- Стой. Адрес говори, я сам приеду. - Нет, Стас, я сама. Быстро положила трубку и, борясь с подступающими слезами, судорожно начала искать свою одежду. Пытаюсь отогнать от себя дурацкие мысли, но объяснить, почему мой лифчик валяется на полу – никак не получается. Здраво мыслить вообще не получается. Все, что крутится в голове – я не могла изменить Стасу. Ну ведь не могла же. Даже, если мне что-то подмешали. Не могла! Не помню, как выбиралась из незнакомой квартиры, равно как и вызывала такси. Голова стала болеть еще сильнее, то ли от того, что я начала лить слезы, стоило только сесть в машину, то ли от того, что мне что-то намешали. А кто намешал? - Девушка, вам плохо? - Нет, все нормально. - Возьмите салфетки, - доброжелательно предложил таксист. - Спасибо, - беру упаковку и, только развернув салфетку, понимаю, что сейчас себя выдам перед Стасом. Что я ему скажу, что проснулась полуголой в чужой квартире? Бред… какой же бред. Нет, не скажу. Нет, не скажу. Все, что угодно, но не это. Это же… конец всему. Вдох-выдох… Надо просто успокоиться и привести себя в порядок. А завтра на свежую голову все обдумать. Да, так и надо. Кое-как заставила себя прекратить лить слезы и стала вытирать потекшую косметику. Таксист попался на редкость хорошим мужиком. Как только увидел, что я взялась за косметику, припарковался на разрешенном участке и дал мне спокойно подкраситься. А затем, без единого слова, продолжил наш путь. Подъехав к дому, я напрочь забыла о головной боли. Все, что сейчас меня волнует – это выпрыгивающее из груди сердце. Надо всего лишь включить режим уверенной стервы, принять душ и ни в коем случае не лить при Стасе слезы. - Привет, - как можно спокойнее произношу я, скидывая с себя обувь и плащ. - Привет?! Это что за херня, Аля? - Я не хочу больше ссориться. Я устала и хочу в душ. - От чего ты устала? – резко хватает меня за руку. – Где ты была? - Я же сказала – в парке. Кормила голубей, разговорилась с женщиной. Потом пошла в кафе. - А с глазами у тебя что? Ты меня за идиота держишь? - Нет. Просто я немного поплакала. Знаешь, оказывается, сколько птиц погибает от жвачек на асфальте. Ты это знал? – косметику, блин, накладывала. На кой хрен спрашивается. Противные слезы так и текут, обжигая щеки. - Аль, ты чего? - Птичку жалко, - истерично произношу я, захлебываясь слезами. – Я пойду в душ. У меня ощущение, что я вся в пыли после парка. Я быстро, - одергиваю ладонь и быстро иду к лестнице. В ванной я в действительности пробыла немало. Хотя бы, потому что слишком долго рассматривала в зеркале свое тело на наличие каких-нибудь следов. То ли это успокоение самой себя, то ли какая-то оставшаяся надежда, но мне стало намного легче, когда я не нашла ничего такого, что свидетельствовало бы о том, что я с кем-то была. Хотя где-то в глубине души, я понимала, что просто так в чужой квартире и постели - полуголой не просыпаются. - Ну наконец-то, я уж думал тебя эвакуировать. - Скажешь тоже, - пытаюсь отшутиться я, проходя в комнату. - Аль, постой, - ловит меня за плечи и чуть сжимает их. - Я просто не хочу, чтобы ты опять через неделю рыдала с тестом в руках. Понимаешь? – смотрю на него, и только сейчас понимаю о чем он говорит. – Хочу, чтобы ты была беззаботной и незагруженной мыслью о ребенке. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Нам хорошо. - Я тебя люблю. Прости меня, - кладу голову ему на грудь и прижимаюсь со всей силы. - За что простить? - За то, что… в офисе вспылила. Ты прав. Надо прекратить помешательство с ребенком. Я больше не буду, обещаю. - Аль? - Ты меня не бросишь? - вопрос сам вырывается из меня. - Ну что ты ерунду несешь?! - Пообещай, что не бросишь. Никогда не бросишь. Просто скажи это, если так и есть. - Никогда я тебя не брошу. А если сама захочешь уйти – прикую наручниками и не отпущу. - Это мне нравится, - сквозь смех и слезы проговариваю я. - Пожалуйста, прекрати плакать.