В офисе зазвучал голос Шкафина: – Пришли расширенные анализы Светланы, по приезде ей сделали экспресс, определили наличие лекарства в крови. А сейчас стало ясно, что жена Федора приняла лошадиную дозу антидепрессанта в сочетании с немалым количеством сердечного препарата. Это должно было привести к смерти Мухиной. Но она пока жива, дышит, может реагировать на обращение, правда, периоды ее активности исчисляются секундами. Доктора раздувают щеки, говорят на медицинском суахили, но мне думается, что они сами не понимают, почему больная не умерла. Ставят ей какие-то капельницы, а сами пребывают в растерянности. Если что-то еще выясню, сразу сообщу. – Спасибо, – поблагодарил Дегтярев и вернул трубку на стол. – Они в больнице, – сказал Кузя, – обе! Глава девятая Семен встал и включил кофемашину. – Ты о ком говоришь? – Сегодня в пять утра в квартиру Шмаковых вызвали муниципальную «Скорую». Увезли двух женщин: Анну Борисовну и Алину Васильевну, мать и дочь. Предположительно: у старшей инсульт, – отрапортовал Кузя, – а у младшей гипертонический криз. Сейчас в базе больницы пошарю, гляну, что у них в картах написали. – Мне от научно-технического прогресса делается страшно, – вздохнула я, – от умельцев вроде Кузи ничего не скроешь! – Умельцев вроде Кузи больше нет, – надулся наш компьютерный гений, – один я, уникальный. Но справедливости ради замечу, не во всех медучреждениях тщательно защищают данные. Кузя взял трубку и сказал: – Здрассти! Мне надо узнать о состоянии Алины Васильевны Шмаковой. Кто?.. Сережа! И че? Мне к вам ехать?! Ну, ваще! Он убрал телефон и заметил: – Сурово ответили: «Сведения сообщают только родственникам, исключительно, когда они приедут в клинику и поговорят с врачом». Вроде все о’кей? А сейчас… небольшой финт… Кузьмин впился глазами в экран. – И что? Вот они, Шмаковы! Обе! Нашел. За три секунды. Интересно, кто у них там компьютерами рулит? Отличный пароль на вход в базу больных. Bolniza – один, два, три, четыре. Цифрами! Никогда никому не допереть такое попробовать! Анна Борисовна… упс! – Что? Говори быстрее, – велел Дегтярев. – Exitus letalis, – произнес Кузя, – умерла от инсульта. Первый раз в приемном покое скончалась. Ее откачали, отправили в реанимацию, там сердце опять брык. И кирдык! – Прямо так и написано? – разозлился полковник. – Брык и кирдык? Кто вызвал «Скорую»? – Алина Шмакова, дочь, – ответил Кузя. – Оригинально, – хмыкнул Семен. – А увезли кого? – Анну и Алину Шмаковых, – вздохнул Кузьмин, – совсем они плохие были. Но довезли их живыми! Значит, старались врачи, Шмакова, та, что медиков вызвала, сообщила бригаде, что она и мать руководили уборщиками в зале дома для гостей. Устали, решили перекусить. От гостей остались нетронутые порции горячего. Шмаковы полакомились филе-миньон с грибами. Потом решили взбодриться, выпили кофе и съели нетронутый кусок торта, он лежал на чистой тарелке в той части стола, где сидели хозяин с женой. Вероятно, торт не тронул Федор. Минут через двадцать Шмаковы поехали домой, они очень хотели спать. Что совсем неудивительно, часы показывали полчетвертого, а в восемь они должны были снова явиться на работу. Когда женщины вошли в квартиру, пробило пять. Анна почти сразу потеряла сознание, Алина же, с трудом борясь с тошнотой и головной болью, вызвала «Скорую». Вызов поступил на пульт в пять ноль три минуты. В пять двадцать приехали медики. Через тридцать минут больных принял приемный покой. К врачам претензий нет, они быстро примчались. – Ночью пробок меньше, – протянула я. – Пока это все, – заявил Кузя. Федор хлопнул ладонью по столу. – Александр Михайлович! Я ваш клиент. Ищите того, кто отравил Свету. Даша заподозрила суицид, но для него нет причин. Никаких. Вообще ни одной! – Нынче я владелец детективного агентства, – напомнил толстяк. – И отлично, – отрезал Мухин, – с полицейскими связываться не желаю. Продадут прессе информацию. Вы лучше разберетесь, вам я верю безоговорочно. – Но если дело не возбудить, то в суд… – завел Дегтярев. – Суда не надо, – процедил Федор, – мне только данные преступника узнать. И все! – Самосуд не лучшая идея, – предостерег его Семен. Мухин встал. – Не собираюсь я никого в бочку засовывать и цементом заливать. Есть другие способы отомстить. Пусть живет! Нищим! – А если это баба постаралась? – спросил Семен. – В чем разница? – скривился Мухин. – Пусть живет! Без денег! Вы найдите того, кто Свету отравил, остальное моя задача. Для вашего спокойствия повторяю: жизни того, кто все задумал и сделал, ничто не угрожает. Совесть Дегтярева может спать спокойно. Если вы согласны, то оформляем договор прямо здесь и сейчас. Полковник нахмурился, мы с Собачкиным переглянулись. Я кашлянула. – Федя, мы вообще-то друзья. – И что? – прогудел Мухин. – Что касается меня, то приятелям я помогаю просто так, – воскликнул Сеня. – И я, – хором подхватили остальные. Мухин открыл очередную бутылку с водой. – Вы зарабатываете деньги оказанием услуг. – Друзьям помогаем бесплатно, – отрезал Дегтярев. Федор кивнул. – Понял, не дурак. Расходы за мой счет! Не стесняйтесь. Потребуется кому-то за инфу заплатить? Не экономьте. – Принято, – согласился Собачкин. – Ну и договорились! – сказал Федя. У меня звякнул телефон, на экране появилось сообщение: «Тетя Даша, позвоните, когда освободитесь». Я встала, вышла во двор и набрала номер, с которого прилетело эсэмэс. – Тетя Даша, – зашептала Катя, – что с мамой? – Она в больнице, – осторожно ответила я. – Знаю, но что с ней? – Мне пока это неизвестно, – соврала я. – Узнайте, пожалуйста, – всхлипнула девочка. – Света в реанимации, – выдала я часть информации, – больше я ничего не выяснила, врачи по телефону не говорят. – Дайте им денег, – посоветовала дочь Светы. И наш диалог потек, как река. – Я нахожусь дома! – Поезжайте в больницу. – Сейчас не могу. – Вы же подруги! – Катя, Света лежит в палате интенсивной терапии, туда не пускают. – С врачом побеседуйте. – Я не родственница, доктор откажется что-либо мне сообщать. – Дайте ему денег! – Катя! – Что?