Кремль услышал и этот голос. Для власти очень удобно, когда справедливость понимается населением как государственная собственность на средства производства. Как выразился экономист Владислав Иноземцев, стабильность – это обеспечение апатии и относительной удовлетворенности масс. А образцом стабильности в глазах значительной части рабочих выглядит СССР, когда не было массового закрытия заводов[9]. Люди на Урале известны своей способностью самоорганизоваться и навести порядок. Когда в конце 1990-х регион захлестнула героиновая наркомания, местные предприниматели создали фонд «Город без наркотиков»: организовали давление на торговцев, лечение и реабилитацию зависимых. На Урале возникло движение «Дорожных комиссаров»: граждане начали отслеживать соблюдение технологий при дорожном строительстве. Они же собрались и запретили отдавать любимый парк в Екатеринбурге под очередную церковь, которую согласовали официальные инстанции. А когда в поселке Белоярский запил мэр, то к нему в кабинет пришли мужики – и выгнали. Для России это пример невиданной гражданской сознательности. И Кремль не прогадал, когда начал собирать уральские заводы под вывесками «Ростехнологий» и других государственных пулов. В декабре 2011 г., в разгар массовых протестов, вызванных фальсификациями на думских выборах, к премьеру Путину обратился начальник сборочного цеха «Уралвагонзавода» Игорь Холманских: «В трудные времена, Владимир Владимирович, вы приезжали к нам на предприятие и помогли нам. Спасибо вам за это. Сегодня наш многотысячный коллектив имеет заказы, имеет зарплату, имеет перспективу, и мы очень дорожим этой стабильностью. Мы не хотим возврата назад. Я хочу сказать про эти митинги. Если наша милиция, или, как сейчас она называется, полиция, не умеет работать, не может справиться, то мы с мужиками готовы сами выйти и отстоять свою стабильность, но, разумеется, в рамках закона»[10]. Сегодня Холманских – председатель правления «Уралвагонзавода» и полпред президента в Уральском федеральном округе. Бедность как следствие Поскольку значительная часть населения считает идеальным временем брежневский застой, значит, в обществе нет главной предпосылки модернизации: широкого общественного консенсуса по вопросу о неприемлемости существующего положения вещей. Мы наблюдаем парадокс: против режима бунтует вполне обеспеченная городская интеллигенция, а беднейшие слои в провинции ситуация в целом устраивает! Как такое возможно? Мы видим, что власть заложила почитание самой себя в школьную программу, получила контроль над большинством СМИ. Все проблемы стало легко объяснить то возникшими за рубежом кризисами, то изменениями глобальной конъюнктуры, то происками закулисы. Но Россия – страна недоверчивая, с советских времен сохранившая навыки холодного наблюдения. И она не может не заметить, что на фоне патриотических лозунгов растет пропасть между богатыми и бедными. В марте 2017 г. Госдума с удивительной для себя расторопностью внесла, рассмотрела и утвердила поправку в Налоговый кодекс, освобождающую от налогов физлиц, попавших под персональные санкции. Более того, им вернут налоги, уплаченные с 2014 года. А кто у нас под санкциями? «Друзья президента» Ротенберги, Сечин, Тимченко. По мысли автора закона депутата Андрея Макарова, поправка должна защитить россиян от несправедливых налоговых преследований за бугром. Никто особо не удивился – к этому шло. Российские суды с 2014 г. возвращают из бюджета деньги, если ваше поместье в Италии отобрали карабинеры в соответствии с санкционными списками (так называемый «закон Ротенберга»). С 2016 г. решено обнулить пошлины на ввоз в Россию частных самолетов. А то господствующему классу неудобно: в России зарегистрировано чуть более 70 бизнес-джетов, а реально российским владельцам принадлежит 500–600 бортов[11]. С 2013 г. количество полетов частных самолетов из России, например, во Францию упало незначительно – на 23 %. И составило 4879 полета в 2016 году. То есть каждый день в направлении Парижа и Монблана летят 13 самолетиков с патриотически настроенным бизнесменом или чиновником в качестве единственного пассажира[12]. А на Мальту они стали летать и вовсе вдвое чаще. Конечно, и отмену пошлин обосновали интересами всех россиян: дескать, без бизнес-джетов трудно осваивать удаленные месторождения полезных ископаемых. Под аналогичным предлогом с 2017 г. освобождены от налогов и пошлин ввозимые в Россию яхты: якобы на нашем черноморском побережье нет условий для яхтинга и надо развивать отрасль по производству и обслуживанию прогулочных судов. Однако, позволяя богатейшим гражданам вовсе не платить налогов, государство намеревается драть три шкуры с бедных. Госдума приняла закон, по которому жители Крыма и Севастополя должны погасить свои долги перед банками Украины. Хотя в эйфории от присоединения Крыма лично президент Путин пообещал, что об этих обязательствах можно забыть. Но впоследствии российские банкиры-патриоты начали скупать у украинцев долги крымчан с дисконтом в 70–90 %. И вот пожалуйте – долг наш! Введение системы «Платон» последовало сразу за снижением объема перевозок вследствие кризиса. Как следствие, без работы остались тысячи дальнобойщиков по всей России, и справедливое правительство субсидировало бы пострадавших, чтобы они не пошли по миру. А у нас вместо помощи – новое разорение. Власть гордится 13 % подоходного налога и отсутствием прогрессирующей шкалы для его расчета. Зато российский предприниматель отдает в различные государственные фонды более 40 % фонда оплаты труда – намного больше, чем в Евросоюзе. Уже в 2015 г. россияне заплатили всевозможных штрафов на 125 млрд рублей. По отдельным позициям сборы 2014-го превышены в 3–4 раза. А власти дотационных регионов, ради экономии повально закрывающие школы и больницы, на видеокамеры и контролеров деньги всегда находят. Группа депутатов Госдумы на полном серьезе предлагала ввести плату за сбор грибов и ягод. А в отдельных регионах штрафуют, например, за отсутствие счетчиков на воду. Даже если в доме давно нет самой воды. В Министерстве труда и социального развития предложили штрафовать безработных – «для начала» на 20 тыс. рублей в год. Идея увяла лишь на фоне многотысячных протестов против аналогичного закона в Беларуси. Зато взялись разработать закон о «курортном сборе», которым обложат всех, кто путешествует по России, останавливаясь в зонах курортного отдыха и санаториях. А чтобы эта мера не убила наш куцый туристический бизнес, предлагается брать налог и с выезжающих на отдых за рубеж. Чтобы обедневшие россияне не увиливали от покупок в России, таможня хочет брать НДС и ввозные пошлины со всех онлайн-покупок. Хотя НДС по определению подразумевает, что вы создаете добавленную стоимость, то есть перепродаете заказанные в Китае лекарства или кроссовки. Минтранс мечтает ввести плату за пользование пограничными пунктами пропуска: проехали на машине – заплатили с тонны веса. А если у вас на участке рядом с дачным домиком баня, то платить надо за каждый «объект недвижимости», имеющий фундамент. Как же все-таки власти удается поддерживать иллюзию справедливости? Журналист Джон Кампфнер в книге «Свобода на продажу» пишет, что новые авторитарные правительства обеспечивают себе успех, заключая с населением негласный пакт[13]. Россия – скорее правило, чем исключение. Условия пакта отличаются от страны к стране, но рамочное соглашение выглядит одинаково. Репрессии избирательны и распространяются только на тех, кто открыто посягает на статус-кво. Этих бузотеров немного: журналисты, правозащитники, внесистемная оппозиция. «Остальное население может наслаждаться свободой передвижения, жить более или менее в соответствии со своими желаниями, зарабатывать и тратить деньги. В этом заключается разница между гражданскими свободами и частными, «приватизированными». Это предложение многим показалось привлекательным. В конце концов, много ли членов общества, ведущих обычную жизнь, хотят бросить вызов властным структурам?» По Кампфнеру, в той или иной форме пакт существует и в самых прогрессивных демократиях: США, Великобритании, Италии. А в России демократия обанкротилась еще в середине 1990-х, задолго до того, как Владимир Путин выстроил властную вертикаль: «Десятки миллионов госслужащих – от солдат до милиционеров, от врачей до учителей – месяцами не получали свои уже обесценившиеся зарплаты. Средняя продолжительность жизни падала. Вернулись некоторые инфекционные заболевания, которые были побеждены в СССР. Школы и больницы обветшали. Отношение Запада к России представляло собой смесь снисходительности, лести и равнодушия. Российские либералы отвечали почтительностью, которая позднее перешла в неприязнь». Для начала Путин изменил условия пакта с первым поколением олигархов, несмотря на то что они привели его к власти: «Капитализм «баронов-разбойников» ельцинских лет был взят под строгий кремлевский контроль. Ключом к этому явилась консолидация прибыльного энергетического сектора. В рамках «бархатной реприватизации» советы директоров крупнейших российских компаний – от нефтяных и газовых гигантов до авиакомпаний и железных дорог – возглавили союзники Путина. Возникшую систему назвали «корпорацией «Кремль». Почему у Путина получилось? Он был уверен, что это будет воспринято как справедливость. И не ошибся. Одна из марионеточных партий Кремля даже взяла себе название «Справедливая Россия». Простым россиянам власть предложила пакте симпатичными условиями: контроль над публичной сферой снова приобретают те, «кто в этом разбирается», а взамен население получает утраченную безопасность. Кампфнер формулирует: «Хотя процветание стало уделом немногих, восстановление основ означало, что работники бюджетной сферы и другие граждане, которым не досталась доля богатства, получат, по крайней мере, стабильность и регулярную заработную плату. Основная разница между путинским и советским режимами заключается в отношении государства к частной сфере. Путин не имел намерения восстанавливать запрет на выезд за границу или указывать людям, где им жить или работать. Граждане могут отправляться куда захотят и жить, как им заблагорассудится, – пока не создают проблем. В этом отношении Путин оправдал ожидания. Благосостояние, которого были лишены несколько поколений россиян, оказалось отличным антидотом от политической активности». Пакт начал трещать по швам, когда отошла потребительская анестезия. Ведь он имел очевидный подтекст: если власть так роскошно ворует, она не должна лезть в народные гроши. Получатели нефтяной ренты не должны соваться за долей к беднякам, которые сдают бабушкины квартиры, нянчатся с детьми и делают ремонты. А это и происходит: как я рассказал выше, власть ввела налог на самозанятых и столь активно ищет ускользнувшие от налогообложения доходы, что правящие сословия рискуют лишиться равнодушного отношения широких слоев к своим яхтам, дворцам, счетам и работе с государственным заказом. Но вряд ли пожар бунта полыхнет, пока действует другое российское правило: жесткость законов компенсируется необязательностью их исполнения. Точнее сказать, формальным исполнением. Напрашивается аналогия со знаменитой финансовой пирамидой «МММ»: людей, стоящих нескончаемые очереди, чтобы сдать свои деньги, часто представляли идиотами. Но при ближайшем рассмотрении многие из них не хуже основателя Сергея Мавроди понимали, как устроена его афера. И надеялись, что успеют провернуть в ней свои деньги до краха – ведь поначалу Мавроди реально платил нехилые дивиденды. Точно так же и с вечной российской показухой: люди не столько дураки, сколько стараются ими казаться, привыкнув к правилам игры. Глава пятая Зачем нужно догнать и перегнать другие страны «Здесь был Путин» Летом 2002 г. Изборск тихо умирал. Хотя место это для русской истории сакральное: по легенде, с 862 г. здесь княжил Трувор, брат Рюрика. Неплохо сохранилась крепость XIV века, сравнимая размерами с Псковским кремлем. Но судьба ее представлялась печальной: из бюджета Псковской области на все 1,3 тыс. подопечных памятников истории и культуры выделялось 1,5 млн рублей. То есть по 1 тыс. рублей на объект. Поэтому, когда 2 августа 2002 г. сюда неожиданно заехал Владимир Путин, руководство Изборского музея-заповедника осознало: все, другого шанса не будет. Вообще-то президент двигался из Пскова в Печоры, но скомандовал внеплановую остановку и пошел к изборянам, торгующим у крепостных стен сувенирами и пирожками. Нацлидер поговорил «за жизнь», купил у бабы Саши малосольный огурец за пять рублей и с полчаса гулял по окрестностям: осмотрел крепость, спустился к целительным Словенским ручьям, восхитился озером. И едва остыли его следы, в Изборске появился экскурсионный маршрут «Путинской тропой», а небогатая область изыскала еще 1,5 млн рублей на документальный фильм «Здесь был Путин». Тогдашний глава Изборского музея-заповедника Леонид Панов замелькал на федеральных каналах с поистине апостольскими свидетельствами: «Вот так он стоял, вот так снял пиджак, а потом попил воды. Просто вот так вот взял – и попил». Всерьез заговорили о намерении установить мемориальные доски, где президент снимал пиджак, пил воду и ел огурец. Получалось что-то вроде Виа Долороса в Иерусалиме, где отмечены эпизоды крестного пути Спасителя. Вряд ли псковские искусствоведы были склонны к холуйству в какой-то особенной форме. Просто пошла карта, а в Изборск потянулись тогдашние сановники – от главы МВД Рушайло до министра культуры Авдеева, – как один, покупавшие у бабы Саши огурец. Баба Саша давно на пенсии, огурцы, кроме нее, в Изборске никто больше не продает: «Вообще-то Путину мальчик огурец подавал. Никто же не знал, что он приедет, вот я и отошла, попросила присмотреть. Зато все эти чиновники из телевизора, когда приезжают, первым делом спрашивают про огурцы». Малосольный по-прежнему стоил пять рублей, и баба Саша с удивительной настойчивостью заставила меня принять сдачу с десятки. Вероятно, она единственная сохранила спокойствие, когда вокруг все вдруг потеряли счет деньгам. И вот уже на реставрацию башни XII века мигом нашлись 50 млн, едва пошел слух, что на ней повесят доску с президентским профилем. Переломным моментом стали слухи об открытии в Изборске музея Путина и переименовании самой деревни в Новопутинск. Дальше федеральная щедрость и вовсе вышла из берегов: 1150-летию основания Изборска, отпразднованному в 2012 г., придали государственный статус, жахнув на все мероприятие более 4,5 млрд рублей из федерального бюджета при первоначальных планах в 1 миллиард. Даже на озеленение и без того живописных сельских пейзажей освоили 200 миллионов. А собравшиеся на торжество консервативные эксперты во главе с писателем Александром Прохановым соорудили Изборский клуб, ставший одним из маяков «особого пути». В 2015 г. клуб получил президентский грант в размере 10 млн рублей на то, чтобы разъяснить «что есть Русский мир». Отрадно, что на этот труд «изборян» вдохновило место, где каждая вторая бабушка является гражданином Евросоюза. Дело в том, что в райцентре Печоры расположен переход российско-эстонской границы, а все мужское население района имеет уникальный выбор: служить в российской армии или в эстонской. Власти в Таллине считают эту территорию частью Эстонии и уже 25 лет выдают синие паспорта его жителям. Москва страсти не нагнетает, урегулировать ситуацию дипломатически не удается. Из 20 тыс. жителей Печорского района от 10 до 16 тыс. имеют эстонское гражданство. Поговаривают, что синий аусвайс есть и у местных чиновников, и у полицейских – вообще у всех, кроме младенцев, лежачих стариков да пьяниц. Ведь есть определенный смысл служить 8 месяцев с отпуском на выходные и денежным довольствием в казарме на четверых. Да и пенсия в Эстонии повыше. И возможность переехать в Европу никогда не помешает. С советских времен население района сократилось с 43 до 20 тыс. человек, словно подсказав экспертам, куда пролегает «особый путь». Зато туристов после юбилея Изборска стало видимо-невидимо. Правда, искусствоведы тихо ропщут, что помимо реставрации исторических объектов деньги ушли на постройку гостевого домика в самом центре заповедной зоны, нарушившего видовые связи Изборской долины. Но ведь высокопоставленным гостям надо где-то отдыхать, а вторжение цивилизации в сельскую идиллию могло быть куда разрушительнее. Шутка ли сказать – в деревеньке на сотню домиков освоили четыре с лишним миллиарда[1]! По словам председателя ВООПИиК Псковской области Ирины Голубевой, приезжие могут поначалу решить, что главное здание в патриархальном деревянном Изборске – новый общественный сортир, способный вместить роту. Чуть ранее феноменальный туалет построили в Пушкинских Горах: на холме, в окружении сосен, с коваными лирами на окнах, чтобы посетитель не забывал, где находится. К счастью, от идеи Виа Долороса с 12 мемориальными досками в Изборске отказались, зато богато изданный фотоальбом «Тропою Путина» можно купить в сувенирной лавке. Его название неслучайно: еще до 2002 г. редким туристам торговали книгу «Тропой легендарного Трувора». Предполагаемая могила Рюрикова брата, называемая Труворов крест, – главная после крепости туристическая приманка Изборска. И очень сомнительная с точки зрения истории. Ведь Труворов крест установлен в XV веке, то есть спустя шесть столетий после гибели князя-язычника. И до крещения Руси знатных людей не хоронили, а сжигали на погребальных кострах. Кроме того, на могильной плите Труворова креста обнаружены «вавилоны» – знаки, которые использовали в своей символике зодчие. Поэтому очень вероятно, что под крестом лежит кто-то из строителей Изборской крепости. Серьезные ученые вообще сомневаются в существовании у Рюрика братьев Синеуса и Трувора. По всей видимости, «братья» – это неудачный перевод кем-то из новгородских летописцев шведских слов sine hus («свой род») и thru war («верная дружина»). Скорее всего, Рюрик отправил в Белозерск и Изборск не князей, а сборщиков дани. От Синеуса и Трувора не осталось ни изображений, ни потомства, ни сколько-нибудь внятных описаний их деяний. Но на этом стараются не заострять внимание ни организаторы туризма в Изборске, ни патриотически настроенные чиновники, до сих пор считающие своим долгом посетить «сакральное место». Хотя если бы не импровизация молодого и еще набиравшего популярность президента, «место» могло сегодня окончательно зарасти борщевиком. Несколько лет после истории с огурцом в лавке перед Изборской крепостью глиняные изваяния Владимира Путина соседствовали с грозным ликом князя Трувора. И продавщицы называли обоих «кормильцами». А потом Путин из ассортимента исчез: видать, коробейникам был ниспослан сигнал свыше. Играв догонялки В 2010-е гг. в риторику правительства вернулась мода на постановку задач в духе социалистических соревнований: «войти в пятерку передовых стран по такому-то показателю», «занять места в таком-то мировом рейтинге». Возвращаются и долгосрочные стратегии развития, несмотря на их явную неэффективность: 90–95 % заявленных планов никогда не осуществляются, а десять раз сменившиеся от старта до финиша чиновники за результат никак не отвечают. Потерялся и грандиозный заряд энтузиазма, таившийся в попытке свергнувшей царизм разоренной России «догнать и перегнать» передовую Америку. В 1930-е годы в Советском Союзе родившихся близнецов, бывало, называли Догнат и Перегнат. Такой отзвук нашла в сердцах простых тружеников идея Ленина, которую он высказал в работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» и многократно потом повторял. Дескать, война неумолима и ставит вопрос с беспощадной резкостью: либо погибнуть, либо догнать передовые страны экономически. Если бы сегодня премьер Дмитрий Медведев сказал, что война с Западом неизбежна, он немедленно обвалил бы все российские индексы и вызвал массовую эмиграцию. А Ленин мог играться сочной риторической фигурой по любому поводу. Однажды он отметил, что в США рабочая газета «Призыв к разуму» имеет пол миллиона подписчиков: «Плох тот русский рабочий, который не надеется догнать и перегнать своего американского собрата». А в другой раз Ильич поставил товарищам на вид, что они по части конспирации отстали от старых революционных партий и «должны приложить все усилия, чтобы догнать и перегнать их». После его смерти Сталин также потребовал уделать передовые капстраны в технико-экономическом отношении, а будущий маршал Тухачевский – догнать и перегнать «угрожающие нам капиталистические армии» в искусстве ведения боя. Возник штамп, и вот уже партийные руководители Туркестана провозглашают попытки обойти по показателям передовые районы СССР, угрожая лишить поливной воды крестьян, которые не хотят идти в колхозы. В общем, никто не удивился, когда 22 мая 1957 г. на совещании руководителей сельского хозяйства СССР прозвучало предложение догнать и перегнать Америку за три года по производству мяса, молока и масла на душу населения. До сих пор спорят, озвучил идею сам Хрущев или кто-то из участников. Так или иначе, призыв попал в газеты, на плакаты и в анекдоты: «Никита Сергеевич, мы согласны только догнать Америку. Если перегоним, голый зад будет виден». В России отношение к более развитому Западу редко было ровным: то преклонение, то поиск повода для гордости в духе «зато Гагарин русский». На Западе же гордятся достойной организацией жизни. Если Ангела Меркель вдруг озвучит идею перегнать Японию по каким-то показателям, ее просто не поймут. Экономика – это же не чемпионат по легкой атлетике. Для гражданина имеет значение, сколько налогов он платит, доступны ли кредиты, безопасно ли на улицах, стабильны ли цены, какого качества медицинскую помощь он получит в случае болезни. Тем более комично, что в XXI век Россия вошла с задачей за 15 лет догнать Португалию (одну из беднейших стран Европы) по уровню среднедушевого ВВП. Легенда гласит, будто в 1999 г. такую задачу поставил будущий президент Владимир Путин. В действительности нацлидер написал в статье следующее: «Вот расчеты экспертов. Для того чтобы достичь душевого производства ВВП на уровне современных Португалии или Испании – стран, не относящихся к лидерам мировой экономики, – нам понадобится примерно 15 лет при темпах прироста ВВП не менее 8 % в год. Если сумеем в течение этих же 15 лет выдерживать темпы прироста ВВП на уровне 10 % в год, то достигнем нынешнего уровня душевого производства ВВП Великобритании или Франции»[2]. Как видно, Путин ни разу не пишет «догнать», потому что ни Португалия, ни Франция не собираются эти 15 лет стоять на месте. Речи нет даже о задаче сохранить 8-10 %-ный рост – при рыночной экономике это вне возможностей правительства. Зато глава государства наконец-то задал ориентир, касающийся благосостояния людей, а не выплавки чугуна, производства комбайнов или танков, – вот что важно. Тем не менее управленцам послышался отзвук союзного горна, и задача «догнать Португалию» неоднократно повторялась с трибун различной высоты чуть ли не как национальный приоритет. Однако разрыв на сегодняшний день только вырос. Стартовые позиции были таковы: 18,9 тыс. долларов на каждого из почти 10 млн португальцев против 9,2 тыс. «зеленых» на жителя 142-миллионной тогда России. По оценкам МВФ за 2017 г., сегодня соотношение -21,7 тыс. и 10,7 тыс. долларов. Это при том, что наша страна в 2010-е пережила беспрецедентный рост из-за 6-кратного подорожания нефти. А в Португалии за 15 лет сменилось семь правительств, страна перешла с эскудо на евро – и все же в два с лишним раза богаче нас. Возможно, разгадка таится в том, что Португалия еще в послевоенные годы слезла с «сырьевой иглы», когда резко упал спрос на вольфрам – основной экспортный металл, используемый в ВПК. И к 1974 г. пережила длиннющий 36-летний период «вставания с колен», когда у власти находились военные и спецслужбы во главе с Антониу ди Оливейра Салазаром. С тех пор никаких мегапланов экономического развития в стране нет. Зато есть инвестиционная привлекательность, здоровые суды, адекватная бюрократия, реальная помощь гражданам, желающим начать свое дело. Начиная с перестроечных «500 дней», в нашей стране не исполнен ни один долгосрочный сценарий. В 2008 г. утверждена «Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года», но всего три года спустя ей на смену пришла «Стратегия-2020». Еще не отзвучали адресованные ей восторги, как в недрах Минэкономразвития зародился прогноз развития страны аж до 2030 г., предусматривающий, в частности, создание через 6 лет космического корабля для полетов на Луну[3]. Кто-то скажет, что долгосрочные стратегии у нас в крови. Жить пятилетками в России пытались и до советской власти: в 1907 г. Министерство путей сообщения составило первый пятилетний план для железных дорог. При СССР пятилетка стала основой планирования экономики: эффективной в ранние годы Союза и исчерпавшей себя в брежневскую эпоху. Но кнут и пряник для руководителей существовали реально, пресловутые приписки редко превышали 10 %, а задания партии хотя бы выглядели исполнимыми. А сегодня правительственные экономисты на голубом глазу обещают сформировать программу, при которой наш замерший, словно беременность, ВВП будет ежегодно увеличиваться на 8 %, производство – на 10 %, а инвестиции в основной капитал – на 15 %. Центробанк опубликовал прогноз курса рубля на 17 лет вперед. А премьер-министр не сомневается, что Россия сможет к 2024 г. войти в пятерку крупнейших экономик мира: «Задача сложная, соперники у нас очень серьезные, немало объективных трудностей». Может показаться, что глава правительства говорит о футболе, но скорее все-таки о наращивании ВВП (то есть совокупности всех прошедших в стране платежей, оказанных услуг, произведенных товаров). Никакой качественной характеристики экономики размер валового продукта не дает: на 1-м месте в мире Китай, на 3-м – Индия. Зато мы с нашим размером обосновались на комфортном 6-м месте: чуть впереди Индонезии, чуть позади Германии. Назначенный в 2016 г. главой Минэкономики Максим Орешкин уже понял, что к чему на новой работе: «Прогнозируемые темпы роста превзойдут рост мирового ВВП и позволят России войти в пятерку самых крупных экономик мира, преодолев текущее отставание от Германии»[4]. Если цена на нефть подрастет, а переливание бюджетных денег «королям госзаказа» увеличится, немцам останется только отряхивать пыль на обочине. Как нынче совершаются рывки, показал в 2015 г. министр промышленности и торговли Денис Мантуров, заявив, что мы обогнали США по производительности труда[5]. Воплотить хрущевскую мечту оказалось не просто, а очень просто: обвалили курс рубля – и стали получать за нефть, лес и газ вдвое больше национальной валюты. Исходя из логики «крупнейших экономик», мы уже оставили позади себя англичан, французов, голландцев, корейцев, швейцарцев. Но вот незадача: по величине дохода на душу населения (а это как раз главная качественная характеристика уровня развития) Россия находится на 62-м месте. У нас самый что ни на есть среднемировой показатель – 10,7 тыс. долларов в год, что на уровне Румынии, Уругвая, Мексики, Турции. Соревноваться в этой дисциплине никто из первых лиц не призывает. Хотя перспективные ученые эмигрируют, не видя будущего в обложенной санкциями казенной системе, премьера Медведева это не смущает: он заявил о необходимости войти в топ-10 стран по качеству образования. Сейчас 11 российских университетов «входят в топ-100 мировых рейтингов», как сообщил премьер-министр в отчете о работе Правительства РФ в Госдуме: «На эти цели было направлено более 50 млрд рублей: 10,5 млрд – в прошлом году»[6]. В какие «топ-100» попал на эти деньги Медведев, снова осталось загадкой: в престижном Шанхайском рейтинге от России только МГУ – на 86-м месте. История вряд ли видела что-то подобное: ставя задачу войти в пятерку крупнейших экономик мира, страна системно отвергает проверенные рецепты, сдавая одну позицию за другой. И в 2019 г. уступает самой себе 6-летней давности. Однако показуха, как и в случае с осчастливленной деревней Изборск, вовсе не является признаком дурости. Потемкинские деревни в XXI веке из исторического анекдота превратились в символ сверхприбыльной деятельности, позволяющей манипулировать бюджетной политикой и осваивать миллиарды казенных средств. Вторая ветка БАМа, мост на Сахалин, Сочи – это потемкинские деревни колоссального масштаба, по сравнению с которыми 200 млн на озеленение Изборска – это цветочки. На юбилеи российских городов и республик центр выдает от 5 до 40 млрд рублей. И это не каприз загулявшего помещика, это сугубо рациональное поощрение властей субъектов, лучше других поддерживающих на местах вертикаль власти. И создание стимулов для остальных не развивать экономику региона (на этом можно набрать долгов и прогореть), а просто слушаться начальства. Казань – уникальный пример города, который в 1977 г. отмечал 800-летие, а спустя всего 28 лет – 1000-летие. По словам Александра Овчинникова из Казанского национального исследовательского университета, власти Татарстана всегда поддерживали местных археологов, доказывающих, что Казань древнее Москвы: «Еще в семидесятые годы всплывали факты, что студентов казанских вузов, участвовавших в археологических раскопках, заставляли подбрасывать в раскопы кусочки керамики XII века». В середине 1990-х, на волне идеи суверенитета, казанский археолог Фаяз Хузин нашел на территории Кремля ранний домонгольский слой конца X–XI веков. Он предположил, что это разрушенное булгарское поселение, «предок» Казани. Из этого вовсе не следует, что городу тысяча лет – для этого необходима непрерывность развития. Вокруг Казани находили вещи эпохи неолита, но это же не значит, что надо готовить 10-тысячный юбилей. Но идея тысячелетия очень понравилась Минтимеру Шаймиеву, Камилю Исхакову и местной элите. Хузин заговорил, что булгарское поселение вовсе не разрушалось, а на территории Кремля очень вовремя нашли чешскую свинцовую монету 1005 года. Власти Татарстана давно реализуют важный политический тренд: межнациональный и межконфессиональный мир в обмен на юбилейные бюджеты. В Казани с толерантностью прекрасно: сепаратистов не слышно, напряженность между русскими и татарами минимальна. В схемах Кремля Татарстан – удачный пример для неспокойного мусульманского Кавказа. А одна из форм благодарности – деньги на праздники. В итоге «тысячелетняя» Казань в 2005 г. освоила больше денег, чем Петербург на своем 300-летии двумя годами раньше. Хотя Питер в 4 раза крупнее. По разным данным, на Казань ахнули от 80 до 130 млрд рублей, доля федерального бюджета составила более половины суммы. Звучали многочисленные предположения об откатах и явных мошенничествах. Но Счетная палата так и не обнародовала доклад о «целевом расходовании» при подготовке праздника. А комиссия Генпрокуратуры даже не дала пресс-конференции. В регионах поняли – открылась новая кормушка. 1150-летие Смоленска обошлось казне в 18 млрд рублей, 350-летие Иркутска – в 17 млрд, приращение России Башкирией – в 11 млрд рублей. Появились и рекордсмены «по праздникам» среди республик. Например, 350-летие вхождения Бурятии в состав России отмечалось в 2011 г. и обошлось Кремлю в 13 млрд рублей. В июне 2013 г. по стране прокатились мероприятия, посвященные 90-летию образования республики. А с 2014 г. начали поступать 6 млрд рублей, выделенные на 350-летие бурятской столицы Улан-Удэ, отмеченное в 2016-м[7]. Объем выделяемых средств никак не связывался с экономическими успехами региона. Поощрялось, судя по всему, отсутствие плохих новостей. В Мордовии, например, десятки исправительных учреждений. Но всплесков криминала не наблюдается, а на выборах исправно голосуют за партию власти. За 10 лет Владимир Путин посетил Саранск целых 6 раз, а федеральный бюджет не пожалел 18 млрд рублей на два праздника: 525-летие окончательного вхождения Мордовии в состав России и 1000-летие Единения русского и мордовского народов в 2012 году. В республике умудрились еще и помпезно отметить 400-летие ополчения Минина и Пожарского, поскольку местные историки активно разрабатывают версию, что Козьма Минин был мордвином. Интерес Кремля сорить миллиардами понятен. Во-первых, до 2014 г. особых финансовых проблем центр не испытывал – мог позволить гульнуть. Зато сколько плюсов сразу! Откаты составляли, по слухам, не менее трети выделяемых на праздники денег. Кремлю это на руку: руководство республики-юбиляра сразу оказывалось на коротком поводке, потому что юбилейные траты можно проверить и возбудить дела. Сами губернаторы получали возможность выстроить местные элиты «под себя», раздавая вкусные подряды. Бизнес привыкал, что успех и деньги могут прийти только через хорошие отношения с теми же самыми чиновниками. В конце концов, население чувствовало, что о нем не забывают: привозят артистов, устраивают салют, обновляют город. Беда в том, что у деловых людей в регионах формировалась ущербная мотивация. Зачем привлекать к себе инвесторов, рисковать, брать кредиты, когда проще сходить с министром на охоту и получить субсидии? Точно так же ни к чему создавать условия для каких-то там бизнесменов, когда лучше уловить вибрации власти, угадать ее запросы, как у девушки на свидании. И получить главный для регионалов приз. К началу 2010-х в Ульяновской области за весь постсоветский период не появилось ни одного индустриального парка, которых Калуга построила 13. Зато у губернатора Сергея Морозова пятеро детей: неудивительно, что именно здесь запустили акцию «Роди патриота». Название двусмысленное: под «патриотом» можно понимать и модель автомобиля УАЗ, которую получит гражданочка, разрешившаяся от бремени 12 июня – в День России. Поскольку таких прытких в области набирается 40–45 человек ежегодно и на всех «уазиков» не напасешься, единственную победительницу определяет лично Морозов. А остальным – утешительные призы вроде коляски. Акцию организовали с немецкой рачительностью: 12 сентября объявлено Днем зачатия. В этот день владельцам магазинов рекомендовано не продавать алкоголь, а городским предприятиям – отпускать женатых мужчин домой пораньше. Правда, непонятно, почему только мужчин? И почему не запрещают алкоголь накануне зачатия? И как можно подгадать роды ровно через 9 месяцев? И кто решил, что раннее окончание работы вызывает у ульяновских женщин овуляцию? Тем не менее акция стала регулярной, а власти очень гордятся ее результатами. По статистике областной администрации, число абортов снизилось до 400, а рождаемость в День России выросла в четыре раза. Но опять же кто и как подсчитывал аборты – неизвестно (есть версия, что при Морозове проще съездить «прерваться» в соседнюю Казань). А с четырехкратным ростом все сложилось именно так, как можно было бы предположить. В главном из ульяновских роддомов в обычный день рожают 20–25 женщин. Но 10 июня почему-то всего 10 новорожденных, 11-го – 12 малышей, в День России – сразу 45! А 13 и 14 июня – по 11 детей. Как писал Бабель, нужны ли здесь слова? Словно в подтверждение очевидного одна из рожениц призналась местным журналистам, что в учреждении востребована услуга: заплатив 5 тыс. рублей акушерке, можно либо стимулировать роды на три дня раньше, либо денька на три «задержаться»[8]. В Воронеже местная епархия РПЦ запустила акцию «Дар жизни»: молодежи раздают проспекты против абортов, а по областному телевидению гоняют репортажи о многодетных семьях. В Краснодарском крае на одну неделю в году запрещены аборты, коих на Кубани происходит 200 в день. В Липецке молодежные агитбригады соревнуются в рамках фестиваля «Как здорово, что я родился», уговаривая сверстников больше рожать. В Томске один из обломков движения «Наши» убеждает горожан иметь в семье по три ребенка. Их коронный аргумент – мы отстаем по рождаемости от Китая и это опасно для безопасности Родины. В Москве запустили в поезда кольцевой ветки метрополитена три тысячи пенсионеров в накидках с надписью «Что-то не так? Рожайте!». Почему именно пенсионеров? И как можно принимать подобные решения в сутолоке метро? Стоит ли объяснять, что в стойле снова не видно коровы, дающей молоко. Ведь вырастет из ребенка патриот, солдат и налогоплательщик или ходячая проблема, зависит от внимания, которое родители и страна готовы уделять его развитию на протяжении всех 18 лет взросления. А потому социальная политика и кампанейщина – это принципиально разные вещи. Корова в этой истории появляется, когда молодая семья при рождении малыша не играет в рулетку на автомобиль, а получает отдельное жилье – хотя бы на несколько лет. Даже в небогатых Чехии или Латвии искусственное питание, лечение – все включено в социальный пакет, который также приходит к молодой матери бесплатно. А в России нет устоявшейся правовой среды. Родил – и получил шансы на «уазик». Родил двух – получил право на материнский капитал, которым нельзя пользоваться до 18-летия ребенка. А монетизировать можно только за половину суммы через полукриминальную схему.