В доме и вправду горел свет, и дети испытали ужасное ощущение пустоты под ложечкой, слишком хорошо знакомое всем нам, – чувство, что их накрыли. Они не могли точно сказать, которое из окон светится. Потом разглядели, что это окно нижнего этажа, полускрытое плющом. У Фрэнсиса еще теплилась слабая надежда добраться до постели, не попавшись на глаза тому, кто зажег свет. Брат и сестра подкрались к окну, из которого вылезли так недавно… но как будто бы так давно. Окно оказалось закрытым. Фрэнсис предложил спрятаться на мельнице и позже попытаться незаметно пробраться в дом, но Мавис сказала: – Нет. Я слишком устала, чтобы еще что-то делать. Кажется, я слишком устала, чтобы жить. Пошли, покончим со всем этим, а потом сможем лечь в постель и спать, спать, спать. Итак, они заглянули в кухонное окно, но на кухне никого не было, кроме миссис Пирс: она разожгла плиту и поставила на нее большой чайник. Дети подошли к задней двери и открыли ее. – Что-то вы рановато, – не оборачиваясь, с едким сарказмом сказала миссис Пирс. Это было уже слишком. Мавис всхлипнула. Тогда миссис Пирс быстро обернулась. – Боже милостивый! – воскликнула она. – Что, прости господи, случилось? Где вы шлялись? Она взяла Мавис за плечо. – Да ты вся мокрая. Ах ты, гадкая, противная девчонка! Подожди, вот я расскажу вашей мамуле… как вы ловили креветок… Или пытались ловить… Нет, чтобы спросить, когда будет прилив! А с приливом-то, я знаю, не поймать ни единой креветочки. Погодите, еще услышите, что скажет об этом ваша мамуля. И гляньте-ка на мой чистый пол! А с вас течет, как с выстиранного белья после двухнедельного ливня! Мавис слегка дернулась в объятиях миссис Пирс. – О, не ругайте нас, дорогая миссис Пирс, – попросила она, приложив мокрую руку к шее женщины. – Мы такие несчастные. – И поделом вам, – сурово сказала миссис Пирс. – Вот что, молодой человек, ты пойдешь в ванную, снимешь одежду, бросишь за дверью и хорошенько разотрешься полотенцем; а маленькая мисс разденется у огня и положит свои вещи в это чистое ведро… А я тихонько поднимусь наверх, чтобы ваша мамуля не услышала, и принесу вам что-нибудь сухое. В сердцах детей затеплился свет надежды – такой же фантастический и слабый, как лунный свет на море, в котором исчезла русалка. Может, миссис Пирс все-таки не расскажет маме? Иначе зачем ей подниматься тихонько? Может, она сохранит их секрет. Может, она высушит их одежду. И, в конце концов, им не придется объяснять необъяснимое. Кухня была очень уютной, с блестящей медной посудой и сверкающей фаянсовой, а еще с круглым трехногим столом, накрытым чистой скатертью и уставленным бело-голубыми чашками. Миссис Пирс спустилась вниз с их ночными рубашками и теплыми халатами, которые тетя Энид положила вопреки всем возражениям детей. Как же они обрадовались им теперь! – Ну вот, совсем другое дело, – сказала миссис Пирс. – И не смотрите так, будто я вас сейчас съем, маленькие капризули. Я разогрею молока, и вот вам хлеб и топленый жир, чтобы выгнать простуду из костей. К счастью для вас, я уже встала – готовила завтрак для парней. Лодки вскоре придут. Парни будут хохотать, когда я им расскажу… Хохотать так, что животики надорвут. – О, только ничего не говорите, – взмолилась Мавис, – пожалуйста, не надо. Пожалуйста! – А мне хочется, – сказала миссис Пирс, наливая себе чаю из чайника, который, как позже узнали дети, стоял на плите весь день и большую часть ночи. – Это же самое смешное дельце, про какое я слышала за много дней. Ловить креветок во время прилива! – Я подумала, – заикнулась Мавис, – может, вы простите нас, высушите нашу одежду и никому не скажете. – О, вот как ты думала? А что еще тебе в голову пришло? – Нет, больше ничего, спасибо, – ответила Мавис. – Я только хочу поблагодарить вас за то, что вы такая добрая, и сказать, что сейчас еще не самый прилив, и, честное слово, мы не поцарапали вашу тачку… Но, боюсь, она сильно вымокла, конечно, мы не должны были брать ее без спросу, я знаю, но вы уже легли, и… – Тачку? – переспросила миссис Пирс. – Ту огромную неуклюжую тачку? Вы ее взяли, чтобы привезти креветок домой? Нет… Не могу удержаться… Силушки больше нет! И, откинувшись на спинку кресла, она затряслась от беззвучного смеха. Дети переглянулись. Не очень приятно, когда над тобой смеются, особенно над тем, чего ты в жизни не делал. Но они чувствовали, что если бы рассказали, зачем им на самом деле понадобилась тачка, миссис Пирс смеялась бы точно так же или даже больше. – О, не смейтесь, – сказала Мавис, подкрадываясь к миссис Пирс, – хотя вы такая душка, что больше не сердитесь. И вы ведь никому не скажете, правда? – Что ж, на этот раз вам все сойдет с рук. Но обещайте никогда больше такого не делать! – Честное слово, больше никогда! – серьезно ответили брат с сестрой. – Тогда идите спать, а я высушу ваши вещи к тому времени, как спустится ваша мама. Я выглажу их утром, пока буду ждать ребят. – Вы просто ангел, – сказала Мавис, обнимая ее. – Не то что вы, маленькие неслухи! – И миссис Пирс тоже обняла девочку. – А теперь ступайте и постарайтесь как следует выспаться. Мавис и Фрэнсис спустились к очень позднему завтраку, чувствуя, что судьба все-таки не слишком к ним сурова. – Ваши мамуля с папулей уехали на велосипедах, – сказала миссис Пирс, внося яичницу с беконом, – и вернутся только к обеду. Поэтому я разрешила вам выспаться. Малыши позавтракали три часа назад и пошли на пляж. Я велела вас не будить, хотя знаю – им не терпелось услышать, сколько креветок вы поймали. Думаю, они, как и вы сами, ожидали, что целую тачку. – А как вы догадались, что они знают о нашей вылазке? – спросил Фрэнсис. – Да они секретничали по углам и осматривали старую тачку так, что это рассмешило бы даже кошку. А теперь поторопитесь. Мне нужно помыть посуду… Ваши вещи уже почти высохли. – Вы просто прелесть, – сказала Мавис. – А будь вы другой, что бы с нами сталось? – Вы получили бы по заслугам: лежали бы в постели на хлебе и воде вместо того, чтобы есть чудесную яичницу с беконом и играть на пляже. Теперь вы знаете, что было бы, – заявила миссис Пирс. На пляже Фрэнсис и Мавис нашли Кэтлин и Бернарда. Сейчас, при ярком свете жаркого солнца, казалось, что вчерашние приключения почти стоило пережить – хотя бы ради удовольствия рассказать о них тем двоим, которые все время лежали в безопасности в теплых сухих постелях. – Но, сказать по правде, – призналась Мавис, когда рассказ подошел к концу, – вот сидишь здесь, смотришь на зонтики, на копающихся в песке детей, на вяжущих дамам, на курящих и бросающих камешки джентльменов – и с трудом веришь, что на свете есть волшебство. А все-таки, знаете, оно было. – Это как радий и всякие другие штуки, о которых я вам рассказывал, – проговорил Бернард. – Вещи не становятся волшебными только из-за того, что их еще не открыли. Конечно, русалки существовали всегда, просто люди о них не знают. – Но она разговаривает, – возразил Фрэнсис. – Почему бы и нет? – спокойно сказал Бернард. – Даже попугаи разговаривают. – Но она говорит по-английски, – настаивала Мавис. – А как еще, по-твоему, ей говорить? – невозмутимо спросил Бернард. Итак, в приятном солнечном свете, между голубым небом и мелким песком, приключение с русалкой, казалось бы, подошло к концу и превратилось всего лишь в рассказанную сказку. И когда все четверо медленно отправились домой обедать, думаю, им было немного грустно оттого, что все закончилось вот так. – Давайте сделаем круг и взглянем на пустую тачку, – сказала Мавис. – Она напомнит нам о той, что в ней была, как дамские перчатки напоминали трубадурам о дамах. Тачка стояла там, где ее оставили, но не пустая. В ней лежал очень грязный сложенный листок бумаги, подписанный карандашом неровными буквами: «Фрэнсу. Открыть». Фрэнсис открыл и прочитал вслух: «Я снова тут и она снова тут и хочет штоб вы были тут глубокай ночю. Руб». – Ну, я не пойду, – сказал Фрэнсис. Голос из кустов у ворот заставил всех вздрогнуть. – Притворитесь, что не видите меня, – сказал Блестящий Мальчик, осторожно высовывая голову. – Похоже, ты обожаешь прятаться в кустах, – заметил Фрэнсис. – Угу, – коротко ответил мальчик. – А вы разве не собираетесь… Ну, увидеться с ней снова? – Нет, – сказал Фрэнсис. – С меня надолго хватит «глубокой ночи». – А ты пойдешь, мисс? – спросил мальчик. – Нет? Вы… трусоватая команда. Ну тогда пойду я один. – Значит, пойдешь? – А ты как думал? – хмыкнул мальчик. – На твоем месте я бы тоже пошел, – сказал беспристрастный Бернард. – Нет, не пошел бы, – возразил Фрэнсис. – Ты даже не представляешь, какая она противная. Я сыт ею по горло. Кроме того, сейчас нам просто не выбраться из дома глубокой ночью. Миссис Пирс будет начеку. Нет уж… никаких вылазок. – Но вы должны что-то сделать, – сказала Кэтлин. – Не можете же вы все бросить на полпути. Если бросите, я вообще не поверю в волшебство. – На нашем месте тебе бы хватило волшебства, – парировал Фрэнсис. – Почему бы вам самим не пойти? Тебе и Бернарду? – А что, я не против, – неожиданно заявил Бернард. – Только не глубокой ночью, потому что я наверняка уроню ботинки. Ты пойдешь, Кэти? – Ты же знаешь, я с самого начала хотела пойти, – укоризненно напомнила Кэтлин. – Но как? – спросили все остальные. – Тут надо подумать, – сказал Бернард. – Вот что, парень, нам пора на обед. Ты после здесь будешь? – Ага. Я никуда не собираюсь. Может, притащите мне чуток еды? Я ничего не ел со вчерашнего вечера. – Тебя перестали кормить в наказание за то, что ты промок? – дружески спросил Фрэнсис. – Никто и не узнал, что я промок, – мрачно ответил мальчик. – Я не вернулся к палаткам. Я дал деру, свалил, сделал ноги…. сбежал.