– А меня полностью устраивает жить одной, – улыбается Лорен. «Даже не сомневаюсь», – думаю я, глядя на багаж, который все время был с ней. А еще я не сомневаюсь, что это все подстроено, чтобы Лиза нашла подтверждение своим догадкам, и весьма вероятно, она установила жучок в моем номере. Но Стефани, кажется, совсем не трогает то, что мы застряли вместе и нам придется делить на двоих одну большую двуспальную кровать – это не случайно. Когда мы поднимаемся в номер, она бросает вещи, отправляет в полет свои красивые туфли через всю комнату и идет в ванную. – Стеф, подожди, – говорю я, пока она не успела закрыть дверь. Она замирает. Я подношу к ее лицу телефон, чтобы она прочитала неотправленное ей сообщение: «Марк сказал, Лиза думает, мы ПЕРЕСПАЛИ! Вот почему хочет, чтобы мы жили в одном номере. Она наверняка установила здесь жучки, так что нужно быть осторожнее со словами». Стефани читает сообщение, ее лицо пугающе отрешенное. Берет мой телефон и сочиняет ответ, затем возвращает его мне и закрывает дверь в ванную прямо у меня перед носом. Я смотрю на экран и вижу, что она написала не словами. Она выбрала три смайлика – с кричащими лицами и обхватившими щеки руками. * * * – Она точно не пойдет? – спрашивает Лорен, когда мы встречаемся у лифтов. Я качаю головой. – Похоже, она очень устала. Наверное, страдает от смены часовых поясов после Лос-Анджелеса. Двери лифта открываются, и мы с Лорен терпеливо ждем, когда Марк с камерой зайдет туда первым. – Она устала? – спрашивает Лорен, когда двери закрываются. – Или расстроена? Я выпрямляюсь. – А почему она должна быть расстроена? – Думаю, от нее не ускользнуло, что Винс кое-кем увлечен, – дразнится Лорен, и я тут же жалею, что позволила ей говорить об этом на камеру. – Разве ты не заметила это на своей вечеринке? – к моему полному ужасу, продолжает она. – Он повсюду за ней ходил. Я прислоняюсь к поручню у стены лифта. – Мне даже не удалось поесть во время вечеринки. Поэтому нет, не заметила. И Келли бы так не поступила. Лорен подносит руку ко рту, прикрывая смешок – мол, попалась. На ней самая неподходящая для езды на велосипеде одежда. Вне тренировок Лорен с ног до головы одета в Nike, а тут надела платье с разноцветными кисточками, которые мигом зажуют колеса велосипеда. Я сердито смотрю на нее. – Что? Лорен прижимает подбородок к груди и дико хихикает. – Я не упоминала имя Келли. Затылок покрывается холодной испариной. – Нет, – настаиваю я, – упоминала. – Не-а, – медленно произносит Лорен. Улыбается и поправляет золотую тикку из бусин, разделяющую ее светлые волосы. – Ты знаешь, что это индийское украшение? – спрашиваю я. – А то как же, – отвечает Лорен слишком раздраженно, тем самым доказывая, что не знала. Она задирает подбородок, когда лифт открывается на первом этаже. – Африка пытается наладить отношения. Я следую за нашим самоназначенным представителем ООН в лобби, кидая взгляд в камеру – мол, она действительно только что это сказала? – И кстати, – бросает Лорен через плечо, – я бы тоже никогда так не поступила. Но это не значит, что он не пытался. Я случайно наступаю ей на пятку, и она набрасывается на меня. – Черт! – кричит она, и я, посмотрев вниз, понимаю, что порвала ремешок на сандалиях. – О боже, Лор. Мне так жаль. – Я только их купила, – стонет она и приседает, чтобы оценить повреждения. – В любом случае на велосипеде нужно ездить в закрытой обуви. Лорен сердито смотрит на меня с пола в яркую плитку, и я смеюсь. – Я куплю тебе новые в Таннерисе, ладно? – Неуклюжая Américain, – бормочет Лорен, поднимаясь. – Я подожду тебя здесь, – сообщаю я ей, когда она плетется обратно к лифту. Марк остается со мной. Я плюхаюсь на песочного цвета льняной диван в лобби, залезаю в телефон и перечитываю напоминалки от Лизы. «Напоминание: обсуди с Лорен сегодняшнее объединение Джен и Келли. Знаю, вы с Джен заключили перемирие, но она годами поливала тебя грязью. А Келли твоя СЕСТРА. Тебя это не беспокоит???» Откидываю телефон на колени и, вздыхая, провожу руками по лицу. Конечно, меня беспокоит, что Келли попала под чары плагиаторши, но у меня есть заботы поважнее. Например, то, что Лорен заметила влечение Винса к Келли и что Стефани, похоже, совершенно плевать, если наш секрет раскроется. Мое внимание привлекает какая-то суета в другом конце лобби. Под оливковой аркой появляются Келли, Джен и Лайла со второй съемочной командой. Келли и Джен одеты в яркие мешковатые платья, которые Джен, вероятно, заказала сшить из собственных отшелушенных клеток кожи. Я начинаю поднимать руку, чтобы привлечь внимание Лайлы, но замираю при виде странной картины. Келли замечает вылезший ярлык на платье Джен и, потянувшись, засовывает его обратно, ее пальцы касаются шеи Джен, идущей на несколько шагов впереди. И та явно удивлена этим прикосновением. Но удивление – это еще не все, на ее лице короткой вспышкой отражается отвращение. Оно не уходит даже через пару секунд, когда она с теплой улыбкой благодарит мою сестру. Мой мир сходит с оси, этого достаточно, чтобы рассмотреть все, что я знаю о дружбе Джен и Келли, в новом свете. «Меня это полностью устраивает», – улыбнулась Джен, когда узнала, что они будут в одном номере. Тогда почему прикосновение моей сестры вызвало у нее такое отвращение? Это нелогично, только если на самом деле Джен не нравится проводить больше времени с новой подружкой, а ее заставляют это делать. А кто может заставить Джен проводить с моей сестрой больше времени? Снимаю блокировку с телефона и перечитываю тексты напоминалок. Лиза. Наверное, Лиза поделилась с Джен своими подозрениями насчет Винса и Келли. Ну конечно же, так и есть. Лорен знает, а если она знает, ее хозяйка тоже. Наблюдаю, как Джен обходит центральный фонтан лобби, и задаюсь вопросом, какой могла быть ее напоминалка от Лизы. «Спроси Келли, как у нее дела с другими женщинами. Как дела со Стеф? Кажется, Стеф ее не принимает – есть мысли, почему?» Если есть запись, как Винс крутится около моей симпатичной, грудастой сестры, сюжет может получиться отменным. – Посмотри на этих близняшек, – говорит Марк. Он дает крупный план Келли и Джен, которые выходят из лобби, рассекая воздух длинными платьями. Келли больше не выглядит новенькой. Она похожа на женщину из оригинального состава. Будто могла бы носить мое кольцо. * * * Не думала, что это возможно, но чувствую себя еще хуже после того, как мы с Лорен возвращаемся в отель. Судя по нашему разговору, пока мы бродили по рынку вместе с гидом, ее явно проинструктировали задавать мне вопросы, помогающие выставить Келли шлюхой, крадущей мужа. – Что случилось с отцом Лайлы? – спросила меня Лорен, когда мы рассматривали прилавки с кожаными тапочками, марокканским шафраном и жестяными фонариками. – Его никогда не было рядом, – ответила я, дружелюбным тоном поставив точку в этом разговоре. – А у Келли кто-нибудь был за последние… сколько сейчас Лайле? Я неторопливо рассматривала красную гандуру, украшенную бусами. Спросила на посредственном французском, сколько стоит. Продавец слишком быстро протарахтел ответ, и я не поняла. – Он сказал, четыреста сорок дирхем за одно, восемьсот – за два, если сестра тоже захочет, – перевела мне Лорен. Лорен говорит на французском, как богатая студентка, одетая в Patagonia и забрызганная Van Cleef. Даже я слышу ее жалкий акцент. – Грубо, – пошутила я в надежде добиться скидки. – Правда? – согласилась Лорен, подыгрывая мне. – Как будто мы могли бы быть сестрами. – Мамой и дочкой – возможно, – усмехнулась я, и Лорен ахнула, явно пораженная, что я сказала такое на камеру. Мы продолжили путь, сбив цену до семисот шестидесяти за две гандуры, красную для меня и девственно белую для Лорен. – Так сколько лет? – спросила Лорен. Я остановилась полюбоваться сандалиями. – Кому? Лорен снисходительно улыбнулась мне, пока камера была обращена на нас. – Лайле. – Двенадцать. – Я подняла сандалии. – Как тебе эти? – Симпатичные, – ответила Лорен, даже не взглянув на них. – И что, у Келли был кто-то за это время? Я поторговалась с продавцом, прежде чем ей ответить. – На самом деле мне не хочется думать о своей сестре с кем-то. – Я вздрогнула, словно говоря: «Келли? Голая? Фу». – Наверное, она совсем одинока.