— Давай решать проблемы по мере их поступления. Все равно мы сейчас не унесем эту одежду, и так много набрали. На недельке зайдем и тогда уже разрулим и эти вопросы. И Нина послушно согласилась, продавщица сделала пометку на моем пропуске, и мы весело зашагали по направлению к правительственному зданию. Оформление Нины в качестве постоянного посетителя прошло быстро и безболезненно, охранник даже подмигнул мне за ее спиной — мол, молодец, какую девчонку склеил. И вот мы уже стоим на пороге 87-й квартиры. — Дааааа, — это все, что только и смогла из себя сразу выдавить Ниночка, а потом собралась и добавила, — богато люди живут. А там чего? — показала она на дверь из второй спальни. — Кладовка наверно, — пожал я плечами, — она же гардеробная. — А балкончик-то подкачал, — все же нашла она к чему придраться, — могли бы и покрасить перила. Вон там Москва-река? — Ага, она самая, — подтвердил я, — за набережной Шевченко. — Хорошо, что окна во двор, — заметила она и сразу же перешла к насущным вопросам, — сначала ты в ванную или я? — А давай вместе, — скромно предложил я, — там места много… а шампанское пока в холодильнике охладится. * * * Через час примерно мы уже сидели за столом в необъятной гостиной-кухне и беседовали о житье-бытье. — Быстро ж ты поднялся, Петя, — сказала она, опрокинул бокал с шампанским, — и высоко… не страшно на такой высоте сидеть? — Если честно, Ниночка, — тихо отвечал я, — то страшновато… тут ветра сильные дуют, днем жарко, ночью холодно. И падать больно будет, если что… но это, во всяком случае, произойдет не сегодня, так что давай наслаждаться, пока есть чем. — Хорошее рассуждение, — поддержала она меня, — да, а чего это Наумыч от тебя вчера хотел? — Все просто, — я разлил виски в рюмки, — хочет, чтоб я не забывал его в случае чего. А он взамен может мне пригодиться, связей типа много у него. — Послал бы ты его, — посоветовала она, — он ведь и тебя так же кинет, как меня, например. Гнилой человечек. — Я подумаю, — просто отвечал я, — как виски-то? — Самогон-самогоном, — весело отвечала она, — но пьется легко. — Напрасно ты так гонишь на этот продукт, — заметил я, — традициям виски-варения уже не одна сотня лет, в той же Шотландии тысячи таких винокурен, и у каждой свой оригинальный секрет производства. Между прочим, в России тоже раньше делали что-то похожее, но потом перешли строго на водку, которая представляет собой бесцветный водо-спиртовой раствор с характерным вкусом и запахом. И вкус, и запах водке придают сивушные масла… их по идее надо бы удалять, но тогда водка совсем без отличительных признаков останется. Так что немного оставляют. А шотландцы и за ними англичане с американцами пошли по другому пути — спирт у них настаивается в бочках с разными добавками. Технология, как у коньяка почти. И вкус получается самый разный, в отличие от водки. — А я вот еще слышала такие выражения, как «бленд» и «сингл-молт», — вдруг спросила Нина, — это что такое? — Тут все просто, бленд это смесь, сингл-молт — односолодовый значит… — А при чем тут солод? — Ну виски же из ячменя гонят, а солод это намоченные и пророщенные зерна этого ячменя… так вот — бленды производятся из смесей разных видов и производителей, купаж он еще называется. В основном льют то, что подешевле, ну и вкус с запахом у таких продуктов соответствующий… стандартный-стандартный. А односолодовые производят строго из одного сорта, выгнанного по возможности в одной винокурне. Чем больше выдержка продукта, и чем лучше раскручена эта винокурня, тем дороже конечный результат получается. Есть сорта по пять-десять тысяч долларов за бутылку. — Ничего себе, — удивилась Нина, — это сколько же в рублях будет? — По официальному курсу, — быстро провел я подсчет в уме, — 3–6 тысяч рублей. А если реальный курс брать, то умножь это на 4 где-то… — 20 тысяч? — у Нина глаза на лоб полезли, — я столько за 10 лет не заработаю. А этот вот Уокер, он какой, односолодовый? — Увы, Ниночка, — ответил я, — это всего лишь бленд, но качественный бленд, стоит довольно высоко в линейке подобных. — Давай уже и пиво попробуем, — поменяла тему она, — а то чешский Праздрой я только по телевизору видела… Праздрой оказался довольно качественным пивом, с легкой горчинкой и высокой шапкой пены. Градусов только на мой взгляд в нем маловато оказалось, но Нине понравилось. — На наше Жигулевское не похоже, — заявила она после дегустации и тут же, впрочем, перепрыгнула на новую тему, — ты вот что, Петя… ты меня не бросай — я тебе всю жизнь верная буду. — Точно будешь? — подколол ее я. — Точнее не бывает, — серьезно отвечала она и собралась развить свою мысль, но не успела, затрезвонил телефон, который в спальне стоял, обычный городской. — Кто это еще? — задался вопросом я, — вроде никому этого номера пока не давал. А это оказался Андрюша Миронов собственной персоной… на вопрос, откуда у него мой новый номер телефона, он ничего не сказал, а просто напомнил о позавчерашнем обещании. — Да-да, я помню, Андрей Александрович, — отвечал я, — и все свои долги аккуратно отдаю. Только вот одно небольшое затруднение есть — отлучаться из этой квартиры мне можно только в экстренных случаях. И ненадолго. — Тогда я могу к вам… к тебе, то есть, приехать, — предложил он, — через час-полтора к примеру. — Хорошо, — ответил я, — сейчас я решу вопросы с охраной — перезвони через десять… нет, лучше через пятнадцать минут. — А кто это? — спросила Нина, — Андрей Александрович? — Да Миронов же, — ответил я, — ты с ним за одним столом недавно сидела. — И чего ему надо? — Того же, — вздохнул я, — что и всем остальным — быть богатым и здоровым. И я начал накручивать черную вертушку с целью провентилировать вопросы безопасности с девяткой… * * * Через час народный артист уже стоял на пороге моей квартиры, переминаясь с ноги на ногу. На этот раз без супруги. — Заходи, будь как дома, — широко распахнул дверь я и тут же продолжил, — что будешь пить? — А что есть? — поинтересовался он, поздоровавшись кивком головы с Ниной. — Шампанское есть, Новый свет, — начал перечислять я, — а еще виски Джонни Уокер, черная этикетка, и пиво… чешское закончилось, остался немецкий Пилзнер. — Богато живешь, — улыбнулся Андрей, — новоселье что ли отмечаешь? — Да, угадал, — признался я, — так что налить-то? — Давай сначала дело сделаем, а потом все остальное, — ответил он, крутя головой по сторонам. — Возражений нет, — сказал я, припомнив рекламу из 90х годов, — сначала акции, потом чай. — Какие акции? — не понял Андрей. — Обыкновенные, — пошевелил я пальцами в воздухе, — но можно и привилегированные, с гарантией получения дивидендов. Не заморачивайся, это у меня само собой вылетело. Я наказал Ниночке приготовить тот самый чай, пачка со слоном имелась в одном из шкафчиков, а мы с Мироновым прошли в дальнюю спальню, плотно притворив дверь за собой. * * * Через полчаса он уже сидел за нашим столом, явно повеселевший и сменивший окраску лица с бледно-голубой на розовую. — Это Галина поспособствовала тебе с квартиркой? — поинтересовался он, отхлебывая одновременно из двух стаканов. — Бери выше, Александрович, — я тоже перешел на его двухстаканную методику, — квартиру мне устроил сам Леонид Ильич. — Не врешь? — посмотрел он мне в глаза и увидел там бездонную безмятежность, — вижу, что не врешь… высоко же ты залетел, Петя… Петрович. — Сам знаю, — отвечал я, — даже страшно временами становится. Только давай вот что… давай тему сменим — расскажи лучше что-нибудь про свой театр. — Про сатиру-то? — зачем-то переспросил он, — а что про нее рассказывать, и так все на поверхности. Плучек руководит, мы выполняем его мудрые указания. — А мне про Ширвиндта интересно, — осмелилась задать свой наболевший вопрос Нина.