Зажмурилась, не желая пропускать в сознание полустёршиеся сцены уже минувших дней. Клуб на окраине города. Вся мебель перевернута, стулья поломаны. На полу безжизненные тела нескольких человек. Рядом громилы с оружием. На меня направлено сразу несколько стволов. Как я там оказалась? Виски болезненно ломит, когда пытаюсь вспомнить. Перед глазами лицо Виктора. Он весь в крови. Даже лицо запачкано алым. На лице садистская улыбка. — Не трогать ее. Я сам разберусь, — чеканит он, больно впиваясь в плечо пальцами и затаскивая в подсобку. Стряхнув наваждение, я поняла, что все еще сижу на полу в прихожей. Медленно поднялась, пытаясь хоть как-то себя успокоить. Пусть мой план никогда в жизни больше не видеться с отцом моего будущего ребенка с треском провалился, но, может быть, все не так плохо? Я ведь сама выросла в детском доме, поэтому прекрасно знала, что такое жить без семьи, что такое желать узнать о своих корнях. Рано или поздно малыш начал бы задавать вопросы, кто его отец и как так получилось, что его нет в нашей жизни. Можно было бы, конечно, сочинить какую-нибудь слезливую историю про погибшего летчика-испытателя. Отец-манипулятор, убийца, владеющий гипнозом и не чурающийся им пользоваться, это ведь гораздо хуже, чем выдуманный летчик. Глава 2 Вечер проходил бестолково. Все выскальзывало из рук, я дважды порезалась ножом, пока чистила яблоко, пролила на ногу горячий чай и даже умудрилась разбить тарелку. А уже оказавшись в кровати, только и делала, что ворочалась, не в силах и глаз сомкнуть, не то что уснуть. Утром встала с больной головой и синяками под глазами, но зато с принятым наконец решением. Нужно поговорить с Виктором и расставить все точки над «i». Даже с деньгами сбежать от него у меня вряд ли получится. Не теперь, когда он знает о беременности. Я положила оставленную им визитку в сумку, хотя и без нее знала номер. Если он хочет в будущем общаться с ребёнком — я не смогу помешать. Но это будет только на моих условиях и в моем присутствии. Но как доверять человеку, который в любой момент может заставить подписать отказ от материнских прав с помощью своего проклятого гипноза? Вот только когда я пришла на работу, все эти проблемы померкли, отступив на второй план. Уже на проходной меня вызвали к начальству. И не просто к непосредственному руководителю, а к директору завода. Пока я шла по коридору до кабинета, думала, что у меня остановится сердце от страха. Что ему от меня могло быть нужно? Неужели кто-то видел, как я выносила вчера схемы? Ведь была предельно осторожна! Все предусмотрела! Когда вошла, директор стоял у окна, рассматривая что-то сквозь жалюзи. — Садись, Романова. Догадываешься, почему ты здесь? Села на жесткий неудобный стул для посетителей и помотала головой. Затем поняла, что спиной директор меня не видит, и, сухо кашлянув, выдавила: — Нет. Тот неодобрительно посмотрел, картинно вздохнул, а затем прошел к своему огромному креслу и уселся, скрестив руки: — Скажи спасибо, что я сейчас сижу тут с тобой разговариваю, а не вызываю полицию. Я почувствовала, как пол уходит из-под ног. — Что-то случилось? — пыталась оставаться спокойной, но буквально зуб на зуб не попадал. Денег захотела! Дура! Зачем было во все это ввязываться?! — Случилось, Романова. Случилось, — он начал повышать тон. — Со склада пропала коробка с новыми запчастями. — Новыми? — я облегченно выдохнула, понимая, что не имею к этому отношения. Наше предприятие было совместным с одним японским заводом. Они присылали нам чипы, микросхемы, мы собирали из них различные гаджеты, и дальше те шли на отечественный рынок. Пару дней назад как раз была новая партия каких-то суперсовременных микросхем. Я как заведующая складом лично пересчитывала все коробочки. Да и не должна была моя вчерашняя авантюра вскрыться. Все акты об уничтожении сделаны и подписаны. Члены комиссии, которые должны были при этом присутствовать, как обычно, даже смотреть не стали, просто поставили подписи и убежали по своим делам. — Новыми, Романова. Новыми. На камерах видно, что последней выходила ты — да еще и с огромной сумкой! — Василий Семенович, я правда не имею к пропаже отношения. Вчера все было на месте… — принялась оправдываться я. — На месте? На месте?! А почему тогда мне технолог сказал, что ему вместо новых схем подсунули списанную партию?! Вот это вот что?! Он швырнул на стол передо мной вчерашние акты об уничтожении. — Что ты на это скажешь? Твои подписи? — Мои… — А почему тогда эти самые уничтоженные по документам схемы все еще на предприятии?! Ты чем вообще на своем месте занимаешься?! Ты хоть понимаешь, какие убытки мы теперь на тебя повесим?! Я оторопело хлопала глазами, пытаясь переварить случившееся. В голове крутились только матерные слова. Похоже, я действительно влипла. Господи, как так вышло, что эти проклятущие схемы поменяли местами?! Да и старые, они же огромные, только на переплавку и годятся. Я ведь не могла перепутать… — Может быть, мне не стоит быть таким добрым? — вот вроде и голос он не поднял, а чувство, словно из ведра холодной водой окатило. — Ты материально ответственное за товар лицо. Ты хоть понимаешь, что у нас тут оборонка. Что ты теперь не просто денег должна будешь, а еще и под суд пойдешь? По самой серьезной статье. — Василий Семенович… — от волнения я начала задыхаться. — Я правда не знаю, как так произошло… Боже, какая я дура! Прикрыла рот ладонью, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Это ты будешь в полиции рассказывать, — он полез в ящик стола, вытаскивая какие-то бумаги. — Василий Семенович… — В общем, так, Романова. У нас пропажа на несколько миллионов. В долларах, Романова! В долларах! Сама понимаешь, что ты у нас — единственная подозреваемая. Если товар не найдется, то ты отправишься в тюрьму. И никто не посмотрит, что ты беременная. В тюрьмах тоже рожают. Он резко замолчал и принялся барабанить пальцами по столу. — Может быть… — я сглотнула, — может быть, кто-то случайно перепутал… партии… — Кто-то перепутал? — директор поднял брови, смотря на меня при этом как на умалишённую. — Случайно, — кивнула я. — И мы вместе с комиссией вчера вместо старой партии уничтожили новую. Из глаз сами собой покатились слезы, которые я так и не смогла сдержать. — Вы уничтожили новые схемы?! — лицо Василия Семеновича пошло красными пятнами. — Это просто предположение, — моментально сдала я назад. — Кроме тебя, Романова, на складе никого не было. Так что засунь свои предположения… Он порывисто потянулся к стоящему на столе компьютеру, что-то принялся печатать, и уже через минуту жестом фокусника вынул из принтера какой-то документ. Когда я заглянула в протянутый лист, меня начало потряхивать от дурного предчувствия. — Подписывай. Я попыталась прочесть, но слезы, катившиеся по щекам, мешали, а от волнения сильно мутило. Буквы сливались, не желая складываться в слова. — Что это? — Объяснительная. Что так и так, мол, пока переставляла коробки, перепутала, и дальше о том, как ты их списала. Так и быть. Обойдемся без полиции. — Спасибо, — дрожащими пальцами взяла ручку, поднесла ее к бумагам. Наконечник завис над полем, где требовалось поставить подпись. В голове словно красная лампочка вспыхнула. Я уже так раз подписала один проклятущий документ, а потом осталась без квартиры. — Но ведь это не я их перепутала…