Почему нельзя было трогать эти длинные членовозы, я уж не стал выяснять, а просто нашел водителя Егора и сообщил ему о завтрашнем приключении. Он даже обрадовался. — Съездим, почему нет, — весело ответил он, — а то сидишь тут неделями, как пень. Какую машину-то выбрал? — А можно все посмотреть? — невольно вырвалась у меня фраза, популярная в 90-е годы. — Можно, — кивнул он головой, — только уж не сегодня… я рано встаю — к семи подходи в гараж, до завтрака и решим все вопросы. А наутро я предупредил Нину, чтобы подготовилась к поездке, а сам отправился в гараж к Егору… гаражом оказался длиннейший ряд стандартных для российских реалий боксов с металлическими воротами. Один бокс был открыт, там я и нашел искомого водителя генсека. — Ааа, пришел, — сказал он, вытирая испачканные руки ветошью, — Цуканов мне уже дал ЦУ — выбирай авто, после завтрака стартуем на Мичуринский. Это вот Мерседес-500, спортивная модель. — Нормальная тачила, — ответил я после небольшого осмотра агрегата, — а еще что есть? Егор поочередно открыл все боксы, предъявив, так сказать, товар лицом. Я остановился у третьего по счету. — Это что ли Мазератти? — спросил я, указывая на голубенькую спортивно выглядящую машину. — Она самая, — подтвердил Егор, — подарок Пальмиро Тольятти. Модель не новая, конечно, середины 60-х годов, но смотрится все равно классно. — Решено, едем на ней, — махнул рукой я, — надеюсь, она на ходу? — Неделю назад выезжал, — пожал плечами Егор, — тогда на ходу была. А сейчас проверить надо, но думаю, вряд ли с ней что-то страшное случилось. — Тогда встречаемся после завтрака и сразу выезжаем, — сказал я и вернулся к Нине. Она глубоко погрузилась в занятия макияжем — зеркало в нашей комнатушке имелось, не в пол, конечно, но лицо разглядеть в нем было можно. — После завтрака выезжаем, дорогая, — сказал я, — маршрут — до Мичуринского проспекта и назад. — А свадебное платье? — напомнила она. — А черт, — вырвалось у меня, — забыл совсем, извини. Напиши, что именно тебе надо и в скольки экземплярах — решим вопрос сегодня, крайний срок завтра. — На чем поедем? — спросила она, — на черной Волге? — А вот и нет, — отвечал я, — поедем на Мазератти Кватропорто, голубенького цвета. — Это еще что такое? — не поняла она. — Тебе понравится, — пообещал я, — машина итальянских плейбоев и королей дизайна. — А откуда здесь такое авто? — попросила уточнений она. — Понимаешь, в чем дело, золотко, — пустился в объяснения я, — у Леонида Ильича есть такая страсть к коллекционированию редких и дорогих моделей автомобилей. Кто-то марки собирает или монеты, встречаются даже любители наклеек от пивных бутылок и этикеток от спичечных коробков. А у нашего лидера вот такой пунктик есть, благо возможности позволяют… иностранные президенты и короли, с коими он встречается довольно часто, хорошо знают про это и периодически дарят ему что-нибудь действительно редкое. Эту вот Мазератти подарил ему руководитель итальянской компартии Тольятти, например. — Это в честь которого город на Волге назвали? — спросила она. — Да, самый он. А Кватропорте, если тебе интересно, стоит сейчас на рынке порядка ста тысяч долларов… если новый, конечно, подержанный дешевле. — Ничего себе, — присвистнула Нина, — большие деньги. Он, наверно, и скорость приличную развивает. — Да, говорят, что до 250 км/ч, разгон при этом до сотни за 7–8 секунд. — И где у нас можно на такой скорости ездить? — задала она практичный вопрос. — В теории нигде, — ответил я, — а на практике разное случается. Пойдем завтракать. В Кватрополо этом внутри была, как это можно догадаться, сплошная кожа роскошного бордового цвета. Дорожный просвет составлял какие-то смешные 6 сантиметров, так что садясь в кресло, казалось, что проваливаешься до самой земли. — Непривычно, — сообщила Нина, провалившись на переднее сиденье, — и страшновато. Егор, ты хотя бы до 250 км/ч не разгоняйся. — Я постараюсь, — уклончиво ответил Егор, включая первую передачу — коробки-автоматы сюда начали ставить немного позже. Народ на МКАДе таращился на нашу технику широко открытыми глазами, насколько я мог видеть в свое окошко. Ну еще бы, импортные автомобили в товарных количествах в СССР должны появиться лет через 7–8, на закате перестройки, а пока это такая же диковинка, как верблюд из зоопарка. Встретили парочку гаишных постов — у этих товарищей тоже отвисали челюсти при виде Мазератти. Даже попытки тормознуть нас никто не предпринял — разве что честь не отдавали. — Ну как, нравится техника? — спросил Егор у Нины, обруливая очередной жигуленок по крайней полосе. — Класс, — призналась она, — начинаю понимать итальянских королей дизайна. — Каких королей? — недопонял он, и я счел нужным прояснить этот вопрос: — Итальянских мастеров модной одежды так называют, по-другому кутюрье — слышал? — Ну слышал, педики они все, — проворчал Егор. — Не все, но кое-кто таки да, — согласился с ним я, — специфика работы у них такая… — Какая? — заинтересовалась Нина. — Женскую одежду моделируют мужчины — тут поневоле свихнешься. А про кого из них ты слышала, интересно знать? — уточнил я у Нины. — Про кого, про кого… — задумалась она — Армани, Валентино, Гуччи, Версаче… хватит? — Еще такие есть Дольче и Габана, — добавил Егор, — видел на одной выставке их логотип. — Есть и такие, — сказал я, — Доменико Дольче и Стефано Габбана их зовут, если точно. Но они только-только начинают, с Валентино не сравнить. — Но одежду они шикарную шьют, и Валентино, и Гуччи с Армани, — вставила свои пять копеек Нина, — хотя и педики. А мы тем временем добрались по МКАДу уже и до Мичуринского проспекта, свернули на него и мчались мимо каких-то прудов по обе стороны трассы. — И денег у них куры не клюют, — добавил я к нининым словам, — так что и на шикарные тачки хватает, и на все остальное. Приехали… Егор завернул на стоянку возле правительственной клиники, Нина тут же умчалась на станцию метро, сказав, что вернется ровно через два часа, Егор открыл капот Мазератти, приготовившись чего-то там поправить. Ну а я побрел к главному входу в больницу. — О, Балашов, — обрадовался мне, как родному, усатый вахтер в проходной, — тебя тут с самого утра ждут — не дождутся. С товарищем Андроповым я довольно быстро справился — там все резко пошло на поправку еще в прошлый раз, так что и делать-то мне по сути почти ничего не пришлось. — Я слышал, — сказал в финале процедуры Юрий Владимирович, — что тебя на дачу в Заречье перевели. — Так точно, товарищ председатель, — ответил я, — вчера и перевели, теперь я там безвылазно буду обитать. — Ну и ладно… — с непонятной интонацией протянул Андропов, — ну и обитай… про меня только не забывай. Как вообще у тебя дела идут? Ну надо ж, внутренне развеселился я, начальник самого могущественного секретного подразделения на планете интересуется, как у меня дела. — Как у матросской тельняшки, Юрий Владимирович, — выбрал я наиболее дипломатичный ответ, — одна полоса белая, другая черная. — У тельняшек синие полосы, — поправил меня он, и я не нашелся, что тут можно было ответить. — Ладно, иди уже, — отпустил он меня мановением руки, — там эта девочка тебя заждалась. И я пошел, солнцем палимый… ну то есть палимый лампами дневного света, кои висели тут во всех помещениях. Девочка Гаянэ вместе с папой, как уж его… Ашот Автандилович что ли… ждала меня на соседнем этаже. Смотреть на ее волнение было, если честно, страшно. — Ты для начала успокойся, родная, — предложил я ей, — излишнее волнение никогда еще не помогало справиться с болезнями. Это я тебе точно говорю. Битых полчаса я промучался с этой Гаянэ, но в итоге добился своего… поражение нервной системы локализовалось и окуклилось. По крайней мере дальнейшего распространения мне удалось не допустить, и это хорошо. — Нужно будет как минимум еще два сеанса, — сообщил я ей. — И что тогда? — с тревогой в голосе вопросил Ашот. — Тогда она будет ходить сама, — любезно ответил ему я, — с вероятностью 90% примерно. Потом этот Ашот мне деньги какие-то совал, но я не взял — мол, когда все закончится, тогда и поговорим про деньги, а пока преждевременно. И третьим пунктом моей программы на сегодня значился народный артист Миронов. — Андрей Александрович ждет вас на первом этаже в комнате 112, — сообщил сопровождающий, я туда и отправился. А в комнате 112 меня ждал маленький сюрприз — вместе с Мироновым заявился и товарищ Ширвиндт. — Тэээк, — сказал я, — я так понимаю, что вам, Александр Анатольевич, тоже медицинские услуги понадобились? — Нет, Петя, — скромно ответил тот, — я тут по другому поводу. Кстати можешь звать меня Сашей и обращаться на ты. — Тогда на первое медицина, — отрезал я, — а потом все другие поводы. Выйдите… ну то есть выйди пожалуйста в коридор, Саша, на период процедур… если нетрудно. А потом продолжим.