил лицензию на его разработку, которая так толком и не началась[19]. В начале XXI века вице-президент госкорпорации «Российские железные дороги» Анна Белова признала, что БАМ приносит корпорации 5 млрд рублей убытка ежегодно[20]. По магистрали перевозилось 8-10 мл н тонн грузов и 12 мл н пассажиров – немногим более 1 % оборота в стране. Интенсивность движения поездов мизерная: например, на участке Комсомольск – Северобайкальск проходит в сутки 1–2 пары пассажирских поездов, на самом загруженном западном участке – 10 пар электричек и «дальних» поездов, вместе взятых. В 2008 г. на мировых рынках обвалились цены на металлы, которые собирались добывать вокруг БАМа, а Россия взялась развивать морскую логистику – Северный торговый путь. И в этот момент из недр РЖД возник прогноз, согласно которому грузооборот БАМа и Транссиба вскоре, как в сказке, вырастет в 8-10 раз, и существующих возможностей магистралей нам не хватит. Железнодорожники сформировали стратегию развития до 2020 г., а их аппетиты росли на глазах: сначала собирались реконструировать только Транссиб, но позднее встали на том, что обе дальневосточные магистрали неделимы. Пока уламывали правительство дать денег, неоднократно прыгали оценки пропускной способности магистралей. В отчетах Минтранса с интервалом в год фигурируют объемы перевезенных грузов, отличающиеся в разы. Вначале пропускную способность планировали увеличить до 75 млн тонн грузов в год, потом – до 165 миллионов. В 2008 г. из бюджета на железнодорожный мегапроект планировали получить 260 млрд рублей., а в 2012 г. уже звучала астрономическая сумма в один триллион[21]. В любой демократической стране парламент не оставил бы камня на камне от этих расчетов. А раз парламент формирует бюджет и регулирует налоги, то у РЖД не имелось бы никаких шансов получить триллион на абсурдный, экономически нецелесообразный проект. Но при сословной системе, когда Государственная дума лишь оформляет принятые наверху решения, реконструкция БАМа и Транссиба превратилась в первоочередной бюджетный проект. Тут нужно понимать, что тогдашний босс РЖД Владимир Якунин был не менее близок к Владимиру Путину, чем семья Ротенбергов. Хотя в официальной биографии Якунина нет ни слова о работе в КГБ, ходили слухи, будто он был боссом нью-йоркской резидентуры, а будущий президент перед ним благоговел. Так или иначе, Кремль отдал Якунину крупнейшую естественную монополию страны и на протяжении десяти лет покорно сносил постоянные требования Якуниным денег. Они требовались на все: на компенсацию убытков по электричкам, на закупку новых вагонов, на ребрендинг. Пошив униформы для 1,2 млн сотрудников стоил не менее 3 тыс. рублей за комплект, а перекраска одного вагона – 20–25 тысяч[22]. В кризисный 2009 г. возникло внутрикорпоративное телевидение РЖД-ТВ, не отказались и от поддержки спортклубов «Локомотив» – футбольных, баскетбольных, хоккейных. Прачечные отдали в аутсорсинг потому, что РЖД умудрялись получать убытки от проката чистого белья. 2-миллиардный рынок поделился между пятью компаниями, в каждой из которых трудились бывшие чиновники РЖД. То же с грузовыми перевозками: продали сразу 200 тыс. вагонов, четверть вагонного парка, а потом брали их же в наем. Удивительным образом едва ли не все прибыльные направления переданы в частные руки близких к руководству РЖД людей. Рельсы прокладывала «Балтийская строительная компания», из которой пришел вице-президент по строительству Олег Тони. Вагоны и локомотивы закупались у ЗАО «Трансмашхолдинг», контролируемого миллиардером Искандером Махмудовым, давним партнером Якунина. Гостиничный бизнес сына главы РЖД Андрея удивительным образом прирастал отелями на привокзальных площадях. Сам Андрей Якунин признавал, что приобретает землю под свои проекты через «дочку» РЖД ЗАО «Желдорипотека», созданную для обеспечения железнодорожников жильем[23]. Да и первые тендеры по проекту расширения БАМа вызвали недоумение: в 2014 г. два крупнейших подряда на 150 млрд рублей получила ОАО «Бамстройме-ханизация». А за месяц до победы в первом тендере 86,5 % акций компании были выкуплены офшорными компаниями с Кипра и Британских Виргинских островов. Причем «Бамстроймеханизация» – это не какая-нибудь однодневка, а наследница советского предприятия, строившего БАМ, и тесно связанная с РЖД[24]. Корпорация, в которой создавалось 2,5 % российского ВВП, была устроена так, что черт ногу сломит, заплачет и убежит. Вот РЖД отчитываются, что за год ее расходы по пригородному сообщению вырастают на 72 %. С какого, спрашивается, перепугу, если инфляция невысока, рубль стабилен, новых электричек массово не закупается? РЖД с удивительным изяществом объясняют: 21 млрд рублей образовало выпадение части доходов от пассажирских перевозок, 25 млрд – от курсовых разниц, 53 млрд – это снижение результата от «прочих доходов и расходов»[25]. Но никто из силовиков РЖД всерьез не атаковал. Разве что глава Федеральной антимонопольной службы (ФАС) Игорь Артемьев посмел заявить, что тарифы на железнодорожные перевозки в России самые высокие в мире, что «ОАО РЖД» стало транспортным «Газпромом». Но тот же Артемьев в начале 2010-х отмечал, что обычно его служба выигрывает около 85 % судебных тяжб, но железнодорожникам проиграла все важнейшие споры. При Якунине официальный доход 25 боссов убыточной государственной структуры составил 1,4 млрд рублей[26]. Однако в 2013 г. Путин отправил Якунина в отставку. Среди версий падения главного железнодорожника называли британское гражданство сына и доклад спецслужб о движении денег вокруг железных дорог. Еще один просчет Якунина, якобы переполнивший терпение президента, – не пускал в бизнес РЖД «со стороны». Например, семья Ротенбергов давно интересовалась реконструкцией БАМа и Транссиба, но Игорь Ротенберг всего год продержался при Якунине вице-президентом. А перспективы у строительства железных дорог в Восточной Сибири, как мы видим, сумасшедшие. Однажды на бюджетные деньги умудрились построить 75-километровую ветку ценой 13 млрд рублей к Чинейскому железорудному месторождению, которое разрабатывают структуры Олега Дерипаски. В другой раз РЖД выделили одной из фирм Зиявудина Магомедова 5 млрд на строительство линии Кызыл – Курагино в Тыве. А потом у железнодорожников вдруг возник финансовый кризис, и они оставили подрядчику деньги, да еще добавили 3 млрд рублей компенсации. Дорогу так и не построили[27]. Административный вес Якунина позволял получать и бесконтрольно расходовать сотни миллиардов на тот же БАМ, вокруг которого его первые строители жили в «бочках». А избыточность госфинансирования – одна из форм сословной ренты. После отставки Якунина расходы РЖД стали более прозрачными для федеральных контролеров, а резкое сокращение инвестпрограмм до жалких 80 млрд рублей в 2020 г. никак не отразилось на качестве работы: поезда не встали, рельсы не проржавели, а тарифы растут даже медленнее, чем при прежнем боссе. Но раскрученную идею «второй колеи» БАМа подхватили новые группы интересов. Смысл инфраструктурных мегапроектов очевиден. Но зачем Москва выделяет Якутии 44 млрд рублей за год? В республике проживает всего 946 тыс. человек, зато ее недра богаты золотом и алмазами. При этом традиционная для страны коррупция в Якутии первобытно проста, и центр не может не понимать, что львиную долю дотаций просто разворуют. Глава муниципалитета незаконно выдала трем своим родственникам субсидию в рамках региональной программы развития села – по 1 млн рублей каждому. А глава села в Усть-Янском районе втупую покупал за счет бюджета стройматериалы и возводил себе дом в Якутске. Украл он миллион, признал вину, частично вернул деньги и был приговорен к штрафу в 140 тысяч. Экс-глава Ленского района Сергей Высоких за 56 млн рублей приобрел под детский сад то же здание, что четырьмя годами ранее продал за 1 миллион. И половину навара, не утруждая себя сложными схемами, просто перечислили на счет супруги чиновника как совладелицы здания. Наказание Высоких в Якутии сочли суровым: 3 года лишения свободы и 300 тыс. рублей штрафа[28]. Так зачем центр разбрасывается? В состав России входят 22 национальные республики. И отношения их властей с Кремлем чуть более деликатные, чем у других субъектов РФ. Например, глава Чечни Рамзан Кадыров совсем не похож на губернатора-прачку из областей Нечерноземья. Федеральный центр еще не забыл две чеченские войны и не жалеет средств. Из Кремля не слышно никаких нареканий к работе госслужащего Кадырова, живущего, как шейх, – с золотыми пистолетами и элитными жеребцами. В Якутии ситуация мягче, но недовольство местного населения мешает запустить новые месторождения ресурсов. Столица республики Якутск ничем не отличается от других крупных сибирских городов: на фоне хрущевско-брежневской застройки проступают плоды обильных нулевых – стеклянные бизнес-центры, луковки церквей со свежей позолотой, современный аэропорт. 90 % машин на улицах – праворульные «японки». Дороги в центре Якутска – вполне приличного качества, однако севернее столицы можно отъехать только на 93 км – дальше есть только зимники. Главная транспортная артерия – Колымский тракт, протянувшийся на восток до Магадана. Хотя это шоссе федерального значения, встречных машин здесь можно не увидеть часами. У дороги полно сгоревших автомобильных остовов: если заглох зимой, то беда – скорее всего, придется поджигать машину, чтобы продержаться до возможной попутки. Крестов вдольтракта тоже хватает. Здесь возят с собой по две-три 20-литровые канистры бензина, а на ночь в гаражах часто не глушат двигатель – лучше спалить побольше горючки, чем вовсе наутро не завестись. Хотя на начало 2015 г. литр АИ-95 стоил в Якутске 45 рублей. Это, по местным меркам, недорого – в Анадыре 54 рубля, а на Колымском тракте и того больше. Поездка по республике – это всегда событие. В небольших поселках у тракта никогда не знают, приедет ли сегодня автолавка и что она привезет. Если кто-то собрался ехать, например, в Якутск, он вешает в поселке объявление: собираюсь тогда-то, могу взять двоих с одной сумкой. Последнее уточнение – важнейшее. В столицу, как некогда в Москву за колбасой, ездят закупаться. Поэтому «такси» здесь – непременно минивэн, чтобы все пассажиры смогли увезти добычу. В некоторых районах фрукты едят строго зимой, потому что доставить их могут только по зимнику. А все остальное время – подсобное хозяйство, охота, рыболовство. В магазинах все дико дорого: в селах Березовка и Арагахтах мандарины продавали по цене 800 рублей за килограмм, а яйца – по 300 рублей за десяток. Неудивительно, что желающих приехать сюда жить из европейской России единицы. Даже учитывая подъемные, служебную квартиру и возможность бесплатно оформить «дальневосточный гектар». Регион на глазах стал национальным не только де-юре, но и де-факто. В советские времена русских здесь жило чуть больше, чем коренных народов. Но уезжают из республики в первую очередь славяне, в Якутске их уже меньше половины. А якуты чаще всего недовольны освоением недр и распределением доходов между республикой и центром. И Москва понимает, что со временем дисбаланс будет только расти. В 1990-е годы Якутия отхватила максимум независимости. Когда налоги переделили в пользу центра, Москва решила пойти по «кавказскому пути» – от греха подальше компенсировать потери якутян дотациями. Тем более дотации дают право контроля за их использованием, и в случае необходимости будет повод навести порядок силовыми методами. По данным Росгеологии, около 40 % федеральных средств на разведку полезных ископаемых приходится на Якутию[30], а сама республика размером с Казахстан. В государственные запасы России включено около 2,1 тыс. якутских месторождений по 59 видам ресурсов. В республике обнаружено еще 16 тыс. проявлений различных видов полезных ископаемых, которые предстоит разведать. Запасы одного только газа составляют более 12 трлн кубометров. Алмазы уже сейчас дают половину поступлений в региональный бюджет. Но без развитой транспортной сети к якутским кладовым еще долго нельзя будет подобраться. До сих пор толком не заработало открытое в 1959 г. Томторское месторождение редкоземельных металлов. Хотя на «редкие земли» огромный спрос. Много лет пытаются запустить добычу олова в Усть-Янском районе, хотя Россия добывает всего 500 тонн этого металла в год при ежегодной потребности в 7,5 тыс. тонн. Для увеличения добычи могут потребоваться инвестиции со стороны, а этого-то и опасаются местные игроки. У них солидные доли в группе компаний «АЛРОСА», в горнометаллургической компании «Тимир», обладающей лицензией на разработку четырех железнорудных месторождений на юге Якутии – Таежного, Десовского, Тарыннахского и Горкитского. Владельцами крупнейшего золотодобывающего холдинга «Селигдар», зарегистрированного в г. Алдан, значатся полтора десятка физических лиц и загадочных ОАО. Поставьте себя на место якутских элит. При нынешней системе отношений центра с регионами якутским властям даже газопровод в Находку будет по-своему невыгоден. Что они с него реально получат? Москва заберет налоги, урежет дотации, а столичные корпорации приведут своих силовиков и изменят правила игры, как это случилось в Татарстане. Обслуживать новый «русский Кувейт» припрутся десятки тысяч переселенцев. А когда якуты перестанут быть в республике большинством, там их правителей, глядишь, задвинут. На последних президентских выборах в Якутии отмечено протестное голосование: здесь процент за коммуниста Павла Грудинина был самым высоким в стране, а за Владимира Путина – самым низким. Уже в мае 2018 г. Айсен Николаев сменил Егора Борисова на посту главы республики. При Борисове говорили, что правит в Якутии ЧК – то есть выходцы из Чурапчинского района, а буква «к» в аббревиатуре обозначает сразу несколько якутских слов, которые на нее начинаются, – «человек», «зять», «девушка», «любовница». После отставки Борисова началась настоящая охота на чурапчинцев в органах власти: за один только день уволили 14 заместителей министров. Москва получила более управляемого наместника и новые возможности реализовать в Якутии проекты групп интересов на казенные деньги. А для населения, понятно, мало что изменилось. Казенные люди Создается впечатление, что государство по своей сути мало способно сделать что-то путное для «комфортных условий проживания». Оно заточено на другое: создавать суету вокруг обороны границ, повышать налоги и штрафы, что-нибудь запрещать. А когда с высоких трибун призывают заботиться о людях, на местах прячут улыбки авгуров: это же не по-настоящему, это лишь означает, что на стол поставили свежее блюдо. Но почему тогда население столь удивительно пассивно? Почему у федеральных политиков подчас высокие рейтинги, а граждане упрямо верят, что начальники делятся на «хороших» и «плохих». Почему игнорируются свойства системы, а главным фактором развития считаются удачные кадровые назначения? Распространено обывательское мнение, будто во власть идут воровать. Но исследования показывают, что это не так. По словам участника одного из них, доцента кафедры теории и практики государственного управления ВШЭ Александра Калгина, все три уровня власти выбирают выпускники с более высоким уровнем честности, альтруизма и нежелания давать взятки, чем идущие в частный сектор[31]. Отсюда гипотеза: в России коррупция является результатом того, что мироощущение и поведение честных чиновников меняются в процессе службы. А тех, кто не прогнулся, «выталкивает система». Конечно, для изучения этой гипотезы нужны лонгитюдные исследования, которые никто не решается запустить. Хотя вопрос для государства архиважный. По словам Елены Панфиловой, заведующей лабораторией антикоррупционной политики ВШЭ, сказать «нет» давлению среды могут только чиновники, достигшие определенного статуса и возраста. А молодежь обычно копирует начальство. Однажды Панфилова читала лекции в Университете МВД, и один студент ей признался, что первая его обязанность после получения диплома – отбить деньги, заплаченные родителями за поступление и учебу[32]. Зарываться и злоупотреблять властью в природе человека. Египетские фараоны ведь не на пенсии подданным тратили излишки казны. Максимиллиан Робеспьер по прозвищу Неподкупный до обретения реальной власти был противником смертной казни, выступал за отмену рабства и всеобщее избирательное право. Даже у молодых Сталина и Гитлера можно поискать привлекательные черты. Весь вопрос в том, каковы институты в данной стране. Как защищены права и чем ограничена власть. Даже в США, где институты в XVIII–XIX веках были выстроены практически идеально, в 1930-х едва не воцарились плановая экономика и диктатура Франклина Делано Рузвельта. Бескомпромиссный губернатор штата Нью-Йорк стал президентом на теме борьбы с коррупцией и олигархами, он остается единственным в истории США, кто избирался четырежды – «два срока плюс два срока» через перерыв. Его «Новый курс» вывел страну из Великой депрессии несколько по-советски: Рузвельт создал невиданный фронт общественных работ, а миллионы безработных направлялись в трудовые лагеря. Правительственное Управление восстановления промышленности получило право кошмарить предприятия вплоть до закрытия, если там «нарушались права рабочих». Предпринимателей заставляли заключать между собой «коллективные договоры» о единых ценах. Дальше – больше. Рузвельт стал подминать крупные корпорации, играя на вечной нелюбви бедных к богатым, создавать череду контролирующих органов. И Верховный суд предсказуемо признал эти действия неконституционными. В ответку президент, словно фараон, заявил, что «по зрелом размышлении о том, какие реформы нужны, представляется, что единственный конституционный метод действия – это влить свежую кровь в наши суды». Судьи, дескать, старенькие, работой перегружены – пора им на пенсию, а я поставлю новых. К счастью для Америки, Рузвельта не поддержали ни Сенат, ни Палата представителей[33]. Демократия устояла во многом благодаря полуторавековой традиции разделения ветвей власти и верховенства права. А вот, например, в Эфиопии таких традиций не наработали. В 1974 г. военные во главе с «другом СССР» майором Менгисту Хайле Мариамом свергли императора Хайле Селассие. Потом Менгисту под лозунгами народовластия перебил чуть ли не всех соратников. И уже 4-ю годовщину свержения императора отметил в его дворце, сидя на золотом троне. Хотя поначалу революционеры, чтобы не иметь общего со старым режимом, не носили галстуков и не водили машины. В 1973 г. равнодушие императора к голоду в провинции Волло стало прологом к восстанию, а Менгисту сам организовывал голод в оппозиционных ему районах[34]. Намеренное разрушение железных дорог, по которым могли бы сообщаться недовольные, – черта чуть ли не всех постколониальных африканских стран, превратившихся в диктатуры. Правильных институтов не появлялось, поскольку население даже не понимало их ценности. Точно так же в России начала XX века большинство удивлялось, зачем такие сложные вещи: Дума, партии, ассоциации, земства. Именно из тех времен сословная природа российской бюрократии. И сколько бы ни говорили о разрыве поколений после 1917 г., как раз чиновничьи традиции в России никогда не прерывались. Герою романа «Анна Каренина» князю Стиве Облонскому «смешно показалось, если б ему сказали, что он не получит места с тем жалованием, которое ему было нужно…». Даже в 1903 г. 100 % губернаторов и 93,7 % вице-губернаторов были потомственными дворянами. Знания и навыки управления были не всегда и важны. Приехавшему в Петербург князю Мышкину генерал Епанчин устраивает экзамен на почерк. «Смейся, смейся, – говорит он Гане Иволгину, – а ведь тут карьера». В рассказе Чехова «Восклицательный знак» Перекладин прямо говорит: «Да у нас никакого образования не требуется, пиши правильно, вот и все…» Переписыванием занимается и Акакий Акакиевич Башмачкин, хотя и возрастом и рангом не мальчик – титулярный советник (IX ранг). В рассказе Чехова «Экзамен на чин» старика Фендрикова, прослужившего 21 год на почте, заставляют сдать экзамен на первый классный чин – коллежского регистратора. Несмотря на слабые ответы, чин ему дан, но Фендриков терзается тем, что зря выучил стереометрию, которой в программе вовсе и не оказалось. А Гоголь, давая Хлестакову чин коллежского регистратора, желал подчеркнуть молодость и ветреность персонажа. Тем не менее именно с коллежского регистратора к чиновнику следовало обращаться «ваше благородие». «Огромный, очень самостоятельный бюрократический аппарат… в середине XVIII века составлял около 16 тысяч человек, сто лет спустя – около 100 тысяч», – писал историк Натан Эйдельман[35]. Когда Николай I и его Госсовет решили сократить делопроизводство в правительстве, понадобилось 20 лет, чтобы удалось создать всего лишь комитет «для изыскания средств» к решению этой грандиозной задачи. Когда большевики взяли власть, главный принцип сохранился: вначале должность, потом – почет и деньги. Дзержинский говорил, что если советская власть не справится со взяткой, то взятка доконает советскую власть. А сам принимал каждое утро хвойные ванны, любил осетрину, дичь, фрукты. «Дело гастронома «Елисеевский», «хлопковое дело» – уже плоды этого корня. Квартиру – за фарфоровый сервиз, стройматериалы – за коньяк. И чем многочисленнее становилась советская бюрократия, тем соблазнительнее было стать ее частью. Тем более путь в высшие сословия до сих пор открыт для выходцев из низов, а лояльность важнее квалификации. «Мы не раз ставили вопрос о сокращении штатов, – с горечью признавал нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. – Составляли десятки комиссий. Штаты сокращались, а после нового подсчета почти каждый раз получалось увеличение штатов». И эта борьба грозит стать вечной, если продолжать самозабвенно рубить головы чуды-юды, не покушаясь на туловище. Ведь логично сокращать не управления, а функции. С бизнеса нужно стряхнуть кровососущих проверяющих. Учителю предоставить право самому решать, как вести урок. По данным Росстата, в стране чуть более 1 млн федеральных, областных и муниципальных чиновников, но всего в государственных учреждениях работают около 33 млн россиян. Случись команда сокращать административную надстройку – и целый комитет администрации в Ульяновске превращается в ГУП. Де-юре они уже не госслужащие, а бюджетники. Но де-факто, по подсчетам проректора РАНХиГС Александра Сафонова, в современной России чиновников оказалось на 20 % больше, чем в позднем СССР[36]. Власти это понятно зачем: нужно создать критическую массу лояльных образованных граждан. Наличие 4–5 млн сотрудников силовых ведомств при 147-миллионном населении проблему равновесия не решит. Ведь сильный и независимый частный бизнес претендовал бы на отстаивание своих интересов, на создание политических партий и, в конечном счете, на саму власть. Принято считать, что бюджетники – это учителя и врачи. Однако непосредственно передают знания молодежи от силы 2 млн человек, на которых приходится 4 млн «работников образования»: контролеров, методистов, чиновников всевозможных РОНО и комитетов по образованию, которые есть на федеральном, областном, городском, районном и муниципальном уровнях. А если сложить вместе терапевтов, педиатров, хирургов, офтальмологов, ЛОРов и других врачей-специалистов, то получится чуть более 300 тыс. человек. Сердцевина бюджетной трясины – это всевозможные ГУПы. В России только федеральных унитарных предприятий – 5,7 тысячи. Работу пенитенциарной системы обеспечивает Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН), бюджет которой составил в 2015 г. 266 млрд рублей – больше Минздрава, Минсельхоза, Минпромторга, Минтруда и МЧС. В структуру ФСИН входят 19 управлений, 50 центров медицинской и социальной реабилитации, 7 больниц, 75 военно-врачебных комиссий и 3 санатория. А заодно 7 вузов, 3 института повышения квалификации, 2 межрегиональных учебных центра, 9 учебных центров территориальных органов и даже 2 НИИ с 3 филиалами[37]. Вероятно, там изучают блатную лексику и совершенствуют конструкцию наручников. Возникает уже серьезный вопрос: а как вообще может десятилетиями существовать неэффективная экономическая система, когда при огромном рынке нет стимулов для инвестиций. Когда губернаторы не заинтересованы в получении налогов, контроль не поддерживает порядок, а провоцирует бегство капиталов из страны. Когда сословная структура по мере своего становления блокирует один социальный лифт за другим. Как это все может держаться и не упасть? Отвечаю: оглобля, которая держит Россию от падения в пучину реформ, – богатые месторождения ресурсов. Глава четвертая Как нефть и газ стали проблемой В чем твой ресурс, брат? До 16-тысячного городка Пестово в Новгородской области добраться непросто, хотя находится он вроде бы между Москвой и Петербургом. Но, уйдя с трассы под Валдаем, попадаешь в чересполосицу областных дорог, где на километр нормального асфальта приходится километр диких выбоин. И до Пестово такого счастья 250 километров. Без внедорожника здесь сложно. Собственно, из-за машин с повышенной проходимостью о Пестово и услышала страна. В середине 2000-х каждый второй новый джип в автосалонах Великого Новгорода покупался жителями Пестово. По областному центру поползли слухи, что в городке нашли какую-то золотую жилу или, может, клад Колчака. А иначе откуда такой подъем? Многие новгородцы в Пестово бывали: внешне он ничем не отличается от других райцентров одной из беднейших областей Нечерноземья. Вон, Боровичи – там населения втрое больше, полтора десятка заводов выжили и к трассе куда ближе. А новый внедорожник за 2–3 млн рублей все 50 тыс. жителей покупают от силы раз в год. Пестово же настоящая глухомань: по 450 км до Москвы и Петербурга, ни хайвеев, ни нефтяных скважин, ни сакральных монастырей. Тем не менее здесь на четырех жителей три автомобиля (как правило, приличных иномарок) – больше, чем в Москве. Каждый 15-й житель является предпринимателем, долларовых миллионеров – от 20 до 50 человек. В перестройку в Пестово начало накрываться градообразующее предприятие – опытно-механический завод. Когда у предприятия пошли первые метастазы, молодой юрист Олег Стерхов ушел в дикое поле бизнеса: организовал сбор и продажу клюквы на местных болотах, вместе с соседями собирал ее собственными руками. На прибыль купил машину и ларек, потом открыл магазин, потом 15 магазинов по всей округе. Спирт «Ройял» на полке и «Греческая смоковница» в видеосалоне – здесь невозможно было сколотить стартовый капитал на чем-то еще. Но куда его потом вкладывать? Ни единого перспективного направления на сотни километров вокруг. При Брежневе пестовский завод производил бытовки и блок-контейнеры на весь соцлагерь, даже на Кубу и Вьетнам. Некоторые модели включали в себя вентиляторы и холодильники, но вчерашние ларечники упростили технологию до минимума. И отправили ходоков с предложениями по стройкам Москвы. Казалось бы, их ждет жесточайшая конкуренция на этом рынке. Но спустя несколько лет оказалось, что каждая вторая бытовка на стройках обеих столиц – из Пестово. Стерхов вспоминает: «Тогда так сложилось, что еще мэр Лужков начал активно раздавать землю в Подмосковье с условием, что там должно что-то стоять. А бытовка – она самая дешевая. Ее легко привезти, поставить». Производитель из Подмосковья с такой же ценой бытовок оставил бы пестовчан без штанов. Но конкурентным преимуществом Стерхова со товарищи стало именно неудобное положение. В отличие от Маркелова из Петрозаводска им не приходилось 90 % усилий тратить на оборону: давать взятки, содержать юристов. Новгородским печенегам поначалу и в голову не приходило, что в такой дыре есть чем поживиться, а туда-обратно по 600 км гонять – лень. Хотя были бы нормальные дороги – может, и не случилось бы в Пестово «экономического чуда». А так любой школьник знал: нужны деньги на велосипед – иди после уроков колотить бытовки. Здесь до сих пор почти нет краж – нет смысла, всегда можно хорошо заработать, не имея ни образования, ни резюме. Из 16 тыс. жителей около тысячи открыли собственные предприятия. Олег Стерхов рассказывает: «У меня простые рабочие за лето зарабатывали на приличную иномарку. Некоторые уже через год открывали свою фирму. Рынок оказался бездонным, мы стали друг другу не конкурентами, а союзниками. Например, кому-то заказали из Москвы сделать 200 бытовок за месяц. Ему одному такой заказ не поднять, а отказываться глупо. К концу девяностых начали активно строить в Питере, у всех появились сайты в Интернете, и к нам пошли заказы со всей страны. Хотя доставка блок-контейнера на Север стоит раза в 2–3 дороже, чем он сам». Почему в Рыбинске блок-контейнер стоил 100 тыс. рублей, а в Пестово – почти вдвое дешевле? Сами пестовчане объясняют: у нас репутация, объемы, с каждой бытовки имеем всего-то 2–5 тыс. рублей. Плюс все эти годы вкладывались в оборудование, поэтому себестоимость деревообработки низкая, а ассортимент товаров теперь уже широкий. Падает спрос на бытовки, растет на дачные дома, бани, профнастил, металлочерепицу, модульные здания любой сложности и этажности. Сегодня сборные дома дают больше строительных вагончиков. Да и работать принято от зари до зари. В итоге в Пестово зафиксирована аномальная для глубинки демографическая стабильность: чуть более 15 тыс. жителей насчитывалось и в 1970-е, и в 1990-е, и сейчас. Пока правительственные экономисты ломают голову, как предотвратить отток населения из провинции в города, любой восьмиклассник скажет вам проверенный рецепт: зачем нам куда-то уезжать, если твердо знаешь, что хорошо оплачиваемая несложная работа была, есть и будет. А от власти нужно всего-то не мешать.