— Театр оперы и балета имени Ивана Евстафьевича Хандошкина. В центре, ты вчера там тоже была. — Оу, — девушка смутилась и завела мотор. — Откуда ж я знаю, как он там называется. Волнение с каждой минутой становилось все сильнее. А что если я не права? Если Максим не виноват? «Возомнила себя Шерлоком Холмсом, решила, что самая умная?» — внутренний голос ничуть не способствовал самоуспокоению. Чтобы хоть как-то отвлечься, решила попытаться поговорить с Марией. Вдруг удастся еще что-нибудь выудить у нее? — А вы с Максимом встречаетесь? Блондинка смерила меня таким взглядом, что я мысленно отвесила себе хороший такой подзатыльник. Отличная из меня конспираторша! Только в лоб такие вопросы и задавать, да! — Он с такими, как я, не встречается, — сказано было сквозь зубы и с явной обидой. — С такими, как ты? Это с какими? Блондинок не любит? — С такими, кто живет как человек, — точно. Она явно обижена. И это «как человек». Интересно, она про качество жизни, характер, или о чем? Хотя, зная Максима и его пунктики, скорее всего, речь идет об отпущенных годах. — А ты не человек? — осторожно уточнила я, но в ответ получила лишь еще один «страшный» взгляд, и больше за всю дорогу блондинка не проронила ни слова. Глава 13 Здание театра показалось гораздо более величественным и зловещим, чем вчера. Буквально все в нем вызывало стойкое ощущение таящейся опасности. Стройные колонны вдоль белого фасада, высокие окна. Атмосфера была напряжённо-торжественной. На парковке перед оперой стояло несколько больших автомобилей на высокой подвеске. Все белого цвета, но с наглухо затонированными стеклами. Неужели и правда кто-то приехал? Таинственные арбитры? Несколько секунд просто сидела в машине, не в силах заставить себя выйти. Я с трудом представляла себе, что будет дальше. Мне нужно было найти Виктора и рассказать все свои подозрения. Может, меня туда не пустят. Может быть, я зря позвонила Максиму, и тот понял, что я догадалась. Глубоко вздохнула, пытаясь отбросить лишние эмоции, и наконец вышла на улицу. — Я припаркуюсь и подожду где-нибудь, — сказала Мария, крутя головой в поисках подходящего места для стоянки. На входе в театр по-прежнему стоял уже знакомый старичок. — Сегодня в театре проходит закрытое мероприятие. Прошу прощения, но сюда нельзя, — предельно вежливо ответил он. — До свидания. Я постаралась не выдать своего волнения. — Я как раз по поводу этого мероприятия… — робко начала, но меня тут же перебили. — Девушка, если вы сейчас же не уйдете, я вызову полицию, — на этот раз он уже был не так вежлив. Я должна была испугаться еще больше от такого тона, но неожиданно вместо этого разозлилась. Ну сколько можно пугать меня полицией! — Я дочь Раиса Галавиц, а он, можно сказать, главное действующее лицо на этом вашем «мероприятии»! — если наглость и бахвальство — единственный способ попасть внутрь, то надо их использовать. И, судя по всему, способ сработал. Старичок замер и посмотрел куда-то назад. — Скажите, что я пришла, уверена, что меня прикажут пропустить. — Я не могу отлучаться, — пожал он плечами. — А телефона у меня нет. Вот сволочь! А ведь казался таким вежливым и приветливым. — Если вы меня не пропустите, то… Замешкалась всего на миг и тут же услышала подозрительное: — То что? — То это будет трагедия для меня. У меня на отца напали сегодня! — взвизгнула я, пытаясь сыграть понатуральнее. — Он был на волосок от гибели. А я, между прочим, беременна. Мне волноваться нельзя. Единственный в мире ребенок полувампир. Вы хоть представляете, какая это ценность для всего мира нелюдей? Мне противопоказано расстраиваться. Если я сейчас же не попаду на ваше «мероприятие», то накручу себя до такой степени… Готовы взять на себя ответственность, если что-то случится с ребёнком? Брать ответственность старичок оказался не готов, по крайней мере, сразу отодвинулся в сторону, давая пройти. Ну а может, просто не захотел связываться с истеричкой. Не давая ему опомниться или передумать, быстрым шагом прошла через вестибюль, поднявшись по широкой лестнице наверх, где были выходы к ложам и верхним рядам амфитеатра. Как раз у одного из таких выходов стояла смутно знакомая девушка. Она стояла между двумя висящими на стене картинами и смотрела прямо между ними. Со стороны выглядело жутковато. Темные длинные чуть вьющиеся локоны, невысокая, худенькая. — С вами все в порядке? — на всякий случай спросила я. Просто пройти мимо мне бы не позволила совесть. — А? Что? — она встрепенулась, словно бы я ее только что разбудила. — Вы кто? Стоило ей повернуться, как я ее узнала. Ну конечно! Та самая балерина, что нравилась Герману. — Меня зовут Вероника, я тут… просто мимо прохожу. — А я Ирина Эльтова. Я тут работаю, — она замолчала, а затем словно забыла разом о моем существовании и снова отвернулась к стене. Неужели это Виктор с ней сделал? Или еще кто-то? Ужас какой! — Герман Игнатьевич пригласил меня сегодня на свидание, но у него сейчас встреча, он просил подождать, — неожиданно произнесла она безразличным тоном. Когда все закончится, нужно будет обязательно уточнить насчет нее у Виктора. Учитывая, что Нагицкий попросил загипнотизировать девушку как раз в тот момент, когда я была рядом, то я невольно чувствовала себя виноватой во всей этой истории. Открыв дверь в зал, чуть поколебавшись, зашла внутрь, ожидая увидеть там что угодно. Людей, нелюдей, волков или летающих монстров. Кого угодно. Вот только в зале никого не было. Совсем. Пустой амфитеатр. Пустая сцена. Я прошла вниз. Куда все делись? Может быть, я ошиблась и Виктор не здесь. Или если здесь, то в другом помещении. Но ведь стоял же человек на входе, значит, что-то, да охранял. «Охранял, как же. Даже не спросил, зачем иду…» Поднялась на сцену по ступенькам по бокам, рядом висели огромные полотнища красного бархата. Обернулась и замерла. Забыла на мгновение, кто я, зачем здесь. Напротив начинался амфитеатр, множество полукруглых ложей по бокам венчали зал, и я сама себе начала казаться маленькой, ничтожной, потерянной. А как, должно быть, волнительно чувствуют себя артисты на сцене! И, вместе с тем, в душе поднимался неясный трепет, что-то захватывающее. Ведь я тоже мечтала выступать. И если бы поступила в театральное, сейчас играла бы на сцене в спектаклях, репетировала. Легко поклонилась, словно в зале уже сидели аплодирующие зрители. Малыш внутри толкнулся, напоминая о себе. Момент рассеялся. Покрутила головой в поисках прохода к гримеркам. Может быть, там сейчас идет «высокое собрание»? За сценой обнаружился проход, за которым тянулся длинный коридор. По одной стороне стояло несколько кресел, по другой шли двери с табличками. Сначала это были имена, чуть подальше — вывески «Общая гримерная», «Костюмерный цех», затем туалеты, душевые. Мне показалось, что я слышу голоса, и, почувствовав себя увереннее, пошла в их сторону. Вскоре вышла к большому квадратному помещению. Зеркала на стенах, станки. Должно быть, именно здесь проходили репетиции. Посередине стояло три кресла. В центре сидел Нагицкий, с двух сторон от него — Раис и Виктор. Позади переминался с ноги на ногу Руслан. Вот уж кто явно предпочел бы оказаться подальше отсюда. Бледное лицо, закушенная губа, руки, сжатые в побелевшие кулаки. — Вероника Романова, — Герман, увидев меня, удивленно вскинул брови. — Какой сюрприз. Решили разбавить нашу мужскую компанию? Похвально. — Что ты тут делаешь? — Виктор чуть подался вперед. Он буквально прожигал взглядом, в котором были и страх за меня, и злость с раздражением за вмешательство. Я сделала два шага вперёд. — О, еще один свидетель в мою пользу. Раз уж она здесь, то требую, чтобы осталась! — а это уже Раис. Он выглядел самым довольным из четверых. — Хотя вроде бы и так все уже ясно. Вызывай своих арбитров. Ясно же как день. Алмазов решил, что он самый хитрожопый и может избавиться от меня через людей, а ему за это ничего не будет. — Я уже сказал, что не имею никакого отношения к тому, что случилось утром. Куда как логичнее мне видится совсем другой вариант. Галавиц подставил мою невесту, заставив ее выкрасть микросхемы с завода. Но в итоге засветился перед людьми и получил то, что получил. Я на мгновение растерялась, запнувшись об эту его «невесту», и прослушала большую часть того, что он говорил. Он ведь сказал это только из-за Раиса, ведь так? Что-то словно кольнуло внутри, порождая странное теплое чувство, наполняющее до краев. — Виктор Альбертович, — насмешливо произнес Нагицикий. — При всем моем уважении, ты брал на себя обязательства. Не хочу, чтобы потом меня обвиняли в предвзятости. Он кивнул в сторону Раиса. — Он в своем праве, чтобы вызвать арбитров. Те в любом случае чувствуют, где ложь, а где правда. И вообще, вы оба срываете мне свидание. Не могли затеять все это в другой день? — Да, действительно. Второй раз девушка вряд ли согласится с тобой куда-либо пойти, — недовольно сверкнул глазами Виктор, но при этом тон его сочился ядом. В нем прекрасно читалось: «Второй раз гипнотизировать не буду». — Арбитры так арбитры. Дураком здесь буду выглядеть не я. — Можно мне сказать? — сердце невольно пропустило удар. Справиться с минутной слабостью получилось быстро. Я не знала, будут меня слушать или нет, но ведь не зря же я сюда пришла.