– Ну вот и думай, – оборвал Фрэнсис и повернулся, чтобы полюбоваться гроздьями алых цветов, свисающих с колонн галереи. Пиршество было очень пышным, но потом дети так и не смогли вспомнить, что же они ели из серебряных блюд и пили из золотых чаш. Однако всем запомнились лакеи в облегающих костюмах из серебряной чешуи, серебряных перчатках без пальцев и в чем-то вроде шлемов, что, по словам Кэтлин, делало их похожими не столько на людей, сколько на рыб. – Но это и есть рыбы, – сказала принцесса, широко открывая свои прекрасные глаза. – Это Лососеры, а тот, что стоит за креслом матери, Великий Лососер. Я слышала, в вашей стране есть великие лорды и пэры, а у нас есть Великие Лососеры. – И все ваши слуги – рыбы? – спросила Мавис. – Конечно, – кивнула принцесса, – но мы редко прибегаем к их услугам, разве что в торжественных случаях. Бомльшую часть работы у нас выполняют низшие сословия – в основном электрические угри. Они вырабатывают всю энергию для наших машин. – И как вы ее получаете? – спросил Бернард. Перед его мысленным взором пронеслось видение: он становится великим человеком, открывшим коммерческую ценность электричества, вырабатываемого угрями. – Мы держим их в баке, который подсоединен к нашим домам, – объяснила русалка. – Стоит повернуть выключатель, и энергия подается ткацким или токарным станкам, или на чем там вы работаете. При повороте выключателя запускается непрерывное течение, и угри плавают в его потоке все по кругу и по кругу, пока работа не прекращается. Это изумительно просто. – Это просто изумительно, – тепло сказала Мавис. – Я имею в виду всё здесь. Она махнула рукой в сторону ряда белых арок, сквозь которые ясно проглядывала зелень сада и синева того, что казалось небом. – Значит, ты живешь тут и целый день только и делаешь, что играешь? Как мило. – Игра скоро надоест, если не заниматься ничем другим, – мудро заметил Бернард. – По крайней мере мне бы точно надоела. Вы когда-нибудь мастерили паровую машину? – спросил он у принцессы. – Вот что я называю работой. – Для меня это было бы работой, – ответила она, – но разве ты не знаешь, что работа – это когда тебе приходится делать то, что тебе не нравится? А игра – то, чем тебе хочется заниматься. Возьми еще ароматных эндрюсов. Она сделала знак Лососеру, который приблизился с большим подносом фруктов. Пирующие сидели по четверо, пятеро и шестеро за маленькими столиками вроде тех, что бывают в ресторанах больших отелей, где едят люди, путешествующие на машинах. Эти маленькие столики хорошо подходят, чтобы за ними беседовать. – Тогда чем же вы занимаетесь? – спросила Кэтлин. – Во-первых, мы должны поддерживать течение всех рек – земных рек, я имею в виду – и следить за дождевыми и снежными кранами, и заботиться о приливах и водоворотах, и открывать сундуки, в которых заперты ветры. О, нелегко быть принцессой в нашей стране, скажу я вам, уж не знаю, как в вашей. А чем занимаются ваши принцессы? Тоже открывают сундуки с ветрами? – Мы… мы не знаем, – ответили дети. – Мы думаем, они открывают только благотворительные ярмарки. – Мама говорит, они ужасно много работают и навещают больных в больницах… – начала было Кэтлин, но в этот миг королева встала, и все остальные тоже. – Пойдемте, – сказала принцесса, – моя очередь наполнять реки. Только принцессы могут выполнять сложнейшую работу. – А какая самая трудная из твоих обязанностей? – спросил Фрэнсис, когда они вышли в сад. – Не подпускать море к нашему королевству и сражаться с Глубинным Народом. Мы удерживаем море снаружи мысленно, стараясь сделать это обеими руками, изо всех сил. И, конечно, тут нам помогает небо. – А как вы сражаетесь с Глубинным Народом… И кто они такие? – поинтересовался Бернард. – Тупоголовые, злые твари, живущие в глубинах морей. – Они не такие, как вы? – спросила Кэтлин. – Ну знаешь, дорогая моя! – Она хотела сказать: мы и не подозревали, что под водой кроме вас живут и другие люди, – объяснила Мавис. – Вы знаете о нас гораздо меньше, чем мы о вас, – сказала принцесса. – Конечно, здесь, внизу, живут всякие народы и племена, у которых разные обычаи, разная одежда и все такое прочее. Но кроме нас, есть две великие нации – Тупоголовые и Тонкокожие, и нам приходится сражаться с ними обеими. Тонкокожие живут у поверхности воды: легкомысленные, глупые существа, похожие на наутилусов и летучих рыб, весьма симпатичные, но вероломные и легкомысленные. Они очень коварны. Тупоголовые живут в холодных глубоких темных водах. Это отчаянный народ. – Ты когда-нибудь спускаешься в их глубины? Принцесса содрогнулась. – Нет. Но, возможно, нам придется это сделать. Если вода когда-нибудь ворвется в наше королевство, Тупоголовые нападут на нас, и нам придется отражать атаку, а потом загнать их обратно в их страну. Такое уже случилось однажды, во времена моего деда. – Но как, скажи на милость, – спросил Бернард, – вы потом снова откачали воду? – Мы же не на земле, понимаешь, – объяснила принцесса. – Изрядную часть воды выдули отсюда киты; касатки старались изо всех сил, но они дуют недостаточно сильно. А закончили работу осьминоги, высасывая воду своими присосками. – Значит, у вас есть кошки? – спросила Кэтлин, которая все время отвлекалась и уловила только слово, похожее на «кошки». – Только осьминожки, – ответила принцесса, – но они в восемь раз милее ваших сухопутных кошек. Внимание Кэтлин привлекла высокая леди: она стояла на мраморном пьедестале посреди бассейна и держала над головой большую вазу, из которой струйкой лилась вода. Вода, выгибаясь дугой, падала в вырубленный в мраморе узкий канал, пересекавший площадь и исчезавший под темной аркой в скале. – Ну вот и пришли, – сказала принцесса и остановилась. – Что это? – спросил Рубен, до сих пор странно молчаливый. – Исток Нила, – просто ответила русалка. – И всех других рек. А теперь моя очередь их наполнять. Я должна молчать, пока мое дежурство не подойдет к концу. Занимайтесь пока чем хотите, идите куда хотите. Все здесь ваше. Только осторожней, не коснитесь неба. Если однажды непосвященные руки коснутся неба, оно будет разбито. Она отбежала на несколько шагов, подпрыгнула и приземлилась на мраморный пьедестал, не коснувшись уже стоявшей там леди. Затем, очень осторожно, чтобы дуга воды не ослабела и не отклонилась в сторону, взяла вазу, а первая леди, в свою очередь, перепрыгнула через бассейн, встала рядом с детьми и приветливо с ними поздоровалась. – Меня зовут Майя. Сестра Фрейя рассказала мне обо всем, что вы для нее сделали, – сказала она. – Это я ущипнула тебя за ногу. Тут Мавис и Фрэнсис узнали голос, который произнес среди покрытых водорослями скал в Бичфилде: «Спасите ее. Мы умираем в неволе». – Чем будете заниматься, пока сестра выполняет свою работу и наполняет источники? – спросила Майя. – Наверное, подождем ее, – сказал Бернард. – Видите ли, мы хотим знать, как вернуться домой. – Разве вы не назначили время, когда вас должны отозвать? Дети ответили: «Нет», и красивое улыбающееся лицо Майи вдруг стало серьезным. – Кому вы поручили произнести заклинание возвращения? – Не понимаю, о чем вы, – озадачился Бернард. – Какое такое заклинание? – Слова, позволившие мне поговорить с вами на мелководье. Сестра ведь объяснила вам, что вы сможете вернуться только с помощью того самого заклинания, которое позволяет нам явиться на ваш зов? – Она ничего не объяснила, – сказала Мавис. – Ах, она такая юная и порывистая. Но она наверняка договорилась с кем-нибудь из земных жителей, чтобы тот произнес заклинание и призвал вас? – Нет, кроме нас она не знала никого из местных. Она сама мне так сказала, – ответила Кэтлин. – Ну а заклинание где-нибудь написано? – продолжала расспрашивать Майя. – Под картиной, – хором ответили дети. Они не знали, что эти стихи есть еще и в сочинениях мистера Джона Мильтона. – Тогда, боюсь, вам придется подождать, пока кто-нибудь случайно не прочтет то, что написано под картиной, – мягко проговорила Майя. – Но ведь дом заперт, там никто ничего не читает, – напомнил Бернард. Воцарилось мрачное молчание. – Может, грабители вломятся в дом и прочтут, – дружески предположил Рубен. – Да и вообще, кой толк поднимать из-за этого шумиху? Не понимаю, зачем вам возвращаться. Здесь все в порядочке, поэтому… Зачем? В лучшем месте я еще не бывал. Я собираюсь преотлично повеселиться и осмотреть тут все, что можно. Вон та мисс нам разрешила. – Отлично сказано, – сказала Майя, с улыбкой глядя на его серьезное лицо. – Вот истинный дух исследователя. – Но мы же не исследователи, – слегка сердито возразила Мавис, – и не такие эгоисты, как ты думаешь. Мама ужасно перепугается, если мы не вернемся домой к чаю. Она решит, что мы утонули. – А вы и вправду утонули, – весело заметила Майя. – Так, по-моему, называют это сухопутные люди – когда вы спускаетесь к нам, не позаботившись о том, чтобы кто-нибудь произнес для вас заклинание возвращения. – Какой ужас! – воскликнула Мавис. – О, Кэти! И она крепко обняла сестру. – Но вам незачем оставаться утопленниками, – утешила принцесса. – Кто-нибудь обязательно так или иначе произнесет заклинание. Уверяю, так и случится, и тогда вы отправитесь домой со скоростью угря. Дети почему-то до мозга костей прониклись уверенностью, что Майя говорит правду, и это их немного утешило. То, что вы чувствуете костями, убеждает лучше всего. – Но мама… – начала Мавис. – Похоже, ты не очень хорошо разбираешься в волшебстве, – с жалостью сказала Майя. – А первое правило волшебства гласит, что время, проведенное в других мирах, в твоем доме в счет не идет. Вижу, ты не понимаешь… У вас дома сейчас столько же времени, сколько было тогда, когда вы нырнули в колодец в пещере. – Но прошло уже несколько часов, – напомнил Бернард. – Знаю. Но ваше время совсем не похоже на наше. – Чем же они отличаются?