— Любопытно, — заинтересовался он, — сам сделал? — Да, — скромно ответил я, — сам. Только у нас в стране, похоже, это никому не нужно. — Давай чертежи и программу — посмотрим, что там такое, — предложил Азим. — Завтра во время переговоров передам, — ответил я, — надо восстановить по памяти. — Договорились, — ответил Азим и сделал движение вставать, но я притормозил его. — Еще одно замечание, — он опять сел, а я продолжил, — в торговлю не надо вкладываться. — Это почему еще? — спросил он, усаживаясь обратно. — Просто поверь опытному человеку — это будет самое провальное вложение в твоей жизни, если что. — А во что тогда посоветуешь вкладываться? — В фармацевтику, — брякнул я от балды, вспомнив, как в СССР очень ценились индийские препараты, — с ней точно не пропадешь. И на этом мы расстались — Азим ушел на свое место в другом конце зала, а я допил до конца свой стакан, пристроил фляжку с виски в карман и поплелся в свой угол. Танцы продолжались без антрактов и перерывов на перекур еще добрых полтора часа, но у всего на этом свете бывает конец, закончилось и это представление. Народ аплодировал никак не меньше десяти минут, Ильич и Индирой тоже приложились из своей ложи, потом все потянулись на выход. Цуканов ждал меня на улице, где совсем уже стемнело. — Ну как, понравилось? — задал он дежурный вопрос. — Не то слово, — сделал каменное лицо я, — блеск. А сейчас мы в гостиницу пойдем? — Мы все да, — ответил он, — а у тебя будет еще одно маленькое задание. — Слушаю со всем вниманием, Георгий Эммануилович, — слегка напрягся я. — С тобой хочет поговорить Индира, — самым серьезным тоном сообщил он, — прямо здесь в этом концерт-холле. Так что пошли назад. — А чего это ей от меня понадобилось? — угрюмо спросил я. — Мне не сообщили… но могу предположить, что ее заинтересовали твои медицинские способности. Мы дождались, пока народ схлынет, а затем Цуканов повел меня какими-то кривыми закоулками на второй этаж. Возле одной из дверей на этом этаже, на которой даже таблички никакой не было, даже на хинди, стояли два суровых сикха в тюрбанах, с бородами и с АКМами за спиной. А рядом с ними и двое наших ребят из девятки. — Стоять! — громко сказал нам на английском тот, что был ближе, — кто такие? — а гэбэшники промолчали, видимо знали ответ на этот вопрос. — Цуканов и Балашов, — ответил помощник Ильича за нас обоих, — у вас должно быть записано, что нас ждут. Главный сикх вытащил из кармана записную книжку, сверился с ней, потом приказал встать нам обоим лицом к стене и с поднятыми над головой руками. — Это что? — спросил он у меня, вытащив фляжку с виски из внутреннего кармана пиджака. — Виски, — ответил я, — Джонни Уокер, красная этикетка. — Здесь пока постоит, — сказал сикх, определяя фляжку на подоконник, — можете заходить. Мы и зашли… помещение это было огромным, никак не меньше сотни квадратов, и богато украшенным индийскими национальными мотивами. Посередине имел место огромный стол с закусками и напитками, а рядом с ним сидели на диванчике Ильич, Индира и видимо переводчик. — А мы тебя ждем, Петя, — сообщил мне с дивана Брежнев, — Индира вот выразила желание пообщаться. Я автоматически заметил, что речь у нашего лидера стала почти совсем сносной, и не смог не порадоваться за это. — Полностью к вашим услугам, мэм, — сказал я Индире по-английски, становясь по стойке смирно. — У меня конфиденциальный вопрос к нему, — сказала Индира, смотря почему-то в сторону от меня. — Мне тоже уйти? — поинтересовался Брежнев. — Если нетрудно, — перевел переводчик. Ильич с удивлением посмотрел сначала на Индиру, потом на меня, а под конец и на Цуканова — что за дела тут творятся, Эммануилович, говорил его немой вопрос, генеральных секретарей прогоняют. Но вслух ничего не было сказано, Брежнев, кряхтя, встал и двинулся в сторону входной двери, Цуканов за ним, переводчик посмотрел на нас всех и не двинулся с места. Индира сказала ему что-то на хинди, тот встрепенулся и исчез вслед за нашими людьми. А она указала жестом мне на стул, стоящий рядом с диваном, и начала: — Мне понравилось, как ты разобрался с болезнью вашего премьер-министра… — Председателя Совета министров, — зачем-то поправил ее я. — Неважно, — отмахнулась она, — все равно понравилось. Откуда у тебя такие способности, расскажи… Я глубоко вздохнул, быстренько анализируя ситуацию — что ей говорить, что не надо — и решил вывалить все, как есть. Только название эксперимента в нашем ИППАНе не стал уж озвучивать, ни к чему это. — То есть ты, грубо говоря, — ответила она после некоторого размышления, — жертва научного эксперимента, как этот… как Человек-Паук. В СССР, конечно, американские комиксы не издавали, а до фильма с участием Тоби Магуайра и Кирстен Данст оставалось еще добрых 20 лет, но я об этом вспоминать не стал. — Да, мэм, примерно как с Человеком-Пауком у меня вышло. — И скольких людей ты уже успел излечить? — продолжила она. — Я не подсчитывал, мэм, где-то в районе 20–25 наверно… — Меня сможешь вылечить? — перешла она наконец-то к главной цели нашей беседы. — Могу попробовать, — скромно ответил я, — хотя стопроцентного результата не обещаю — бывали случаи, когда и мои способности не помогали… — Сколько случаев? — спросила она. — Один из десяти где-то, — прикинул на пальцах я, — но и 90 процентов неплохая цифра… — Согласна попасть в большинство, — ответила она и тут же добавила, — что мне надо сделать? — Встаньте пожалуйста, — попросил ее я, — и для начала огласите список ваших проблем со здоровьем. — Постоянная боль в правом боку, — сразу вылетело из нее. — На аппендицит проверялись? — так же автоматически произнес я. — Конечно, это не аппендицит, — вежливо пояснила она. — Хорошо, тогда расслабьтесь и поднимите обе руки вверх, — приказал я. * * * А и вообще ничего страшного я у нее своим тепловизором не обнаружил, но чтобы не расслаблялась, зачитал ей по памяти дубль того, что было у Галины Леонидовны, очень похоже было. — Еще двадцать лет проживете, мэм, до 21 века доберетесь, — так я закончил свой диагноз, но вспомнил про сикхов и призадумался. — Ты меня обрадовал, — с прояснившимся лицом отвечала она, — если до 21 века, тогда… тогда проси любую награду. Эх, была-не была, решился я. — У меня будет одна просьба и две рекомендации, — ответил я ей. — А ты парень не промах, — удивилась она, — начинай тогда с просьбы. — Я тут в перерыве концерта познакомился с одним вашим промышленником, Азим Премджи его зовут. — Да, знаю такого, он из Бангалора, кажется… — Точно оттуда — так вот, мы с ним договорились об одном совместном бизнесе. К вам будет просьба поддержать этот бизнес… если вдруг понадобится… — А что за бизнес? — Ничего криминального, обычные электронные игры… ну не совсем уж обычные — игры нового поколения, так их назовем. — Считай, что уже поддержала, — ответила она. — А что за рекомендации? — 31 октября 1984 года… да, через два года от сегодняшнего дня… у вас будет назначено интервью с Питером Устиновым…