Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 35 из 92 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Вот же пройдоха, – качала головой миссис Броудер. – Уличный мальчишка на всю жизнь останется уличным мальчишкой. И она была права. Или нет? Чарли до женитьбы частенько захаживал в салуны и пивные, часами торчал в книжных лавках, споря о политике. Он был из тех, кто любит послушать самого себя, поразглагольствовать за кружкой пива, которое от споров лишь пуще пенилось. У меня не было выбора, следовало измениться самой, если я хочу, чтобы он изменился. На исходе седьмой ночи Чарли вернулся. Ключ заскрежетал в замке. Чарли споткнулся о порог, выругался и принялся расшнуровывать ботинки. Дышал он через рот, медленно, громко и тяжело. – Миссис Джонс? – завопил он. – Ты мне ЖЕНА? – Да. – По названию или фактически? – И по названию, и фактически, – очень спокойно проговорила я. – Ну ладно. – Он упал на топчан. – У меня для тебя кой-чего есть. Погляди-ка, что это такое? Он наклонился ко мне. Потянуло виски. – Подарок… Вот. В руке у него ничего не было, я уж хотела разозлиться, как вдруг другой рукой он выудил у меня из-за уха пакетик из белой вощеной бумаги – крошечный, размером с серебряный доллар. – Что это? – Французское письмо, – сказал он, изобразив рукой в воздухе нечто извилистое. – Презерватив. – Мы же никого во Франции не знаем. – Да не письмо это. Щит. Вощеная бумага лопнула. Я испуганно ждала, что же такое из нее явится. Назначение предмета Чарли и не подумал объяснить. Да и нечего тут было объяснять. Я все поняла с первого взгляда. Это был смешной чехольчик, сделанный из колбасной оболочки со шнурком, затягивающим мешочек. Я с трудом удержалась от смеха. – Откуда ты это взял? – У одной шлюхи в Бовери, – сказал он серьезно. Я отшатнулась от него: – Не подходи ко мне! Трепло ты и уличный хам, монахини не смогли обучить тебя морали, а мне надо было послушаться миссис Дикс, когда она предупреждала меня. И я отвернулась к стене. – Все, миссис Джонс, пошутили, и хватит. Если честно, эту штуковину мне дал парень по фамилии Оуэнс. Из этих, «свободомыслящих». Сам из богатых, я с ним в книжной лавке познакомился, той, что на Нассау-стрит. И еще с целой компанией аболиционистов. Последние несколько дней я провел с ними. Все слушал умных людей. Они там все о правах человека говорили, о том, какие глупцы священники, о свободе и даже о свободной любви. Ты, наверное, рада будешь узнать, что образованные люди за свободную любовь. – Свободная любовь! – воскликнула я, поворачиваясь. – Вот уж где никакой свободы нет, так это в любви! Чарли принялся извиняться и врать, будто всю неделю ночевал в книжной лавке. Уж больно неправдоподобно. И мне совсем не понравились его россказни про права да свободы. – С каких это пор человеку сдалось свободомыслие? Любой дурак может свободно думать о чем угодно. – Ага, а сколько дураков стоит в очереди, чтобы преклонить колени, верит всякой ерунде, хотя доказательств правоты у церкви не больше, чем у самого распоследнего грешника? – Да за такие речи ты отправишься прямиком в ад. – Не быстрее тебя, дражайшая миссис Джонс. Мнение должно основываться на научных фактах и логике, а не на болтовне какого-нибудь типа с нафабренными усами или потому что так церковникам угодно. Понимаешь, в чем суть? Это и есть свободомыслие. Философия. По мне, суть всей этой философии заключалась в том, что свободомыслящий впрягается в одну упряжку со всякими негодяями, девчонками из канкана и торговцами горячей кукурузой. Я вышла замуж за неверующего хама. Заметив, как омрачилось мое лицо, Чарли принялся клясться в своей верности: – Оставь сомнения, миссис Фома Неверующая. Зачем мне профессионалки? На них на всех проклятие Венеры, и каждая уж точно рада будет тебя ограбить. – И откуда ты об этом знаешь? – ядовито спросила я. – Ну, святым я никогда не был. До тебя я жил за счет своего обаяния и доброты прохожих. Среди прохожих попадались и леди, не буду отрицать. Я испепелила Чарли взглядом, но он лишь ел меня глазами, разве что не облизывался. – Но все это в прошлом. Я женатый человек. – Ха. То-то ты исчез на шесть ночей. – Ты моя жена. Верь мне или брось меня. Глаза его пылали, будто два фонаря в безветренную ночь. Я попыталась отвернуться, но он придержал меня за подбородок, словно я была зверем, которого он желал укротить. Так мы и сидели на топчане, глядя друг на дружку. И постепенно успокоились, напряжение спало, и тогда мы разом посмотрели на предмет, лежащий на постели между нами. – Ты должна мне довериться, – прошептал Чарли и так нежно провел пальцами по моей шее, что заклинание «не доверяй человеку, который сказал: доверься мне» вылетело из головы, и я позволила развязать шнурок на моей ночной рубашке. Он принялся целовать меня, одной рукой прижимая к себе, а другой разбираясь с упаковкой «французского письма». – Эта штука работает? – спросила я. – Еще как. – Клянешься? – Клянусь. У нас по-прежнему не было ни полога, ни занавесей вокруг ложа, зато теперь имелся щит, который мы употребили по всем правилам. Миссис Броудер улыбнулась, когда застукала меня у раковины напевающей. – Значит, все-таки жена? – А кем еще я могу быть? – Матерью. И скоро. Я не стала рассказывать ей про письмо из Франции. Глава четвертая Лиллиан Письмо из Иллинойса, конечно же, заслуживало отдельного разговора. Оно прибыло в один прекрасный день ближе к вечеру, когда я оттирала каминные решетки в доме доктора и руки у меня были черные от сажи. Звякнул звонок у парадной двери. – Черт бы тебя взял. – Я кое-как оттерла ладони и поплелась открывать. Это был почтальон, доставивший конверт, адресованный Экси Малдун. Дорогая Экси, Мама и папа дали Зимний бал в Чикаго! Знаю, тебе очень хочется, как и всякой девушке на твоем месте, узнать побольше об этом событии. Мое бальное платье было розовое, из шелка глясе, туфли в тон. Мои кузены Ван Дер Вейлы тоже участвовали. Средняя, Клара, моя возлюбленная сестра, очень хорошенькая, она была такая нарядная. Ее старший брат Элиот осенью начнет учиться в Кембриджском университете, у него золотые карманные часы V&W Chicago Rail Co (эту компанию основал его дедушка). Мне разрешили с ним потанцевать. На день рождения мама и папа подарили мне серебряный медальон с моим именем, написанным изысканной филигранью. Мне так нравится мое имя. Мама говорит, это имя для леди, отличающейся исключительным изяществом и красотой. Я каждый день молюсь, чтобы благодать Господа пребыла с тобой. Переписываю для тебя Его замечательные слова: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное[55]. Искренне твоя, Лиллиан Эмброз Ее слова, легкие и воздушные, пронзили мое сердце не хуже шляпных булавок. Зимний бал и серебряный медальон. И какая-то Клара – возлюбленная сестра! У меня перехватило горло от оскорбления и ревности. Блаженны нищие духом… Ха. Она полагает, что я до сих пор беспризорница. Письмо взбесило меня, я дымилась не хуже масляной лампы.
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!