— Но что-то ведь вчера ты уничтожила, правильно? Директор смотрел на меня и улыбался. Словно бы знал, что я никуда не денусь и подпишу. — И мне ничего не будет? — осторожно уточнила я. — А если схемы найдутся? Мужчина скривился. — Если найдутся, то считай, что тебе повезло. А так… предприятие возьмёт расходы на себя. Давай уже подписывай и уматывай. — Я… — я умолкла, вчитываясь в бумаги. Тут был какой-то подвох. Когда я устраивалась на работу, то прекрасно помнила, как подписывала бумаги, что являюсь материально ответственным лицом. И за все, что лежит на складе, отвечаю своим кошельком. Что если я подпишу бумаги и, тем самым, повешу на себя огромный долг? Да и Василий Семенович подозрительно быстро предложил мне такой вариант, словно бы уже заранее знал, что схемы не найти в любом случае. — Ну что? Долго собираешься сидеть? У меня через тридцать минут совещание на другом конце завода, — он демонстративно встал, собирая со стола какие-то бумаги. — Я могу сходить в туалет? — наконец решилась я, сжимая в руках телефон. Василий Семенович мрачно посмотрел на меня, но все же мотнул головой в сторону двери. Удостоверившись, что рядом никого нет, я заперлась в кабинке. Несколько минут просто смотрела на сотовый. Ну и кому мне сейчас звонить? Адвокату, который когда-то занимался судом по моей квартире? Или… Я ведь помнила номер Виктора, но из-за охватившей паники не могла набрать даже первые цифры. Сглотнула и полезла за визиткой. «У меня просто нет выбора… мне приходится», — обманывала я сама себя. Набрала номер. Всего два длинных гудка, и раздался низкий мужской голос: — Не думал, что ты позвонишь так скоро, — без приветствий ответил он. — С ребенком все в порядке? С трудом подавила в себе желание бросить трубку, мне было физически больно слышать его голос. В груди защемило, горло сдавило болезненным спазмом. Если я реагирую на него так, когда он далеко, даже зная, что он собой представляет, то как мне заставить себя отказаться от чувств, когда он будет рядом? — Меня заставляют подписать документ на работе. Я не знаю, чем это может мне грозить. Думать о том, что мои неприятности могут быть выгодны самому Виктору, не хотелось. Если на мне будет висеть огромный долг — отнять ребенка после родов будет куда проще. Но к кому еще обратиться? — Говорить можешь? — его тон моментально стал серьезным. — Описать ситуацию? Дверь туалета хлопнула — кто-то вошел внутрь, проходя к соседней кабинке. — Нет. — Понятно. Ничего не подписывай. Тяни время. Где ты работаешь, я знаю. Навел вчера справки. Буду через пятнадцать минут. Приехал он действительно быстро. И даже как-то умудрился попасть внутрь, хотя вход был только по пропускам. Я успела вернуться в кабинет к директору, упрашивала его дать время, все-таки попробовать разыскать эти чертовы коробочки. Меня начали снова пугать меня полицией и последствиями, когда в дверь постучали. — Кто там еще?! — рявкнул директор, поднимаясь со своего стула и нависая надо мной через стол. — Романова, не видишь, там уже люди ждут? Подпиши и уматывай. Последний раз прошу по-хорошему. — Запугиваешь подчиненных? — раздался за спиной знакомый голос. — Я тоже люблю запугивать. — Ты кто вообще?! Ирина, ты кого впустила?! — крикнул Василий Семенович своей секретарше, круглыми глазами смотря на вошедшего. — Ирина спит, и учитывая зарплаты, которые ты тут у себя платишь, может ли ее кто-нибудь упрекнуть за сон на рабочем месте? — Это режимное предприятие. За незаконное проникновение сюда положен арест, — начальник посерел лицом и пробормотал сквозь зубы какое-то ругательство. Виктор неторопливо прошел вглубь комнаты и встал за моей спиной, положив руки на плечи. — А пахнет как на псарне… — сквозь зубы прошипел бывший, так что слышала только я. — Ненавижу любителей собак. Я боязливо принюхалась. Вроде бы ничем не пахло. Одно его присутствие давило, даже дышать стало труднее. И, тем не менее, я почувствовала себя защищенной. Если кто-то и мог мне навредить здесь, то только он сам. — Что вы там бормочите? Правильно ли я сделала, позвонив ему? — Говорю, как невежливо с моей стороны, — тон не предвещал ничего хорошего. — Я не представился. Виктор Альбертович Алмазов. На лбу директора выступили капельки пота. — Алмазов? — сглотнув, повторил он. — Эээ… А я Петров Василий Семенович. Он звучал жалобно. — Приятно познакомиться, Василий Семенович, — тоном Виктор напоминал кота, который задумал поиграть с мышью. — А чем я обязан? Представитель фармкомпании на промышленном предприятии… — он виновато развел руками и нервно улыбнулся. — Это так неожиданно. Если бы я заранее знал о визите… может быть, желаете экскурсию? На последнем слове голос сорвался на высокие ноты, дав петуха. — Не желаю, — он снова сжал мои плечи, слегка разминая и массируя. Сердце забилось чаще от его прикосновений. Когда-то давно он делал точно так же. Я словно перенеслась на полгода назад, когда еще не знала о существовании скрытой стороны его жизни. Чуть подалась навстречу этим чутким рукам… Интересно, а он еще ко мне хоть что-нибудь чувствует? И тут же обругала себя. Что за глупость! Нет у него никаких чувств. Нет и быть не может. Какие чувства у убийцы? А если бы и были, это ничего не поменяло бы. Все это блажь, наваждение, память тела. — Я правда понятия не имею, куда пропали эти чертовы коробочки… — прошептала я. Больше себе, чем тем, кто был вокруг. Словно бы напоминая самой себе, зачем и почему я сейчас здесь. Уж явно не для того, чтобы таять всего от малейшего прикосновения этих сильных рук. — Я не могла ничего перепутать. На них ведь маркировка наклеена. — О каких коробочках она говорит? — спросил Виктор. — Пропали со склада, за который она отвечает. Новое поступление. Объяснительную мне писала, — Василий Семенович кивнул туда, где лежали документы. Виктор бегло прочитал, а затем провал бумаги. — Все возможные претензии можете адресовать мне, — как по волшебству в его руках появилась визитка, и он положил её на стол. — Думаю, будет лучше, если ваша сотрудница подождет за дверью, а мы… Директор вытащил из кармана платок и вытер им лоб. — Наша сотрудница? Ничего она не наша… Я ее вообще увольнять собирался. — Как увольнять? — пришла в ужас я. — Я беременна, меня нельзя увольнять. Но Виктор чуть тряхнул меня, вынуждая умолкнуть. — Нет, если нельзя… — Василий Семенович поднял руки, смотря на собеседника при этом так, словно бы только от него зависело, можно что-то делать или нет. — Отчего же. По собственному желанию, вполне можно, — милостиво разрешил Виктор. — И даже одним днем. — О! Прямо сейчас? Одну минуту! — закивал директор, кидаясь к компьютеру. — Я не собираюсь увольняться. Какое еще собственное желание?! — не выдержав, вскочила с места. — Ты… Лицо бывшего абсолютно ничего не выражало, в то время как я кипела праведным гневом. Он ведь должен был помочь мне! А не делать мою ситуацию еще хуже! — Сядь. В твоем положении волноваться нельзя, — сказал, словно гвоздь забил. Внутри что-то оборвалось. Ноги подкосились, я плюхнулась на стул. В голове проносились ужасные картины возможного будущего. Как там сказал директор? Отправлюсь рожать в тюрьму?